После того, как она открыла шкаф, в доме замерло всё. Застыл пёс в неудобной позе памятника отлитого в Каслях, зависла в полёте муха, стремящаяся к неизбежному соударению со стеклом окна.
Сила её концентрации была так огромна, что даже сосед с вечностучащим перфоратором застыл пионерским гипсовым гомункулом времён СССР. Обсыпанный пылью штукатурки, он и впрямь походил на памятник. Exegi monumentum. Впрочем, поза и устремление против вертикального монолита стены, придавали ему большее сходство с шахтёром, нежели с древнесоветским пионером.
Ну не с девушкой с веслом его сравнивать?!
А вот она — да! Классическая поза: одной рукой держится за створку шкафа, другая, свободна опущена вдоль приземистого, но очень пропорционального тела.
А, ведь, всего-то, решает, что надеть... но какая концентрация!
Тот кто сказал, что женщины глупее мужчин? Идиот, полный идиот это сказал. Женщины просто могут концентрироваться на том, что делают, гораздо безысходнее, мощнее, отчаяннее, чем мужчины. Но в момент провала в собственное сознание, выглядят и впрямь... гм... странно. Ведь им, бедняжкам, часто приходится маскировать уход в себя домашними делами...
Она... она была не такова. Могла, умела концентрироваться на всём так, что жизнь замирала вокруг метров на двадцать. Ей, Богу, не шучу!
Сказка о Спящей Царевне — враньё. Она, она, девочка-бедолага, задумалась о чём-то и время, послушное безрассудной концетрации её мысли, остановилось на столетия. Ей, принцессе — кухню надо было, кастрюли, тогда, глядишь бы обошлось. А её на башню, в одинокие пампасы девичьих грёз. Конечно, мощь медитации была такова, что вместе с ней пригрезил весь двор. На столетия, прошу заметить.
Кто посмел назвать женщин... гм... глупее мужчин? Идиот! Женщины концентрируются на мысли глубже, безысходнее, отчаяннее мужчин!
И вдруг, пёс шмыгнул по комнате, ожившим изваянием каслинских мастеров. Муха, наконец, ударилась головой о стекло и возмущённо начала обжуживать невидимую для неё поверхность. Последним вынырнул из кататонического ступора сосед с перфоратором. С некоторым изумлением оглядел он себя, стены комнаты. Вдруг отложил в сторону перфоратор. Присел на табуретку и подперев кулаком голову, уставился на пейзаж за окном.
Кто его знает, как повернулась его мысль в тот момент? Может, он думал, о бренности сущего в целом, а может, волновался на тему одиночества: уж тридцать лет в квартире с перфоратором один на один...
В этот момент, обсыпанный белой пылью штукатурки он более всего походил на роденовского мыслителя!
Наконец зашатался маятник часов. Часы начали своё грохочущее в тишине квартиры роковое «тик-так».
Она — решилась. Решилась, в чём пойдёт сегодня.
Денис Евстигнеев.
[280x280]