Прости,
люблю тебя сильней,
чем всех когда-нибудь любила.
Кого любила — тех забыла, как город из чужих огней,
что в глади вырвался окна, пересекаемый на скором.
К тебе — по тёмным коридорам, к тебе — без устали, одна.…
Случайно встретились… К чему?.. Непоправимо и некстати…
Внезапный, горний вкус объятий.
И снова в поезде —
во тьму.
И Петербург не мил. И пропастью Москва.
Над Невским — купола, а на Тверской — гранита
бессмысленная вязь.
И просятся слова, похожие на каменные плиты.
В просторах площадей, среди чужих огней
порой сама себе завидую невольно,
но в перецветьи лет и в перехлестьи дней
от этой пестроты мне делается больно.
Крик чаек над Невой, крик галок над Москвой —
простая параллель. И два старинных дома,
где ждут меня на чай, где ждут меня домой,
где равно я нужна и равно не знакома.
Прости, мой Петербург, и ты, Москва, прости.
Так сложно жить меж вас, не знающих согласья.
И, видно, потому меж вами, по пути,
я обрела покой, я потеряла счастье.
Мне хочется с тобой поговорить.
И не беда, что не случилось счастья.
А, сердце, вспомнив, всё-таки болит, вернее, даже — рушится на части.
Прижавшись к чуть забытому плечу, гулять в ночи, в глазах искать ответа!..
Ты пишешь мне — а я в ответ молчу!.. Но знал бы ты: как мне не просто это!
И я — пускай давно уже с другим — по вечерам невольно вспоминаю,
как мы с тобой на тёмный пруд глядим, как по бульварам солнечным гуляем.
Ты пишешь мне — а я тебе в ответ лишь по делам... (душевное увечье)…
Ты пишешь мне и зажигаешь свет
в моей душе
в простой и тусклый вечер.
