Мне снился сон. Небольшая хижина на отшибе какого то поселка, темные от времени доски то тут то там проедены термитами и гнилью. Рядом такой же захудалый храм неизвестного божества. Из хижины раздался детский плачь и какая- то ругань. Я подошла ближе.

- Это отродье – дитя темного бога.- взревел мужчина – ты, блудница, твоя душа насквозь прогнила, а я то думал спасти тебя, даровать любовь и веру, навернуть на путь истинный.

Раздался звук удара. Я прижалась к маленькому запотелому окошку и прошла сквозь него как бестелесный  призрак.  По середине комнаты стоял хозяин басистого голоса. Мужчина средних лет, худощавый, низенький, лысоватый, с маленькими крысиными глазками и огромным носом. Облачен он был в монашеский балахон грязно-зеленого цвета с бледно-желтой  каймой… На полу  лежала женщина держась рукой за разбитую губу. Не смотря на не знавшие расчески и шампуня волосы, старое изодранное платье явно не по размеру, тонкие руки в синяках и ссадинах,  она была прекрасна. Бледная кожа казалось сияла, черные  волосы оттеняли эту белизну. Длинные ресницы и тонкие брови, словно нарисованные умелым художником, подчеркивали большие серые глаза. На алых губах застыла кровь. Как можно поднять руку на столь прелестное существо? Он сново схватил ее за ворот и наотмашь ударил по лицу, но женщина не пыталась сопротивляться,  она только испугано смотрела, но не на мужчину, а куда-то за его спиной. Я проследила за ее взглядом и увидела небольшую кроватку, там лежал младенец. Она боялась за своего ребенка… Мужчина тоже это понял.

- В нашем мире нет места отродью темного бога, но ты еще можешь вымолить у меня прощение… Убей скверну в колыбели.

Глаза женщины расширились от ужаса. Она вырвалась из его рук и бросилась к младенцу, закрыв его собой.

- Значит вот как ты платишь мне за доброту, за то что я подобрал тебя с улицы, дал кров над головой… За то что я дарил тебе свою любовь которой ты не достойна! Будь по сему, ты умрешь вместе со своим отродьем.

Мужчина выбежал из хижины хлопнув дверью. Женщина бросилась следом, но дверь была заперта. Она была по ней, пока не исцарапала руки в кровь, но никто и не думал открывать. Вдруг она резко отстранилась от двери, будто та хотела ее укусить. Пару минут постояв неподвижно, женщина схватила на руки младенца и заметалась по комнате, как загнанный зверь. Только сейчас я уловила запах смолы и в подтверждение самых худших опасений сквозь щели  досок начал сочится дым. Этот безумец поджег хижину. Деваться было некуда, стены заполыхали огнем, от дыма щипало глаза и резало в горле… Неужели они умрут? Но в последний момен,т когда огонь перекинулся на ветхую крышу, женщина застыла закрыв глаза.  Ее руки вытянулись, обломанные ногти превратились в острые когти, ткань платья на спине треснула, высвобождая  черные кожаные крылья.. Она открыла глаза и вместо серой стали в них сгустилась тьма.  Женщина протянула руку и стена огня потухла, а обугленные доски превратились в пыль.  Бережно прижав ребенка к груди когтистой рукой, она выбежала на улицу и, расправив крылья, взмыла в вечернее небо…

Образы поблекли превращаясь в густой туман. Порывом ветра дымку развеяло и я оказалась на лесной поляне. Светило солнце, его лучи играли листьях деревьев, лесных травах и мху, что покрывал маленькую хижину, пряча ее тем самым от посторонних глаз.  К хижине крались охотники. Восемь или девять мужчин с оружием и факелами, во главе  был все тот же плешивый монах. Я просочилась внутрь хижины, надеясь предупредить об опасности ее хозяев, но не смогла издать ни звука. Я была молчаливым наблюдателем  событий давно минувших дней.

Знакомая уже женщина стояла на коленях  перед статуей богини и … молилась. Это настолько поразило меня, что я не сразу прислушалась к словам молитвы.

- … прошу тебя пресветлая богиня всего живого, богиня мать защити и моего ребенка.. Ведь его вина лишь в том что он сын темного божества… Прими мою жизнь как плату, только молю спаси моего Логарто.

Женщина выхватила кинжал и одним точным и сильным движением вонзила себе в грудь, алая кровь растеклась под ногами статуи. В этот момент дверь слетела с петель и в хижину ворвался монах. Он посмотрел на тело мертвой женщины с отвращением и злостью..

- Не хотела достаться  мне, так не досталась никому.. Твое отродье проживет не многим дольше тебя. Это скверна, это напоминание о наших грехах не должно жить в праведном мире.- говорил он сам с собой. Вытащив меч, монах подошел к колыбели, в крысиных глазах горело безумие…

«Мне не понравились его глаза» - вспомнила я, вот что имел в виду темный ведим.

Ребенок в колыбели заворочался  просыпаясь. Открыв серые, как у матери, глаза и увидев разъяренного мужчину над собой, малыш испугался и заплакал. Тени ожили. Словно свора голодных собак они набросились на того, кто посмел обидеть их господина, пусть пока и маленького. Крик монаха переплетаясь с криками других охотников, что остались снаружи, создавал какофонию боли и ужаса. А малыш перестал плакать, поймав ручкой одну из теней, он перевернулся на другой бок и сладко уснул. 

«Либо убьешь ты, либо убьют тебя» - Логарто тебе пришлось усвоить это с самого рождения.

Видение сново померкло и на смену ему  появилось новое, потом еще одно и еще… Одни образы были яркими, другие – смазаны. Но будь то мальчишка, что учился выжить на улице или мужчина что восседал на троне из человеческих костей , или безумец, неподвижно сидящий в ледяных пещерах, в каждом ведении на меня смотрели все те же серые глаза цвета стали…

- Логарто ! – закричала я.

- Тише, тише  Лукария. Я тут, я рядом… Это всего лишь сон – ведим обнял меня  гладя нежно волосы и я снова уснула, в этот раз без сновидений.