В лесах, где осень соткала ковер, из меди, золота и охры жжёной,
Расцвел люпин, судьбе наперекор, теплом обманчивым цветок заворожённый.
Штандарт свой синий в небо устремив, как рыцарь, вышедший на поздний поединок.
Он ожидал, что это лета гимн, а не прощальный осени гостинец.
А дни обвила хмари пелена из облаков, летящих к земле низко.
Лишь иногда холодные ветра цветку шептали о морозах близких.
А он стоял надеждою согрет, что солнце выйдет из-за серой тучи,
И разольётся тёплый, яркий свет на мир осенний, пасмурный и скучный.
И вот однажды, в предвечерний час, когда туман сгущался над низиной,
Вдруг солнца луч пробился в облаках и с нежностью коснулся он люпина.
Тот вспыхнул, жадно свет в себя вобрав, и засияли синие одежды.
«Я верил! Знал!» — цветок ему шептал, — «Не уж то сбылись все мои надежды!»
Но луч погас. И ночь из-за лесов пришла, неся холодные кинжалы,
Которыми она без длинных слов цветок к земле морозной приковала.
Спустился с неба ледяной туман, в колючий саван землю пеленая.
И иней хитрый рассказал обман, в своих объятьях синеву сжигая.
Так гаснут те, кто верили мечте, наперекор законам и прогнозам.
Но разве смысл в вечной правоте и в страхе перед будущим морозом?
Нет, смысл в том, чтоб в небо синевой метнуться, пусть на краткое мгновенье.
Ведь жизнь скучна, когда в ней лишь покой, без дерзкого и яркого горенья.