На следующий день Настасья не пришла в школу. Наконец-то она заболела, пора уже. Пока она была на отдыхе, Анюта трудилась над докладом по биологии одна, без чьей-либо помощи.

- Знаешь, Ты просто свинтус! – воскликнула она по телефону, позвонив Насте пару дней спустя.

- Да ну? А я-то думала, кто же я такая...

- Брось! Свинтусы не притворяются и не хитрят; они только хрюкают и плюются, как верблюды. Вот и ты – плюнула на всё: на школу, на меня, на доклад, на Лёху, и заболела. И с какого, спрашивается, перепугу?

- Стоп! Ты чего наехала на старую больную женщину! Давай разберёмся... – попыталась отпереться Настасья, тем временем прекрасно сознавая, что Анюта права – она действительно заболела не вовремя.

- Смотрю, ты не такая уж и старая: ты возмущаешься довольно резво! – со смехом заметила Аня.

- Ну, согласна, не совсем ещё старая. Но зато тяжелобольная! Пчхи! – расчихалась Настя.

- Кого ты хочешь обмануть? Я не буду желать тебе здоровья, а то ты ещё больше расчихаешься! Лучше скажи, почему ты заболела, и чем.

- Как обычно, ОРЗ. Только почему – не знаю.

- Зато я знаю! Нечего было лопать мороженое на ветру, - уличила Аня притворщицу.

- Кто лопал – я?! Ах, ты!... и это я ещё свинья! – задохнулась от возмущения Настасья.

- Про свинью разговора не было, речь шла о свинтусе, а его место занимаешь, несомненно, ты. Куда уж мне-то до тебя?

Настасья промолчала. Она уже запомнила, что Ане перечить – это как играть в "Кыш с дороги, противный!" с паровозом. На неё, к великому сожалению, где сядешь там и слезешь. Вздохнув, Настя оставила попытки защищаться.

- Ну ладно, согласна, я свинтус. Ты лучше расскажи, что у нас с биологией, - перевела она разговор в другое, более безопасное русло.

- Пока ничего. Она ещё не просила сдавать работы.

- А может и не попросит, - хмыкнула Настя. – У неё глобальный склероз на склоне маразма.

- Она старая дырявая калоша, ей простительно, - вступилась Аня за "Калошу"

- Это не она дырявая, это у неё память мыши прогрызли, а спинной мозг террористы расстреляли в Великую Отечественную войну! – проворчала Настя, вновь обретая чувство юмора.

- Э-э-э, да ты, я смотрю, уже здорова, раз ругаешься! – торжествующе воскликнула Анюта, которой удалось-таки вывести подругу на чистую воду.

- Ничего...пчхи!...подобного. Я просто выпила лекарство. Ох и горькое!

- Горькое, говоришь? Ну-ну, - хихикнула Аня, которой было точно известно, что микстурами она удобряет фиалки в горшках, а таблетками укрепляет иммунитет коту.

Но тут Анина мама позвала её обедать.

- Да-да, уже иду! – откликнулась Аня. – Ну, ладненько, я пойду, а то мама потом прикончит меня половником или измельчит в мясорубке. Я тебе потом ещё звякну, - попрощалась она.

- ОК, договорились, - сказала Настасья и повесила трубку.

На другой день у Насти спала температура, она стала меньше кашлять, и Аня пошла навестить подругу.

Первым делом она вручила Насте пакет. Та покосилась на него с опаской:

- Это что такое?

- Подарок из Африки! – пошутила Аня, снимая сапоги. На улице было тепло, но шёл дождь, и мама заставила Аню надеть сапоги. Они были новые и отлично скрипели, поэтому Ане не на что было жаловаться.

- Какой ужас! Наверное, это жираф.

- Хуже! Дидактичка по русскому языку.

Настя простонала. Она только-только начала получать удовольствие от болезни, как...

- Это для растопки? – спросила она с надеждой.

- Боюсь, что нет.  Эти тетрадки на время твоей болезни займут место на твоём рабочем столе. Это распоряжение нашей любимой классной.

- Лучше бы там оказались мыло и верёвка, - пробурчала недовольная Настя, которой обломали блаженство.

- Так, выполняй приказ. Ставь пакет на стол! – распорядилась Анюта.

- Ты абсолютно уверена в том, что его есть, куда ставить? – вкрадчиво поинтересовалась её подруга. – Если да, то ты ужасная неформалка. Успокою, это лечится.

Аня уже не слушала её. Зайдя в Настину комнату, она не смогла разобрать, где полки, а где стол. Вся мебель просто тонула в хаосе из бумаг, книг, тетрадей и письменных принадлежностей. Над всей этой горой одиноко и вместе с тем гордо возвышался монитор, торжествующе блестя пыльным экраном.

- Да, чем-чем, а уборкой ты себя не утруждала, - заметила Аня, когда шок прошёл. – Ты вообще когда-нибудь убираться пробовала, или, ну, хотя бы пыль вытирать?

- Да, было как-то... Только я не помню, когда, - признала Настя, почесав затылок.

Аня удовлетворённо кивнула. Наконец-то она видела перед собой нормального сформировавшегося человека, полностью готового к будущей жизни. Она и сама была бы такой, если бы не опека мамочки, которая упорно отказывалась понимать, что постеры над кроватью – своего рода ангелы-хранители, которые прилетают и поют тебе рок вместо колыбельной. Нет, нельзя сказать, что подруги сильно любили рок, но послушать Fall out boys или Rammsteinникогда не отказывались.

- Скорей бы ты в школу приходила, - начала свой нелёгкий разговор Анюта. – Там сейчас ужасно. Проще зайти в камеру пыток, чем в наш класс.

- А что там? – спросила Настасья, не слишком заинтересовавшись.

- Да, так, по-всякому. Сегодня, например, поцапались Дрон и Ирка на дежурстве. Не надо объяснять, что осталось от стеклянного шкафа, кусков мела и трёхногой табуретки?

- Не надо, я ещё умею ужасаться самостоятельно, меня пугать не надо, а то я ночью не засну. Буду грызть подушку: смерть наволочкам, капут пододеяльникам!

Дверь открылась, в комнату заглянула Настина мама:

- Девчонки, чай будете пить?

- Нет, мы будем его есть.

- Спасибо, я рассказываю Насте школьные новости, мы сейчас не можем, - повежливее отказалась Аня, давясь от смеха.

Как только дверь снова закрылась стёкла задребезжали от оглушительного хохота подружек. Аня просто повалилась на диван поверх кучи учебников. Настя вытирала слёзы, выступившие на глазах от смеха.

- Ну, выкладывай, что там ещё было, - сказала Настя, успокоившись.

Аня посеръёзнела:

- Боюсь, тебе эта новость не слишком понравится.

- Давай говори!

- Предупреждаю, она может сильно шокировать!

- Не томи! – попросила Настя. Её нервы были натянуты до предела.

- Там Лёха с ума сошёл – ходит и в стены головой бьётся.

- А, ну это ещё не самое страшное, - облегчённо вздохнула Настасья и откинулась на спинку компьютерного кресла.

- Ты права, не самое. Теперь пострашнее: он тобой бредит, - с опаской продолжила Анюта.

- Что делает? Бьётся о стены? Головой? Кошмар! Кто будет делать за меня геометрию! – воскликнула Настя, театрально прижав ладони к щекам.

- При чём тут геометрия! – рассердилась Аня. – Я главного ещё не сказала.

- Так чего замолчала? Валяй.

Настя встала и пошла к шкафу убрать с глаз долой злополучные дидактички.

- Нет, ты уж лучше сядь.

- Ты за кого меня держишь – за истеричку? Боишься, что я упаду в припадке? Говори давай!

- Ну, как хочешь. Он... ну, в общем... признался тебе в любви, - со вздохом закончила Анюта.

- Кому?!

- Ты что, оглохла? Тебе!

- Нет, я не про это. Я же дома. Он что, телепат? Перед кем он признавался?

- Вообще-то... перед всем классом..., - осторожно закончила Аня.

БАБАХ! Настя ударилась о шкаф и на неё посыпались книги с полок. Только спустя несколько минут Ане удалось вытащить подругу из-под завала. Она была невредима, но на лице застыло выражение шока.

- Эй! Ты в порядке? – потрясла её Анюта.

- Кажется, да. Посмотри, из-под кофты не торчит обломок позвоночника? – попробовала пошутить Настя, но вышло у неё это, прямо скажем, неважно.

- Не торчит. А что, должен? – встревожидась Аня. Сейчас она могла поверить чему угодно и во что угодно. Даже в привидений.

- И это называется будущий педиатр. Ты что, детям будешь хребет перегрызать? – уже нормально рассмеялась Настя.

- Ладно, проехали. Так что, ты будешь чего-нибудь предпринимать?

- Ты мне расскажи всё подробно, а я потом соображу, что к чему, - сказала Настя.

Аня начала рассказ, изредка прерывая его осведомлениями о Настином внимании и самочувствии. Чтобы не пересказывать всё, мы расскажем только основное.

Дело, в общем, было заурядное. После первого урока Витёк заикнуся о том, что он знает, почему Насти нет в школе. На него петухом налетел Лёха. После продолжительной тряски и многочисленных пинков Витя сказал, что она заболела простудой. Лёха ничего не сказал и побрёл прочь. Шиндель пытался разузнать, что с ним такое, но Лёха каждый раз отворачивался, болезненно стукаясь головой о стену при этом. Ирка разнесла по классу весть, что Лёха сбрендил, но так как никто не знал, из-за чего, то предположений было море. Некоторый здравомыслящие утверждали, что он не сбрендил, а просто расстроен, но их было так мало, что никто их не слушал. Наибольшая часть учеников взахлёб рассказывала всем и каждому, что Лёха втюрился в Настю. И когда над ним начали подтрунивать старшеклассники, то он, себе на голову, согласился с выводом большинства. Теперь все ученики знают его отношение к Насте...

- ...кроме тебя самой, - со вздохом закончила Анюта свою печальную повесть.

- Да-а-а, дела, - заметила Настя. – Только одного не понимаю, почему он не сказал этого прежде всего мне?

- Сдаётся мне, подруга, он хотел услышать эти слова от тебя самой, - поразмыслив, изрекла Аня.

- Ну так пусть ждёт! Я девушка гордая, терпеливая, пусть сам скажет.

- Считай, что он уже сказал. Сказать что-то Ирке – это всё равно, что прокричать в громкоговоритель или передать по известной радиоволне, - хмыкнула Аня.

Настя закусила губу:

- Ну и ладно. Он сказал, а я подумаю. И за себя, и за него в том числе! – с вызовом сказала она.

Аня промолчала. Сказать больше было нечего – Настя подвела жирную черту под их разговором. Будем надеяться, что только под разговором.