[morе=Можно не читать – не мое] :D (… Цинциннат подвязал потуже халат. Цинциннат сдвинул и потянул, пятясь, кричащий от злости стол: как неохотно, с какими содроганиями он ехал по каменному полу, его содрогания передавались пальцам Цинцинната, небу Цинцинната, отступавшего к окну (то есть к той стене, где высоко, высоко была за решеткой пологая впадина окна). Упала громкая ложечка, затан-цевала чашка, покатился карандаш, заскользи-ла книга по книге. Цинциннат поднял брыкаю-щийся стул на стол. Сам наконец влез. Но, конечно, ничего не было видно, — только жар-кое небо в тонко зачесанных сединах, оставших-ся от облаков, не вынесших синевы. Цинциннат едва мог дотянуться до решетки, за которой покато поднимался туннель окошка с другой решеткой в конце и световым повторением ее на облупившейся стенке каменной пади. Там, сбоку, тем же чистым презрительным почерком, как одна из полустертых фраз, читанных даве-ча, было написано: «Ничего не видать, я пробо-вал тоже».
Цинциннат стоял на цыпочках, держась ма-ленькими, совсем белыми от напряжения, ру-ками за черные железные прутья, и половина его лица была в солнечную решетку, и левый ус золотился, и в зеркальных зрачках было по кро-хотной золотой клетке, а внизу, сзади, из слиш-ком больших туфель приподнимались пятки.
— Того и гляди свалитесь, — сказал Родион, который уже с полминуты стоял подле и теперь крепко сжал ножку дрогнувшего стула. — Ни-чего, ничего, держу. Можете слезать.
У Родиона были васильковые глаза и, как всегда, чудная рыжая бородища. Это красивое русское лицо было обращено вверх к Цинциннату, который босой подошвой на него наступил, то есть призрак его наступил, сам же Цинциннат уже сошел со стула на стол. Родион, обняв его как младенца, бережно снял, — после чего со скрипичным звуком отодвинул стол на прежнее место и присел на него с краю, болтая той ногой, что была повыше, а другой упираясь в пол, — приняв фальшиво-развязную позу опер-ных гуляк в сцене погребка, а Цинциннат ко-вырял шнурок халата, потупясь, стараясь не плакать.
Родион баритонным басом пел, играя глаза-ми и размахивая пустой кружкой. Эту же уда-лую песню певала прежде и Марфинька. Слезы брызнули из глаз Цинцинната. На какой-то пре-дельной ноте Родион грохнул кружкой об пол и соскочил со стола. Дальше он уже пел хором, хотя был один. Вдруг поднял вверх обе руки и вышел.
Цинциннат, сидя на полу, сквозь слезы по-смотрел ввысь, где отражение решетки уже пе-ременило место. Он попробовал — в сотый раз — подвинуть стол, но, увы, ножки были от века привинчены. … ) Набоков «Приглашение на казнь»