• Авторизация
Дневник Lizeeetta Лента друзей - Дневник - Полная версия


АННА ВЫРУБОВА И ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ | ЧАСТЬ 20 21-02-2020 09:34 к комментариям - к полной версии - понравилось!

Это цитата сообщения Bo4kaMeda Оригинальное сообщение

АННА ВЫРУБОВА И ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ | ЧАСТЬ 20

Bo4kaMeda
ЧАСТЬ 1
ЧАСТЬ 2
ЧАСТЬ 3
ЧАСТЬ 4
ЧАСТЬ 5
ЧАСТЬ 6
ЧАСТЬ 7
ЧАСТЬ 8
ЧАСТЬ 9
ЧАСТЬ 10
ЧАСТЬ 11
ЧАСТЬ 12
ЧАСТЬ 13
ЧАСТЬ 14
ЧАСТЬ 15
ЧАСТЬ 16
ЧАСТЬ 17
ЧАСТЬ 18
ЧАСТЬ 19



Александра Федоровна и А. А. Вырубова в Сиреневой гостиной


А вот выписка из еще одного письма Царицы 1915 года Государю на фронт, дающая повод не только проследить за Ее отношениями с Анной Вырубовой, но и рассказать о некоторых их общих знакомых.

(2 марта): «…Т[атьяна], М[ария] и А[настасия] ушли к Ане (чтобы повидать Анину невестку и Ольгу Воронову)…»


Ольга Константиновна Воронова (1894–1981) – одна из шести детей дсс, егермейстера Двора ЕИВ, графа Константина Петровича Клейнмихеля и Екатерины Николаевны, урожденной Богдановой, дочери Курского губернского предводителя дворянства. Родилась в г. Почепе Мглинского уезда Черниговской губернии.



Граф К. П. Клейнмихель с дочерью Ольгой. 1905 г.


В молодости она жила сначала в Москве, а затем в Петербуге. Ее семья была близка Великой Княгине Елизавете Феодоровне. В ноябре 1913 г. помолвлена с лейтенантом Гвардейского экипажа П. А. Вороновым (1886–1969), служившим на Императорской яхте «Штандарт».
Павел Алексеевич, сын потомственного дворянина Костромской губернии, окончил Морской Кадетский корпус (1908). Будучи гардемарином, участвовал в спасении жителей Мессины и др. сицилийских городов после известного землетрясения 28 декабря 1908 г.



П. А. Воронов с Цесаревичем Алексеем Николаевичем в Петергофе.


Как выяснилось недавно, П. А. Воронов был утаенной любовью Великой Княжны Ольги Николаевны. На венчании, состоявшемся в Царском Селе 7 февраля 1914 г., присутствовала вся Царская Семья, а Император и Императрица были посаженными отцом и матерью. Царь записал в дневнике: «…Поехал с Аликс и Сандро в полковую церковь на свадьбу П. А. Воронова и Ольги Клейнмихель поздравить молодых и выпить их здоровье».

«Дай им Господь счастья», – записала в дневнике Великая Княжна Ольга Николаевна.
«Всех наших офицеров пригласили на свадьбу в Царское Село, бракосочетание совершалось в Феодоровском соборе, присутствовал Государь с Княжнами. Потом состоялся прием у графини Клейнмихель. И Государь сделал честь молодым Своим с Княжнами присутствием на этом приеме» (Саблин Н. В. «Десять лет на Императорской яхте “Штандарт”». СПб. 2008. С. 312-313).



Великие Княжны Ольга и Татьяна Николаевны с П. А. Вороновым. 1910


В годы Гражданской войны лейтенант П. А. Воронов выполнял опасные поручения штаба Добровольческой армии. А когда военное поражение белых стало очевидным, отбыл из Новороссийска в 1920 г. на английском крейсере «Ганновер» в Стамбул, а оттуда в 1928 г. в США, где служил сначала аналитиком в Военном министерстве, а затем в разных инженерных фирмах в Филадельфии и Чикаго. В 1922 г. у супругов родилась дочь Татьяна.

Павел Алексеевич скончался в 1967 г. и был погребен на кладбище Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле. Рассказывают, что на его могиле находится икона Царевны-Мученицы Татьяны.



Павел Алексеевич Воронов в последние годы жизни.


Его вдова переехала в Австралию, где и скончалась в возрасте 87 лет.

Одна из сестер Ольги Константиновны – Клеопатра (1886–1966) была замужем за внуком убийцы М. Ю. Лермонтова Г. В. Мартыновым (1880–1924).

О. К. Воронова оставила воспоминания о жизни при Дворе и в России «Потрясение». В 1932 году она вышла на английском: в Англии и Америке; в 1988-м ее издали на французском. На русский язык книгу пока что не перевели.



Титульный лист первого издания: O. Woronoff O. «Upheaval». London. Hutchinson & Co 1932 с владельческой надписью, свидетельствующей о принадлежности экземпляра баронессе Тамаре Сергеевне Нольде (1892–1975) – дочери генерала Сергея Сергеевича Саввича (1863–1939), присутствовавшего при отречении Государя; супруге (с 1912) барона Бориса Александровича Нольде (1885–1936), офицера Императорской яхты «Полярная Звезда» и полярного исследователя. Скончалась в Париже. На форзаце дарственная надпись: «На память о лете 1933 года. Сандра». Собрание московского музея «Наша Эпоха».




«Она была очень смиренная и благородная женщина, – вспоминает об О. К. Вороновой учившаяся у нее уже в США в 1960-х гг. в одном из католических колледжей для девочек в Нью-Йорке Мэрилин Суизи. – […] …Она рассказывала много о Царской Семье, о том, какие Они были настоящие православные люди, о том, что Они были мученики. Все Они были замечательные личности. И я Их тоже полюбила […] Они действительно были для нас живы, когда она рассказывала».



Мэрилин Пфайфер Суизи / Marilyn Pfeifer Swezey.


Американка эта приняла впоследствии православное крещение (1981). «В день моего перехода в Православие, – рассказывает она, – я получила из Англии в подарок небольшой крестик. Он принадлежал о. Николаю (Гиббсу). Сидней Гиббс (будущий о. Николай), англичанин, был учителем Царских Детей. Он находился с Царской Семьей в ссылке в Тобольске и был очень близок к Ним. По возвращении в Англию стал православным, принял монашество и умер в сане архимандрита. Крест мне прислал Георгий, приемный сын о. Николая, и сказал, что, возможно, крест принадлежал Царской Семье и С. Гиббс получил его от Них. На крестике есть надпись: 1908 год (т.е. год, когда С. Гиббс начал обучать Царских Детей). Это было в обычае Царя и Императрицы делать преподавателю Своих Детей какой-либо значительный подарок, тем более христианский».

Став затем секретарем епископа Вашингтонского Василия (Родзянко), Мэрилин Суизи работала вместе с историком Робертом Масси над составлением широко известного в США «Альбома Дома Романовых», основу которого составляли хранившиеся в Йельском университете альбомы А. А. Вырубовой.



Обложка первого издания: «The Romanov Family Album» by Marilyn Pfeifer Swezey (Editor), Anna Vyrubova (Contributor), Robert K. Massie (Introduction). Vendome Press. 1982.


При этом, по ее словам, у нее было знаменательное сонное видение, связанное с близкими когда-то ее преподавателю (О. К. Вороновой) людьми:

«Это было еще до канонизации. Я работала ночью над альбомом… и, может быть, в два или три часа я устала и заснула. Во сне я увидела очень элегантную фигуру, это была Императрица. Она ходила в саду с подругой. Может быть, это была Анна Вырубова, не знаю, не видела лица. Композиция сцены была очень фотографична, но это не было похоже ни на одну из фотографий, которые я видела. Когда во сне я увидела Ее, я подумала: это же Императрица, и надо обязательно сообщить Ей, что мы хотим опубликовать Ее фотографии в Америке. Я подбежала к Ней и говорю: “Ваше Величество, мы будем публиковать Ваши фотографии в Америке”. Она улыбнулась сияющей улыбкой, такой, какую я ни на одной фотографии не видела. Улыбка была какая-то долгая, необыкновенная, и Императрица сказала что-то одобрительное. Затем Она повернулась к Своей подруге, та взяла Ее под руку и они ушли, а я подумала во сне: “Я ее еще увижу”».



Ольга Константиновна Воронова.


А в тот самый весенний день 1915 г., когда Великие Княжны у А. А. Вырубовой общались с невестой ее брата Тинатин Ильиничной Джорджадзе (Государыня ошибается: «невесткой» она станет лишь 5 февраля 1917 г.) и О.К. Вороновой, случилась трагедия, которая буквально подкосила Императрицу Александру Феодоровну. В лазарете скончался юный офицер 14-го Грузинского Наследника Цесаревича Алексея Николаевича полка Давид Иванович Грабовский (Царица в Своих письмах обычно называла его Грабовым). В этом горе Государыню, как и всегда, поддержал Г. Е. Распутин.

К сожалению, эти печальные обстоятельства уврачеванию разлада с А. А. Вырубовой не способствовали. Начавшая было затягиваться рана, снова стала кровянить. Об этом опять-таки свидетельствуют письма Царицы.

(4 марта): «…Сказывается напряжение последних недель – Мне приходилось два раза в день навещать Аню, которой всё кажется, что этого мало. Сейчас она пишет, что ей хотелось бы почаще Меня видеть, чтобы беседовать со Мной (Мне нечего ей сказать, только выслушиваю неприятные вещи, Нини [Евгения Владимiровна Воейкова, урожденная графиня Фредерикс, супруга Дворцового коменданта генерала В. Н. Воейкова. – С. Ф.] гораздо лучше ее развлекает своей болтовней и сплетнями). Она просит, чтоб Я ей почитала, – кашляю все эти дни, а потому совсем не могу читать. […] Она меня ревнует к другим, Я это чувствую […] Она не обращает внимания на предостережения Боткина относительно Меня».

(5 марта): «А[ня] пишет, что Фред[ерикс] был страшно счастлив получить Твое письмо – конечно, она ему завидует. Быть может, Ты в телеграмме ко Мне упомянешь о Своей благодарности за ее письмо, приложенное к Моему, и пошлешь ей привет? Она сказала, чтобы Я сожгла ее письмо, если думаю, что оно рассердит Тебя, – откуда Я могу это знать? Я ответила ей, что Я его отправлю. Я надеюсь, что она Тебя этим письмом не раздосадовала, – она не понимает, что ее письма не представляют для Тебя интереса, тогда как для нее они имеют такое огромное значение [1]. Я посылаю к ней Детей, чтобы они к ней пришли вечером, но они сказали, что хотят провести вечер со Мной, так как не видят Меня днем».

[1.] Из показаний сестры милосердия в лазарете Серафимовской общины Ф. С. Войно ЧСК в 1917 г.: «В Царя Вырубова была влюблена, но пользовалась ли взаимностью, не знаю. Она получала от Царя письма, и одно такое письмо было перехвачено Царицей. И тогда между Вырубовой и Царицей произошла ссора, которая, впрочем, скоро прекратилась. Вырубова сама предупредила меня и горничную, что у нее в несгораемом шкафу лежат письма Царя, и если она внезапно умрет, то эти письма нужно возвратить Царю» (Э. С. Радзинский «Распутин: жизнь и смерть». М. 2000. С. 106-107).

(6 марта): «А[ня] тормошит Меня, чтоб Я к ней пришла, но Боткин пойдет туда и скажет ей, что Мне этого еще нельзя и что Я нуждаюсь в полном покое в течение нескольких дней. […] – Опять она пристает, чтобы Я ей позвонила по телефону или чтобы пришла вечером, тогда как мы ей каждый день объясняем, что Мне это еще не разрешено. […] Опять получила любящее письмо от Нашего Друга. Он хочет, чтобы Я выходила на солнце, говорит, что это будет для меня полезнее (морально), чем лежанье».

Нужно полагать, что Лейб-медик Е. С. Боткин выполнил поручение Императрицы не без внутреннего удовлетворения.

(7 марта): «…Я забочусь о Своем здоровье и сегодня опять встала лишь к 8 часам. Аня этого не хочет понять. Доктор, Дети и Я ей это объясняем, и всё же каждый день приходит пять писем с просьбой прийти к ней, – она знает, что Я лежу и всё-таки удивляется. Такой эгоизм! Она знает, что Я никогда не упускаю случая прийти к ней, когда только могу, даже когда Я безумно устала, и всё же ворчит, почему Я два раза в день ходила к неизвестному офицеру. Она не обращает внимания на слова Боткина, что это он Меня не пускает; у нее гости целый день. Мои визиты к ней она считает Моей обязанностью (Мне кажется), и поэтому часто их не ценит, тогда как другие благодарны за каждую секунду, проведенную с ними. Ей очень полезно не видать Меня несколько дней, хотя во вчерашнем шестом письме она жаловалась, что так давно не имела Моих поцелуев и благословения. Если бы она хоть раз соблаговолила вспомнить, кто Я, она поняла бы, что у Меня есть другие обязанности, кроме нее. Сто раз Я ей говорила про Тебя, кто Ты, что Император никогда не посещает больных ежедневно (что бы подумали об этом!), что Ты, прежде всего, должен заботиться о Своей стране, что Ты устаешь от работы и нуждаешься в свежем воздухе, и должен гулять с Бэби и т.д. Это всё как об стену горох – она не желает понимать, потому что находит, что она должна быть на первом месте. Она предлагает пригласить вечером офицеров для Детей, надеясь залучить Меня к себе, но они ответили ей, что хотят остаться со Мной, так как это единственное время, когда мы можем спокойно посидеть вместе. Мы ее слишком избаловали, но Я серьезно нахожу, что она, как дочь Наших друзей, должна была бы лучше понимать вещи, и болезнь должна была бы изменить ее. Но теперь довольно про нее – скучно; это перестало огорчать Меня, как раньше, Меня только изводит ее эгоизм».

Государь, по-прежнему никак не реагировавший на темы, касавшиеся А. А. Вырубовой, в ответ на просьбу из письма от 5 марта весьма охотно откликнулся (7 марта): «Передай А[не] Мой привет и скажи, что Мне понравились стихи, которые она для Меня списала».

(8 марта): «…Лежу в постели, – к 4 ½ час. перехожу на диван, постепенно всё больше и больше, хотя каждый вечер сердце расширено, а Аня каждый день просит Меня прийти. […] Я сразу послала Ане Твой привет, – наверное, обрадовалась. Она, вероятно, думает, что она одна скучает без Тебя, – ах, она сильно ошибается!»

(9 марта): «…Письмо от Ани, – Я не знаю, как Ты смотришь на то, что она Тебе пишет, но Я не могу отказать, раз она просит, и лучше так, чем через прислугу».



А. А. Вырубова на балконе Александровского Дворца в Царском Селе. Весна 1915


На Светлое Христово Воскресение, выпавшее в 1915 г. на 22 марта, враг снова отступил.
«Анна мало-помалу выздоравливала..., – вспоминала М. Е. Головина. – Весной она начала понемногу ходить, на костылях, потом с палкой, при помощи и поддержке сестры милосердия. […] Оказавшись дома, она почувствовала себя лучше, но нервы ее были совершенно подорваны, она плакала по пустякам. Государыня, желая ее порадовать, устроила у Анны Пасхальную заутреню, на которой были Григорий Ефимович, моя мать и я. Такое могло придти в голову только Государыне. Это было для Анны концом тоски, и это дало всем нам возможность объединиться в Пасхальной радости.

– Христос Воскресе! – повторял Григорий с сияющим лицом, христосуясь с нами, – “радостию друг друга обымем”, воспоем мы в сию нощь, “и ненавидящим нас простим вся воскресением”. Была бы у нас всегда Пасха, греха бы не было... – печально добавил он […] После службы Государыня позвонила нам по телефону, чтобы поздравить со Светлым Христовым Воскресением и обещала Анне зайти попозже…» («Дорогой наш Отец». С. 266).
За это время Г. Е. Распутин наверняка не раз пытался достучаться до сердца Государыни. Встречи Царской Семьи с Г.Е. Распутиным зафиксированы нами 20 и 22 марта, 1, 5 и 9 апреля (см. в 17-м по́сте).

Наконец, письмо Царицы от 5 апреля приоткрывает завесу над предметом этих разговоров: «Бэби […] вчера […] с Вл[адимiром] Ник[олаевичем] [Лейб-медиком В. Н. Деревенко. – С. Ф.] был у Ани, она была вне себя от радости; сегодня он опять пойдет повидать Родионова и Кожевникова [2]. Сейчас у нее Вл[адимiр] Ник[олаевич] показывает, как электризовать ее ногу – каждый день новый доктор. Татьяна и Анастасия были у нее днем и встретили там Нашего Друга. Он сказал им ту же старую историю, что она плачет и грустит оттого, что видит мало ласки. Т[атьяна] очень удивилась, и он ей ответил, что А[ня] видит ласки много, но ей всё кажется мало. Ее настроение неважно (главная плакальщица), и записки холодны, а потому и Мои также. […]

[2.] Лев Матвеевич Кожевников – офицер Гвардейского экипажа.



Николай Николаевич Родионов (1886–1962) – окончил Морской корпус (1905). Старший лейтенант Гвардейского экипажа. С конца января 1917 г. в звании капитана 2-го ранга помощник по строевой части батареи Гвардейского экипажа Входил в ближайшее окружение Государя. Был частным партером по игре в теннис; особенно дружил с Великой Княжной Татьяной Николаевной. В дни февральского переворота, оставаясь верным присяге, принимал участие в защите Александровского Дворца. Был в составе Вооруженных сил Юга России. Капитан 2-го ранга. Эвакуировался из Одессы. В эмиграции во Франции. Секретарь объединения офицеров Гвардейского экипажа в Париже (1929). Вышел из кают-кампании в Париже в Морское собрание (1932). Скончался под Парижем 24 сентября 1962 г. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.


…Жук довез Аню в колясочке до дома Воейкова, доктор Коренев [3] ее сопровождал – и она ничуть не устала – завтра она собирается ко Мне! О, Господи, а Я-то так радовалась, что надолго избавилась от нее! Я стала эгоисткой после девяти лет и хочу иметь Тебя, наконец, исключительно для Себя, а теперь она будет часто тревожить Нас по Твоем возвращении, или будет просить, чтобы ее катали в саду, раз парк заперт (чтобы встретиться с Тобой), и Меня не будет, чтобы ей помешать. Я прикажу Путятину впускать ее в парк, ведь ее колясочка не испортит дорожек. Я бы никогда не решилась так выйти – какой ужас! Одетая в шубу и с платком на голове, – по-Моему, лучше спортсменская шапочка и аккуратно заплетенные волосы – это менее некрасиво! Этот человек [доктор Коренев] нужен в Феод[оровском] госпитале, а она постоянно его берет. Я просила ее зайти к Знамению до визита ко Мне. – Я предвижу массу хлопот с ней, – всё истеричность! Она уверяет, что ей делается дурно, когда толкнут ее постель, но может кататься по улице в трясучей колясочке!»

[3.] Сергей Александрович Коренев – доктор медицины, д.с.с.



Князь Михаил Сергеевич Путятин (2.1.1861–24.5.1938) – окончил Морской корпус (1880); позднее Минный офицерский класс и Императорскую Академию художеств. Откомандирован в Сводный гвардейский батальон (1889). Офицер Лейб-Гвардии Преображенского полка. Полковник (1909). Офицер для особых поручений при Управлении Гофмаршальской части Министерства Императорского Двора. Начальник Царскосельского Дворцового управления (1.1.1911). Генерал-майор (1912). Наблюдал за работой по постройке Государева Феодоровского Собора в Царском Селе. Под его редакцией вышел «Летописный и лицевой изборник Дома Романовых» (Вып. 1. М. 1913). Эмигрировал во Францию. Старшие его сын Сергей был женат на Великой Княгине Марии Павловне Младшей, после развода ее со Шведским принцем. В эмиграции во Франции. Жил в Русском доме в Сент-Женевьев-де-Буа. Скончался в Париже. Похоронен в Кламаре.


(6 апреля): «…Аня была у Меня и назвалась к завтраку в один из ближайших дней. У нее хороший вид, но, кажется, она не была уж так сильно обрадована, увидев Меня, хотя целую неделю Меня не видала. Жалоб никаких не было, слава Богу, но опять эти жесткие глаза, как у нее часто теперь бывает».

(9 апреля): «Аня все-таки намерена прийти ко Мне, хотя Я сильно ее отговаривала – зачем промокать и подвергать этому Жука? Только для того, чтобы видеть Меня? – Это глупо и эгоистично. Она прекрасно может прожить день без Меня, но она хочет большего, говорит, что час в день ей слишком мало. Но для Меня сразу это слишком много, это Меня утомляет».
Настроение Матери, как это было уже отмечено ранее, передавалось Дочерям.
Татьяна (10 апреля): «Аню привозят к Мамá каждый день, и она лежит в своем кресле» («Августейшие сестры милосердия». С. 94).

Ольга (11 апреля): «Аня изволит являться к Мамá ежедневно, часов в 12, Жук, санитар Сводного полка, возит ее в кресле и помогает ходить на костылях» (Там же).



Великая Княжна Ольга Николаевна с Анной Вырубовой на балконе Александровского Дворца. Весна 1915


Восстановление былых отношений Государыни с А. А. Вырубовой можно датировать серединой апреля 1915 г. Судя по письмам Царицы, появляется сочувствие, сострадание, возвращаются прежние чувства любви. Решающую роль в этом, безусловно, сыграли молитвы Григория Ефимовича, его наставительные беседы. Сами о том не ведая, об этом свидетельствовали некоторые мемуаристы. «Царица, – писал А. И. Спиридович, – была почти больна до половины апреля: сердце, нервы. Вышла лишь 15 апреля и сразу же посетила больную подругу А. А. Вырубову, куда приезжал на полчаса и “Старец”. […] Она уже около месяца не была в состоянии работать» (А. И. Спиридович «Великая война и февральская революция. 1914-1917». Т. 1. С. 147).

Вот как это обновление чувств выглядит в письмах Царицы:

(14 апреля): «У бедной Ани опять флебит и сильные боли в правой ноге, так что надо было прекратить массаж. Ей запрещено ходить, но катать ее можно, так как воздух ей очень полезен. Бедная, она теперь действительно хорошая, такая терпеливая. Очень ее жалко – как раз теперь надеялись снять у нее гипс. Вчера она первый раз прошла на своих костылях до столовой, без посторонней помощи. Страшно не везет».

(15 апреля): «…Чувствую Себя положительно лучше, так что хочу пойти к Ане и повидать у нее Нашего Друга, который желает Меня видеть. […] Ее мать опять больна. Аля с детьми также».

(17 апреля): «Аня сидела со Мной сегодня утром час».

(18 апреля): «Она лежит на диване и имеет менее больной вид: собирается прийти ко Мне, так как Я из-за сердца остаюсь дома».

(5 мая): «Аня посылает Тебе вложенную здесь открытку».

(6 мая): «Напиши в телеграмме привет Ане, в благодарность за ее открытку. Мы с ней посидели вместе вечер, так как она провела день в одиночестве – случайно у нее никого не было, кроме матери и сына Карангозова».



Н. К. Карангозов (сидит справа в первом ряду) среди раненых в Царскосельском лазарете


Николай Константинович Карангозов (1892–1963) был сыном генерал-майора Константина Адамовича Карангозова (1852–1907) – происходившего из грузинского дворянского рода Карангозишвили героя Русско-турецкой войны 1877-1878 гг., Георгиевского кавалера. В 1905 г., в дни восстания на броненосце «Потемкин», будучи военным комендантом, а затем временным генерал-губернатором Одессы, генерал своими отважными действиями сумел предотвратить присоединение к восставшим матросов с других кораблей, за что был приговорен революционерами к смерти и был застрелен 23 июля 1907 г. в Пятигорске, куда он приехал с семьей на отдых.

Сын его Николай учился в Одесском Великого Князя Константина Константиновича кадетском корпусе (1910). Окончив Пажеский ЕИВ корпус (1913), он был выпущен в Л.-Гв. Кирасирский Его Величества полк. В самом начале Великой войны Николай Константинович был ранен в бою под Каушеном (6.8.1914), став первым раненым в лазарете Государыни.

По выздоровлении он вернулся в свой полк. Впоследствии штабс-ротмистр. В сентябре 1918 г. Карангозов оказался в Киеве. В Вооруженных силах Юга России командир эскадрона. Резерв чинов ремонта. Ротмистр. Эвакуирован из Крыма в Катарро (Югославия). Жил в Белграде.

После второй мiровой войны в эмиграции в Аргентине. Полковник. Скончался 22 мая 1963 г. в Буэнос-Айресе. Похоронен там на Британском кладбище Супруга Елена Константиновна (1882–?). См. его воспоминания: «Последний полковой праздник Л.-Гв. Кирасирского Его Величества полка в Царском Селе, 21.6.1914 г.» // «Кирасиры Его Величества, 1902-1914. Последние годы мирного времени». Сост. Н. М. Девлет-Кильдеев, Б. А. Доленга-Ковалевский. Б.м., Б.г. С. 147-154.



Н. К. Карангозов (стоит слева с палочкой) с А. А. Вырубовой и ранеными офицерами в палате лазарета


Ну, а мы продолжим выписки из писем Царицы.

А. Ф., п. (7 мая): «Сегодня утром после Знамения заглянула к Ане. Ее маленькие племянницы и Аля ночевали у нее, чтобы подышать новым воздухом. Затем мы были на операции […] Пошла к Ане и просидела до 5-ти».

(10 мая): «Я каталась с А[ней] до Павловска – Моя первая поездка с осени».

(11 мая): «Мы провели вчерашний вечер у Ани. Там от 8 до 11 ½ было несколько офицеров – они играли в разные игры. – Алексей был от 8 до 9 ¼ и очень веселился. Я вязала. […] Сегодня […] побывала в Большом Дворце, а затем лежала на балконе и читала Ане вслух, хотя было свежо. – Наш Друг виделся с Барком, и они хорошо поговорили в течение двух часов».

А вот как эти возобновленные былые отношения запечатлелись в памяти тех, кто служил в те дни А. А. Вырубовой.

Фельдшер А. И. Жук: «Когда Вырубова не могла ходить, к ней приезжала Царица очень часто... И потом Царица очень часто к ней приезжала, и они продолжали переписываться. Переписка была настолько частой, что иногда я не успевал вечером привезти Вырубову из Царских покоев в ее комнаты, как от Царицы уже приходили письма. И пока Вырубова соберется спать... случалось они раза 2-3 успеют обменяться письмами... Во Дворец она ездила каждый день от 3 до 5 дня и потом вечером от половины десятого до 12 или часу ночи...» (Э.С. Радзинский «Распутин: жизнь и смерть». С. 326). «Вечером она не бывала у Царицы... в те дни, когда из Ставки приезжал Государь». «В дни отъезда Царя обычно Вырубова приглашалась во Дворец к обеду» (Там же. С. 327).

Служанка Анны Александровны Мария Беляева (1897–?): «В мае 1915 года... Вырубова вставала между 9 и 10, ехала в лазарет, где была до 1-2 дня, потом ехала к Царице во Дворец и там оставалась до 5 часов... Обедала она иногда у Царицы или в гостях. Но после обеда она каждый раз отправлялась к Царице, где оставалась до 12 часов» (Там же. С. 352).
Полное примирение произошло в преддверии тяжелых испытаний, подтвердивших, насколько необходимым был этот союз безкорыстной любви, как для всех них, так и для России, которую, в том числе и благодаря этому, удалось удержать от падения, пусть и на малое время.


Окончание следует.

sergey-v-fomin.livejournal.com

.
вверх^ к полной версии понравилось! в evernote


Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.

Дневник АННА ВЫРУБОВА И ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ | ЧАСТЬ 20 | Lizeeetta - В дымке времен | Лента друзей Lizeeetta / Полная версия Добавить в друзья Страницы: раньше»