Я всегда очень любила грибы. Ходила с грибниками в лес, умею их собирать и отличать съедобные от поганок. Теперь ем только шампиньоны, благо, их производят разные ИП и ООО в достаточном количестве, чтобы их было можно покупать частенько.Времени на выезд в лес практически нет, а последнее время и ездить не с кем.
Готовлю грибочки, как научила одна кировчанка - исключительно в сметане. А вот ту её грибовницу, никак не получилось сготовить ни разу, как ни старалась. Видно, для этого чудесного супа нужны только лесные грибы... А после одного случая я их видеть не могу!..
В конце лета 75 года, после окончания техникума, мы поехали к Наташкиным родственникам в Кировскую область, в райцентр Ленинское. Ехали к дяде Васе, а приехали, как потом оказалось, к тете Капе.
Дядя Вася - брат Наташиной матери, Зои Петровны. Широколицый коренастый блондин, шофёр. Шутник и балагур, он говорил так, что нам, девчонкам, не было понятно, говорит он серьезно или опять шутит...
Тётя Капа - Капиталина Демьяновна -тихая высокая сухощавая черноволосая женщина, работала скотницей в колхозе. Еле уговорив начальника фермы дать ей не вовремя отпуск, весь его посвятила нам. Улыбчивая и мягкая, она расспрашивала меня о моей жизни. Я рассказывала ей всё искренне, потому что чувствовала какую-то необъяснимую близость к этой простой деревенской женщине. Она плакала навзрыд от горя, которое преследовало меня почти с самого моего рождения, радовалась, что замужем я за хорошим, добрым человеком, что есть доченька у нас, сетовала, что я приехала одна, без семьи. Все новости о Наташе она знала из писем, но всё равно спрашивала и переспрашивала одно и то же. Её искреннее чувство к нам сразу было видно, она прямо так и сказала: " Ти ни одной девоньки, а ту - парочка! Да обыдве ряхие какие!" Она нас холила и лелеяла, баловала всякими подарочками и угощала разными деревенскими вкусностями. Каждое наше утро начиналось с её негромкого, но настойчивого " Робеньки, ходитё ести! Грибовница холодеет!".
Два сына-бугая, красавчик Коля и долговязый Вовка, тоже работали в колхозе механизаторами.
По поводу нашего приезда всё семейство взяло отгулы, и на станции нас встречали на двух "Москвичах" всей семьёй.
После охов и слез от радости встречи, нас с Наташкой погрузили в машину и медленно поехали по главной сельской улице, останавливаясь чуть ли не у каждого прохожего:
- Глянь, Семеновна, племяшка прикатилась, Зойкина дочка , да с девкой. Городские, из Неметчины, в жинсах, ну прям, как парни! Техникумы покончали - и к нам на сено приехали.
И так возле каждого односельчанина, который попадался по пути.
На краю большого, как оказалось, села стоял дом, о каких я читала только в книжках. Большой длинный, серый от дождей, бревенчатый домище. С левой стороны - жилая половина, с правой - скотный двор. Всё под одной крышей. Морозные северные зимы давно продиктовали такое условие для совместного проживания всего живого под одной кровлей. Мне показалось, что это очень разумно придумано людьми - не надо на улицу выходить, а прошел через просторные сени, дверь напротив открыл, а там и куры, и коровы, и свиньи, и дрова - всё вместе!..
В доме комнаток было много, но мы с подругой попросились в одну и пока умывались и переодевались с дороги, все куда-то пропали. Казалось, что мы одни в доме. Я походила по многочисленным чистеньким комнатам, удивилась, что в каждой есть и кровать, и зеркало. Зачем? Наташа сказала, что так модно. Это говорит о достатке в доме. Пахло сеном и чистыми простынями...
- Девки, ну как наши хоромы? ВажнЫ? Смотришь-ту, как не видавши.
- Мне нравится, - смущенно ответила я. - А кроватей зачем так много?
- От приедешь другорядь с мужиком, можно спать в разных! А чо, не красиво?
- Красиво! И кружева на подзорах чудесные!
- Васьк, а Васьк! Лянь - девка-ту с понятиями!
... Когда в первый раз нас угощали грибовницей, я не поняла - суп это или грибы в сметане? Попробовав, определила - Суп! Картошки совсем немного, зато грибо-о-ов!.. Всё это счастье заправлено домашней вкуснющей сметаной и укропчиком с грядки.А между грибками - курятинка мелкими кусочками. И сварено это в печке, а не на плите...
От внимательных глаз тёти Капы не скрылось ничего:
- Важна грибовница-ту?
- Угу,- кивнула я с набитым ртом.
- Поди, в вашем Кинасберге и грибов-ту несть?
- Есть, только маловато. Искать надо.
- А у нас-ту травы за ними не бачь.
- Вы шутите! Как это - грибов, что ли больше, чем травы?
- Крестом обешаю...
Когда пролетела неделя, полная гостей, гостинцев, запотевших графинчиков с разными наливочками, бесконечных разговоров о нашем и об их житье-бытье, дошел, наконец, и черед до прогулок с экскурсиями. За пару дней мы пролетели по всем родственникам и друзьям с ответными визитами. Сходили в клуб на танцы, где местные девчонки нас точно побили бы, если бы не бдительная охрана Василия Петровича.
- Ну чо вы, девчата! Дайте парням хоть подержаться за городских девок! Пусть учуют, какой от них дух городской идет! - спускал он стычки на тормозах. - А Ленка-ту за мужиком уже, да донька есть уже.
Пусть покуролесят. Вишь, лапищи как трясутся, как с похмелюги, робеет пацанва-ту!..
Василий Петрович говорил по-русски более чисто, чем его жена, оттого речь его казалась грубоватой, а Капа почти не оторвалась от корней вятского диалекта, потому не всё сразу было понятно. Но говорение её завораживало меня так же, как журчание родника неподалеку от дудинского дома.
Этот северный говорок казался мне поначалу не совсем изящным, но потом я привыкла к его медленной мелодичности. Растянутые гласные чередовались с как бы исковерканными согласными, и получалась Музыка. Потом, годы спустя, я писала курсовик по северным русским говорам и с теплом вспоминала тёплую северную женщину - Капиталину Демьяновну Дудину...
Она-то и позвала нас "в грибы".
- Робеньки, валяйте за самоходкой, повели девок в грибы! Чаю, не зыряли они таких-ту, ак у нас тути.
... В грибы ехали с полчаса по проселкам да оврагам. Полоса Черного леса выскочила перед машиной как-то сразу. И - стеной. Деревья лиственные и хвойные стояли вперемежку - высокие и могучие. Лес не шевелился. Птичьи голоса да жужжание насекомых нарушали необыкновенную тишину августовского зноя.
Я на секунду обомлела от такой суровой красоты. Ну, прямо картина Шишкина!..
Взяли по корзинке и по ведру. Тётя Капа решила насушить мне в подарок ведро грибов. Велела всем нам сопливых не брать и мяток тоже: " Берём красноголовики и дядьку". Потом оказалось, что сопливые - подберёзовики, а мятки - пластинчатые грибы, которые там за грибы и не считались.
Вова, Коля, Наташа и я шеренгой вошли в темный густой лес. Оказалось, что идти больше никуда и не надо - грибы действительно стояли сплошным ковром сразу же за первым рядом деревьев. Травы почти не было видно. Я не сразу пришла в себя от увиденного. А потом, очухавшись, начала рвать грибы выкручивая их из земли "волчком", как научили вятичи. Через некоторое время ко мне подошли ребята и выкинули из ведра половину грибов. Зачем брать плохие, если белых и подосиновиков полно? Быстро накидали полное ведро "важных" грибов, подхватили его и пошли к машине, оставив меня наедине с пустым лукошком и Наташкой. Мы не торопясь выбирали некрупные боровички, как вдруг что-то засопело и зашуршало вблизи. Я подняла глаза и увидела совсем маленького медвежонка шагах в пяти от меня. Он сидел на попе, как ребенок, и смотрел на нас глупыми круглыми глазами. И совсем не боялся. Я протянула вперёд руку:
-Мишутка, лапушка, иди сюда! - и поползла к нему, давя грибной ковёр коленями.
- Ленка! Смотри! - окликнула меня Наталья.
Я оглянулась на неё и перевела взгляд по направлению её руки...
Шагах в десяти от меня, напротив медвежонка, спокойно стояла метра под два ростом, светлобрюхая медведица, опершись обеими лапами о ствол толстого дерева. Она медленно что-то жевала, внимательно глядя на меня. Я замерла и смотрела на неё с интересом.
- Красавица! - восхитилась я.
- Беги, дура! - прокричала подружка, сверкая пятками.
Я было побежала, но вернулась за корзинкой, почти уже полной белых грибов. С лукошком я выбежала из лесу через несколько секунд - мы не ушли вглубь леса, а продвинулись всего метров на десять. Навстречу мне кинулась тётя Капа. Выхватила у меня корзину и запихнула поскорей в урчавшую машину. С открытыми дверцами "Москвичок" рванул с места.
Когда мы отъехали далеко от леса, Николай остановил машину, достал откуда-то бутылку самогона и велел:
- Глотни-ко!
- Зачем? Я не хочу!
- За свою жизнь, синица! Хозяйка-ти порвать тя за малого могла!
Только глотнув чистейшей самогоночки, я наконец, сообразила, в какой опасности была...
- Почему она не двинулась с места?
- А тама ещё двое робят было за ней, - ответила бледная, как полотно Капиталина Демьяновна, - гбы ён один, дык где б ты щас вякала?