Я знала мужчину, которого (увы и ах) сломала женщина. Нет, он не стал пить и рукоприкладствовать. Он не перестал чистить ботинки и бриться. Внешне это был всё тот же парень-молодец. Даже курить бросил. Но женщина его сломала. Как? Она уничтожила его чувство юмора. Без остатка. Всё было настолько плохо, что он перестал реагировать даже на площадные шутки, что уж говорить об иронии, а тем более - о самоиронии. Теперь я понимаю,что это невосполнимая потеря, но тогда...тогда мне казалось по другому.
- У меня нет чувства юмора, - предупредил он меня однажды. - Тебе будет со мной плохо. Ты слишком живая и непосредственная, а за каждым твоим словом стоит три. Я не хочу в это вникать. Пусть белое будет белым.
Меня восхитила подобная формулировка. За ней столько всего скрывалось и сложно было вообразить, что слова эти значили только то, что они значили. Безо всяких психологических тонкостей.
Понятное дело, когда наступило плохо моя живая непосредственность испарилась также, как и его чувство юмора.

Романтическая память довольно долго сохраняла эти ущербные, но обаятельные образы, взывала к разного рода стишкам есенинского содержания, пока наконец не была осмеяна беспощадным разумом. Думаю,что внешние воздействия здесь существенной роли не играют. Зачем катить стакан на неизвестную женщину, которая якобы что-то там сломала. Какой смысл пенять парню-молодцу утраченной непосредственностью. Сдаётся мне, господа, не было у него никогда этого пресловутого чувства юмора, также как и у меня всегда были большие траблы с непосредственностью.