В. Шендерович― Что сказал Кикабидзе? Он сказал вещь, которая через четверть века после распада Советского Союза, должна была бы стать общим местом, в сущности. Преступное государство, уничтожившее миллионы своих сограждан, развязывавшее войны… виновное в развязывании Второй мировой войны на паях с Гитлером. Интервенции, войны… Преступное государство! Которое не любят граждане государства, которое было провинцией этой империи. Да, в Иудее и других провинциях не любили Римскую империю! Так бывает. Чего ее любить. Когда Аппиева дорога сплошная. Вот тема. Он сказал простую вещь, абсолютно очевидную… Во-первых, за весь народ обиделся — Пушков. Во-вторых, он схамил. Он ведь схамил! Кикабидзе высказал свое мнение, которое Пушков не обязан разделять. Пушков в ответ тяжело и хамски ответил. Я даже цитировать не буду. Те, кто захотят, посмотрят. Тяжело и хамски персонально ответил. И вот тут главный вопрос коллизии — ребята, вы понимаете: вот есть Кикабидзе… — давайте с длинной дистанции посмотрим, издалека оно виднее…. Вот есть Кикабидзе — и есть Пушков. Конечно, в адрес Кикабидзе можно схамить, но это хамство, так сказать, к нему не прилипнет. Потому что у Кикабидзе есть то, чего нельзя отнять – у него есть талант, обаяние, достоинство. А с Пушкова сними бейджик – и Пушкова нет. Ну, просто – нет! Пушков без бейджика не существует. Он номенклатура. И вся его жизнь это — от бейджика к бейджику. От либерального бейджика — к имперскому бейджику. Я его помню… мы вместе работали в «Московских новостях», в либеральнейшей газете! Он работал в фонде Карнеги. Либеральнейший был господин! Как сейчас помню. Был спичрайтером Горбачева Михаила Сергеевича! Как ни в чем ни бывало. Сейчас — вот это вот. Его кормил либерализм – он был либералом. Его кормит антилиберализм – он антилиберал. Он идет от бейджика к бейджику. Его не существует. И когда вот эти номенклатурные недоразумения тяжело хамят такому человеку как Кикабидзе — это должно оскорблять не Кикабидзе, по-моему, по моему скромному особому мнению. А нас. Это оскорбление для меня в частности

О. Журавлева― Прекрасно. Есть еще один нюанс, кстати, о людях с бейджиками. Когда начнут пенсии получать, тогда они над нами и посмеются.
В. Шендерович― Да, они уже смеются. Про пенсии коротко. Есть то, что называется реальность. Вот денег нет, надо затягивать пояса. Я согласен, что когда денег нет, надо затягивать пояса. Но дальше как в каждой семье мы решаем, что мы урезаем, когда…
О. Журавлева― «Папа, ты будешь меньше пить?»
В. Шендерович― Да, да. «Нет, ты будешь меньше есть». Вот именно! Ребята, когда в государстве меньше денег, то может быть, мы будем чуть меньше кормить силовиков? Которые уходят с 35 лет или со скольких — как балетные — уходят на пенсию. На тройную, пятерную. Может быть, меньше бронетехники будет ездить по моей голове? 28 иномарок, в одной из которых лежит закиданный бронежилетами президент страны. Может быть, их будет не 28? Может мы один десяток из этой бронетехники продадим — и на нее пенсии как-то увеличим. Может быть что-то сделать с социальной справедливостью? Чтобы у нас «децильный коэффициент» был не африканский, не бангладешский. А какой-нибудь более европейский. Тогда можно говорить, что денег нет. Денег — до фига! До фига денег в стране, судя по тому, как живут силовики, судя по тому, как идет война в Сирии, на Донбассе, сколько денег фигуется туда. Судя по тому, как живет «Раша тудей», Останкино. Судя по декорациям… я же работал когда-то на телевидении, я же вижу сметы, увеличившиеся впятеро, вдесятеро. Судя по тому, как живет пропаганда, у нас все в порядке с деньгами! А в больницу зайдешь – хреновато чего-то живет.