Устала от глупой нелепой игры,
Устала от фальши, устала от лжи,
Устала быть сильной судьбе вопреки,
Устала плыть против теченья реки.
Устала быть смелой, идти напролом,
Устала быть вечным и ярким огнем,
Устала за место под солнцем сражаться,
Устала сквозь слезы всегда улыбаться.
О, музыка. Ты – лучшее лекарство!
Послушаешь - и хочется в полет.
Забудешь все несчастья и коварства,
Так за душу мелодия берет.
Сравнима ты, пожалуй, лишь с любовью.
Для вас двоих – почетный пьедестал,
Для вас венок из лавра приготовлен,
Достойнейшим он голову венчал.
Вы – две сестры. По жизни вместе рядом
Идете, заставляя души петь.
И ласковым, проникновенным взглядом
Стараетесь сердца людей согреть
Никто не знает, как душа болит.
Чем громче смех, тем горестнее плачу,
И в горле ком, как острый нож, стоит.
Моя улыбка - это лишь защита,
Мое веселье – просто балаган.
Играю роль счастливой деловито,
Ну, а душа кровоточит от ран
Нежных слов невесомые струи,
Восхищенья хмельной полонез-
Я тебя звездной краской рисую,
На холсте лучезарных небес.
Легких туч бесконечные дюны
Я пытаюсь в ковер дивный сшить-
Прикасаясь к пылающим струнам
Улетающей в сказку души.
Наполняю хрустальную чашу,
Волшебством убегающих лет-
Разливается дивной гуашью
На багряном мольберте рассвет.
[показать]
|
Всю жизнь сидим мы в клетке убеждений,
Мы пленники своих невидимых оков:
Воспоминаний, страхов и сомнений,
Хотим мы победить придуманных врагов.
Воюем мы с собой и строим баррикады,
Мы рушим стены, воздвигая вновь,
И каждый день штурмуем мы преграды,
Но забываем, что еще есть вера и любовь.
|
[показать]
Чувства не икона, не хрусталь,
Их не ставят посреди дороги, Вне сапог и радость и печаль,
Душу не затопчут чьи-то ноги. Чувства не запачкать, не разбить;
Под законом высшей будут власти,
Если мы научимся Любить, Не обожествляя наши страсти
[показать]
Всего лишь мгновенье раздумий на выбор.
Шаг вправо. Шаг влево.
И мир - пополам.
На тот, где мы есть и на тот, где могли бы
Мы быть, если это бы вздумалось нам.
Эдуард Асадов
СТИХИ О РЫЖЕЙ ДВОРНЯГЕ
Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.
Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.
Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.
Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы…
А то ведь простая дворняга!
Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.
В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали…
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.
Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!
Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!
Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела…
Труп волны снесли под коряги…
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце – чистейшей породы!
|  |