Она — не чашка кофе.

Её голос тих и нежен, как мелодия свирели, льющаяся сквозь вечерний закат. Она как щебет птиц, робко пробующих развеять утренний туман. Она не спешит и учит не спешить тебя.

Она — чашка чаю.

[показать]

Чистая, правильно нагретая вода. Листья, с радостью жившие на влажных и тёплых склонах, а затем в своём посмертии прошедшие правильный путь — одни добирают солнца на стальных противнях, другие проводят годы в промасленной бумаге под землёй, третьи сохнут на ветру, обмениваясь с ним запахами пространства и свободы.

[показать]

И ритуал, в котором самое главное — плавность и уважение. Первая заварка или, как минимум, первые несколько капель на каждую из четырёх сторон света — чайным богам. Поделись с ними, и они разрешат чаю открывать тебе свои тайны. А тайн столько, что не хватит и десяти жизней, чтобы сказать, что прошёл или хотя бы видел все пути на вечном и безначальном Дао Чая.

Чёрный — густой, вылежавший, набравшийся сил земли, где провёл в пергаменте годы без света.

Красный (его зовут чёрным у нас) — солнце и ферменты, терпкость и бодрость, мягкость и радость.

Зелёный — сок самой жизни (пусть безумные липтоновские и нестлевские маркетологи, что сводят вселенную зелёного чая к антиоксидантам, да ещё и верят, что её можно заменить веществами, идентичными натуральным, в следующий раз сами переродятся чайными кустами и вдохнут в свою душу хоть немного жизни). 

Жёлтый — степной, соломенный, творящий волшебство со своим вкусом — его можно поймать лишь только когда делаешь глоток — ещё секунда, и он снова неуловим. 

[показать]

Белый— самое тонкое и нежное дыхание почек и последних листьев, ещё покрытых пухом, такой же вечно молодой, как и те, кто его пьют.

 Бирюзовый. Голубой. Чай царей, чай драконов, чай небесных жителей. Вкус неба. Свёрнутые листья — душистые, но невзрачные шарики-крошки на вид, свёрнутые руками — разворачиваются в стеклянном чайнике в целое дерево, и ты можешь видеть, как сила жизни разливается в воде, стекая причудливыми завитками с листьев,

которые распускаются в последний раз.

Кофе может сделать тебя непробиваемым Шваценеггером или бодрящимся Бельмондо, но он не сделает тебя молниеносным «маленьким драконом» Брюсом Ли или завязывающимся в узел индийским йогином. Кофе может помочь тебе сворачивать горы и прошибать стены. 

Но только чай может сопроводить тебя на пути искусства летать в небесах — подобно тибетскому ламе, решившему сократить многодневный путь между двумя горными вершинами в надежде, что никто не видит, и которого, оторвавшись на минутку от пашни, провожают взглядами крестьяне, подняв от солнца жёсткую ладонь над острыми глазами на морщинистых лицах, а потом улыбаются и возвращаются к своим якам.

Кофе скрывает под своей непроницаемой поверхностью обещание счастья и надежды на вспышки новых ярких его граней в калейдоскопе дней. Чай прозрачен и ничего не таит — пока не сделаешь первый глоток — и лишь тогда ты неожиданно постигаешь, что в простом и открытом может быть неисчерпаемое богатство.

Чашка кофе учит тебя тому, что в жизни — даже в самую безнадёжно-серую тягость-унылость — всегда есть праздник. А чашка чаю открывает тебе, что подлинный праздник — он всегда с тобой.

Чашка кофе — это выходной. Это маленький карнавал посреди повседневной суеты.

Но когда ты завариваешь, даришь пространству, а затем выпиваешь чашку чаю — ты проживаешь целую жизнь. От рождения и до смерти, и снова до рождения нового мгновения и нового дня.