Название заглавной повести удивительно соответствует всему сборнику - философскому и печальному. И даже обложкой книга похожа то ли на философский словарь советских времён, то ли на учебник философии...

Веду ретроспективки то одного, то другого режиссера и прямо пишу об этом в постах. А ведь ретроспективки писателей тоже поддерживаю - только интервалы между записями (сиречь прочтениями) куда длиннее. Шустрее не получается...

Проза Юрия Кувалдина, наверно, в чём-то подобна прозе его более известного двойного тезки - Юрия Трифонова. Городская, о москвичах, о тяжком давлении быта на души людей. И всё-таки у Кувалдина (по паспорту тоже Трифонова) свой опыт, своя палитра, диапазон. Мне кажется, пошире будет. Юрия Трифонова при жизни сравнивали с Чеховым, а тут Чехова ещё больше, но в хорошем смысле - без подражания. Просто умеет автор проникать в миры разных людей. И нас, читателей, погружать в эту такую разную, но одинаково мучительную действительность.

Да, Кувалдина нелегко читать. Где-то на средине книги поймал себя на мысли: да, захватывает, да, хочется всёго этого ещё и ещё - но вдруг хочется и остановиться. Уж больно тяжело! Вспоминается двоякое: как Иван Сергеевич Тургенев негодовал на роман Фёдора Михайловича Достоевского "Преступление и наказание" - зачем я должен знать про всех этих людей! И ещё то, как мой одногруппник, куда более начитанный чем я, в одно и то же с моим время читавший Горького, а не Юлиана Семёнова, говорил про персонажей "Клима Самгина": этих людишек хочется собрать в кучу, облить бензином и сжечь! (такие вот человеконенавистнические мысли - при том, что в жизни был деликатнейший человек). Не то чтобы и у меня возникало желание поступить с героями Кувалдина таким же образом, просто есть среди них весьма несимпатичные особы...

А безукоризненных, идеальных среди его персонажей просто нет. Даже лучшие из них охвачены борением с самими собой, с не самыми высокими и светлыми страстями.

Конкретно по каждому произведения говорить не вижу смысла. Не только потому что пойдут сплошные спойлеры. Повести в книге дают более объёмный, стереоскопический взгляд на мир. Рассказы, некоторые, подобны зарисовкам. Но все задевают, что называется, за живое. Только повесть "Не говори, что сердцу больно" вызвала небольшое недоумение. Название на другой лад настраивало. А под ним оказалось что-то не то из области чёрного юмора (проявившегося в финале), не то несостоявшийся замах на историю про ещё одного Гумберта Гумберта. Не знаю...

Повесть "Осень в Нью-Йорке" (тоже не без черного юмора - но в самом заголовке) неожиданно собственные воспоминания осветила - из рубежа 80х - 90х. Точно таких встреч, как описал Кувалдин, у меня не было, но несколько похожие были, были. Как раз в то время. То есть вкус и запах того времени он точно схватил. А сейчас про тот период, короткий миг в истории, можно думать с грустью и горечью.