Хозяин погладил рукою 
Лохматую рыжую спину: 
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою, 
Но все же тебя я покину. 

Швырнул под скамейку ошейник 
И скрылся под гулким навесом, 
Где пестрый людской муравейник 
Вливался в вагоны экспресса. 

Собака не взвыла ни разу. 
И лишь за знакомой спиною 
Следили два карие глаза 
С почти человечьей тоскою. 

Старик у вокзального входа 
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга? 
Эх, будь ты хорошей породы... 
А то ведь простая дворняга! 

Огонь над трубой заметался, 
Взревел паровоз что есть мочи, 
На месте, как бык, потоптался 
И ринулся в непогодь ночи. 

В вагонах, забыв передряги, 
Курили, смеялись, дремали... 
Тут, видно, о рыжей дворняге 
Не думали, не вспоминали. 

Не ведал хозяин, что где-то 
По шпалам, из сил выбиваясь, 
За красным мелькающим светом 
Собака бежит задыхаясь! 

Споткнувшись, кидается снова, 
В кровь лапы о камни разбиты, 
Что выпрыгнуть сердце готово 
Наружу из пасти раскрытой! 

Не ведал хозяин, что силы 
Вдруг разом оставили тело, 
И, стукнувшись лбом о перила, 
Собака под мост полетела... 

Труп волны снесли под коряги... 
Старик! Ты не знаешь природы: 
Ведь может быть тело дворняги, 
А сердце - чистейшей породы!