• Авторизация
Дневник Lizeeetta Лента друзей - Дневник - Полная версия


АННА ВЫРУБОВА И ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ | ЧАСТЬ 13 14-02-2020 13:04 к комментариям - к полной версии - понравилось!

Это цитата сообщения Bo4kaMeda Оригинальное сообщение

АННА ВЫРУБОВА И ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ | ЧАСТЬ 13

Bo4kaMeda
ЧАСТЬ 1
ЧАСТЬ 2
ЧАСТЬ 3
ЧАСТЬ 4
ЧАСТЬ 5
ЧАСТЬ 6
ЧАСТЬ 7
ЧАСТЬ 8
ЧАСТЬ 9
ЧАСТЬ 10
ЧАСТЬ 11
ЧАСТЬ 12




Александра Федоровна и А.А. Вырубова в Сиреневой гостиной


Примечательно, что первоначально княжна В. И. Гедройц к Григорию Ефимовичу Распутину относилась не столь уж отрицательно. Еще в сентябре 1914 г. она приходила домой к А. А. Вырубовой «слушать» Царского Друга («Августейшие сестры милосердия». С. 24). Расстройство отношений произошло, скорее всего, «по наущению» извне и на почве нетрадиционной сексуальной ориентации княжны. Так всегда происходило с людьми греха, одержимость которых восставала на Г. Е. Распутина.


Дело в том, что Вера Игнатьевна была лесбиянкой. Эти ее наклонности были зафиксированы еще в молодости. По приезде в Лозанну в конце 1894 г. у 24-летней княжны возник продолжительный роман со швейцаркой Рики Гюди. В конце концов, они даже решили вместе уехать в Россию, однако судьба распорядилась иначе. Начало другого долгого сожительства датируются 1918 годом. Находясь на излечении в одной из монастырских больниц в Киеве, Вера Игнатьевна сошлась с медсестрой Марией Дмитриевной Нирод (1879–1965), урожденной Мухановой, дочерью адъютанта Великого Князя Николая Николаевича, вдовой графа Ф. М. Нирода [1]. Знакомство завязалось еще в Царском Селе, где М. Д. Нирод с 1915 г. работала хирургической сестрой лазарета, который возглавляла В. И. Гедройц.

[1.] Граф Федор Михайлович Нирод (1878–1913) – командир эскадрона Л.-Гв. Конного полка (1908). Флигель-адъютант ЕИВ (1905). Полковник (1912).


Вера Игнатьевна в 1925 г. написала об их отношениях стихи:

Не надо – нет – не разжимай объятий,
Не выпускай меня – не надо слов.
Твой поцелуй так жгуче ароматен,
И, как шатер, беззвезден наш альков.
Еще – опять – века изжить в мгновенье,
Дай умереть – сама умри со мной.
Ночь молчаливая льет чары исступленья,
Росою звонкою на землю сводит зной.
Вот распахнулись звездные палаты,
В лобзаньи слившись жизнию одной,
Не надо – нет – не разжимай объятий,
Дай умереть! Сама умри со мной!


В Киеве они жили «семейно» в одной квартире вместе с двумя детьми покойного Ф.М. Нирода. Приходившие к ним знакомые называли Марию Дмитриевну «princesse», а Веру Игнатьевну «la comtesse». Последняя охотно делилась своими наблюдениями, сделанными ею во время службы в лазарете: «Николай Второй был глуп, нерешителен, податлив влияниям чужой сильной воли. Детей своих любил очень, а Александру боялся. Царица могла бы быть царицей, если бы не мрачная мистичность ее духа и странное предчувствие обреченности, захлестнувшее темным потоком разум, честолюбие, волю» («Из воспоминаний И.Д. Авдиевой» // «Лица». Вып. 1. СПб. 1992. С. 309-310).
Всё сказанное, разумеется, не значит, что до 1918 г. В.И. Гедройц успешно скрывала ото всех свою порочную ориентацию. О том, что это не так, свидетельствует хотя бы вот это стихотворение Н.С. Гумилева «Жестокой», написанное в 1911 г. и адресованное Вере Игнатьевне:


Пленительная, злая, неужели
Для вас смешно святое слово: друг?
Вам хочется на вашем лунном теле
Следить касанья только женских рук,
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Орел Сафо у белого утеса
Торжественно парил, и красота
Безтенных виноградников Лесбоса
Замкнула богохульные уста.


Внешние странности княжны В. И. Гедройц бросались в глаза многим.

Вот как, например, описывала ее наружность еще в 1915 г. Т. Е. Боткина: «Мадемуазель Гедройц, с ее большим весом напоминавшая мужчину, была внушительной женщиной» (T. Botkine «Au temps des Тsars». Paris. Bernard Grasset. 1980. Р. 132). Это перевод оригинала, а вот как – в ее пользу – подается тот же текст в современном русском переиздании: «Госпожа Гедройц выглядела не слишком женственно, и ее размеры придавали ей импозантность» («Царский Лейб-медик. Жизнь и подвиг Евгения Боткина». С. 246).

Юноше, пострадавшему в той же железнодорожной катастрофе, что и А. А. Вырубова, запомнилось, что в палату княжна вошла «одетая в мужскую одежду, дымя сигаретой, говорила низким голосом». Недаром, прибавляет он, ее называли «Жорж Санд Царского Села» (B. Z. Kawecki «Wedrowek Wilenskiego Procuratora». London. Polska Fundacja Kulturalna. 1977).

В письме М. С. Хитрово от 23 января 1918 г. Великая Княжна Татьяна Николаевна передавала рассказ одного из своих знакомых, который «видел Веру Иг[натьевну] в лазарете. Она в погонах, больших сапогах со шпорами […] Такой стыд. Не ожидала я, что она так скоро изменится. Хотя последнее время она была какая-то странная».

«…Немного грузная, – вспоминала о Гедройц ее киевская знакомая И. Д. Авдиева, – она одевалась по-мужски. Носила пиджак и галстук, мужские шляпы, шубу с бобровым воротником. Стриглась коротко. […] …Похожа на французского аббата, […] о себе говорила в мужском роде: “Я пошел, я оперировал, я сказал”» («Из воспоминаний И. Д. Авдиевой». С. 308, 312).



Княжна В. И. Гедройц среди выздоравливающих офицеров.


Из сказанного ясно, почему ее распирало при одном виде Г.
Е. Распутина. Тут была духовная, пусть даже и не осознаваемая ею, причина.

В известном смысле занятие княжной В. И. Гедройц с 1909 г. должности старшего ординатора Царскосельского дворцового госпиталя можно было назвать внедрением. Дело в том, что летом 1908 г. в общество был запущен весьма специфический слух о мнимой распущенности Государыни (Царица будто бы «ужасно развратна», правда при этом почему-то «уж через край богомольна») и о «неестественной», «анормальной» дружбе Императрицы с А. А. Вырубовой (А. В. Богданович «Три Самодержца. Дневники генеральши Богданович». М. 2008. С. 363, 369, 370, 372, 379, 382, 390). «И как лечить женщину, которая себе расстраивает нервы своим сожительством со “стервой” Вырубовой» (Там же. С. 378).

Одним из активных неоднократно зафиксированных распространителей этих слухов был шурин А. И. Гучкова – капитан I ранга Сергей Ильич Зилоти (1862–1914). Так что причастность к этой акции злейшего личного врага Государя можно считать установленной (С.В. Фомин «Ложь велика, но правда больше…» М. 2010. С. 134-136).

Отголоски этих слухов продолжали бродить и впоследствии. Так, информатор униатского архиерея Андрея Шептицкого сообщал ему в канун Великой войны о А. А. Вырубовой: «Эта особа до своего замужества жила с Государыней (amor lesbicus), а потом уверовала в Распутина» («Отчет о. Леонида Федорова о 5-й поездке в Россию» // «Митрополит Андрiй Шептицький i греко-католiкi в Россii». Кн. 1. Документи i матерiяли, 1899-1917. Львiв. 2002. С. 647-648).

Втершийся в доверие Г. Е. Распутина сотрудник столичного журнала «Дым Отечества» А. Ф. Филиппов, происходивший из семьи евреев-кантонистов, впоследствии сотрудник ВЧК, женившийся на сестре Ф. Э. Дзержинского, показывал в 1917 г. следователям из ЧСК: «Дружба Вырубовой с Государыней... некоторыми из придворных сфер... объяснялась близостью на почве сексуальной психопатологии» (Э. С. Радзинский «Распутин: жизнь и смерть». М. 2000. С. 103).

Благодаря дневнику генеральши А. В. Богданович, считающемуся одним из наиболее полных сборников слухов и лжи, легко установить, что с начала 1910 г. мишенью клеветников становится Г. Е. Распутин; роль А. А. Вырубовой при этом понижается до обычной клевретки.

Таким образом, позорные слухи о Государыне в связи с А. А. Вырубовой можно четко датировать летом 1908 – началом 1910 гг., т.е. тем самым временем, когда в Царском Селе появилась княжна В. И. Гедройц, хорошо известная как извращенка.

В годы Великой войны по Царскому Селу поползли грязные слухи. По словам старшей сестры лазарета В.И. Чеботаревой, «в городе говорили, что [Императрица] подпала совершенно ее [В. И. Гедройц] влиянию. Злые языки не преминули [придать] даже мерзкую окраску» (В. Чеботарева «В Дворцовом лазарете в Царском Селе. Дневник: 14 июля 1915 – 5 января 1918». Публ. В. П. Чеботаревой-Билл. Прим. Д. Скалона // Новый журнал. № 182. Нью-Йорк. 1990. С. 207).

Что касается Г. Е. Распутина, то он по отношению к своей гонительнице, как и всегда, проявил христианскую незлобивость. «…Поехала навестить бедную кн. Гедройц, – сообщала 4 октября 1915 г. в письме Государю Царица. – У нее было 40,5 градусов жара, вечером она причастилась и почувствовала себя спокойнее, говорила о смерти, и сделала все распоряжения. – Сегодня она меньше страдает, но положение всё же очень опасное, рожа спускается к уху. – Но Наш Друг обещал за нее помолиться».

Кстати, именно во время осмотра А. А. Вырубовой после катастрофы профессором С. П. Федоровым стало известно, что Анна Александровна девственница. Начальник Государевой охраны генерал А. И. Спиридович писал, что был «поражен, когда Лейб-хирург Федоров сказал мне, что делая медицинское исследование госпожи Вырубовой еще с одним профессором вследствие перелома бедра, они неожиданно убедились, что она девственница. Больная подтвердила им это и дала кое-какие разъяснения относительно своей супружеской жизни с Вырубовым, с которым она была разведена. Это обстоятельство, исключавшее физическую близость между Распутиным и Вырубовой, заставило тогда очень задуматься над сущностью их отношений» (А. И. Спиридович «Великая война и февральская революция. 1914-1917». Т. 1. Нью-Йорк. 1960. С. 86).



Профессор С. П. Федоров с группой слушателей Военно-медицинской академии академии на операции.


«Вот каким неожиданным, прямо-таки чудесным образом, – писал еще в 1920 г. игумен Серафим (Кузнецов), – Господь Бог разрушает все козни врагов правых людей! Как чудесно торжествует правда Божия! Замужняя женщина оказалась девственницей. […] Подлые клеветники были убеждены, что нет средств доказать ее чистоту, коль скоро она вышла замуж и прожила с мужем несколько лет. Верили клевете почти все, и духовные и мiрские, и свои и чужие. Защиты от клеветы не было, ибо люди так низко пали, что потеряли способность отличать правду от лжи. Но Господь Бог, для Которого нет ничего невозможного, решил поразить гнусных клеветников с самой непредвиденной для них стороны: г. Вырубова осталась девственницей. […] Это есть одно из великих чудес нашего времени. […] …Это дело выше человеческого разумения, это дело Божественного Провидения!» (Игумен Серафим (Кузнецов) «Православный Царь-Мученик». М. 1997. С. 178-179).

Но вот как продолжал писать, имея возможность процитированное нами прочитать, протопресвитер Георгий Шавельский: «О Вырубовой в обществе шла определенная слава, что она живет со “старцем”. Слухи были так распространенны и настойчивы, что […] в 1914 году, кажется, в мае, устроив нарочито свидание со мной, она пыталась найти у меня защиту против таких слухов. Раньше относившаяся ко мне с большим вниманием, после того разговора она как будто круто переменилась в отношении ко мне» (Протопресвитер Георгий Шавельский. «Воспоминания последнего протопресвитера Русской Армии и Флота». Т. 1. С. 193).

В изображении протопресвитера этот довоенный разговор выглядел следующим образом: «– Я, батюшка, хочу поделиться с вами своими переживаниями. Кажется, я никому не делаю зла, но какие злые люди! Чего только они не выдумывают про меня, как только они ни клевещут! Вот теперь распускают слухи, что я живу с Григорием Ефимовичем… – Охота вам, – перебил я ее, – обращать внимание на такие глупости. Ну, кто может поверить, чтобы вы жили с эти грязным мужиком? – Она сразу прервала разговор» (Там же. С. 63).
Нам неважно, какие слова звучали в то время в действительности. Важно иное: желание священника и годы спустя оскорбить, унизить, втоптать в грязь. Неутоленное ни годами, ни революцией, ни братоубийственной войной, ни эмиграцией чувство внутренней злобы. Таков был этот т.н. «служитель Алтаря Господня»! «На людях можно казаться добрым и благочестивым, – пишет, пусть и по другому поводу, в своих воспоминаниях Анна Александровна, – и легко обижать и клеветать на невинных, но есть Бог» («Дорогой наш Отец». С. 193).

Да, есть Бог! И всякая неправда, скверна и нечистота становится явной в свете Евангелия. Вспомним слова Спасителя: «Какой из вас отец, когда сын попросит у него хлеба, подаст ему камень? или когда попросит рыбы, подаст ему змею, вместо рыбы?» (Лк. 11, 11).



Протопресвитер военного и морского духовенства Георгий Шавельский (1871–1951) – происходил из семьи выкрестов Витебской губернии. С июня 1913 г. почетный настоятель Феодоровского Государева собора в Царском Селе; с октября 1915 г. член Святейшего Синода. В эмиграции известен как один из деятелей экуменического движения.


О том, какими христианами были многие из людей высокопоставленных, приближенных к Царю, нередко даже и Его Родственников, свидетельствовали они сами.
Во время январской поездки 1915 г. в Ставку в Свитском поезде шли обычные разговоры. «Сойдясь после завтрака, начали разговаривать о Распутине и катастрофе с Вырубовой. Было интересно слышать мнение людей, вращавшихся в разных кругах общества. Оказалось, что в разных кругах высказывалось одно и то же сожаление, что Вырубова выжила. С ее смертью связывали падение влияния Распутина. В этом были все убеждены. К ней все относились враждебно. Враждебно относились и все мы, ехавшие в Свитском поезде, враждебно относились и лица, ехавшие с Государем. И всё за ее близость к Распутину, за ее поддержку Распутина перед Царской Семьей. Вне этого Вырубова была бы очень симпатична. Единственным человеком, расположенным к Вырубовой и Распутину, при поездках Государя, являлся Н.П. Саблин. Но, конечно, при встречах с Анной Александровной, все оказывались самыми расположенными к ней людьми, готовыми на все услуги. Такова жизнь» (А.И. Спиридович «Великая война и Февральская революция, 1914-1917 гг.» Т. I. С. 87).
Слава Богу, что сама Анна Александровна, при всей своей необычайной простоте, не заблуждалась насчет всех этих любезников, хорошо понимая в Кого они метили. «Я лично постоянно угадывала разные оскорбления во взглядах, и в “любезных” пожатиях руки и понимала, что злоба эта направлена через меня на Государыню» («Верная Богу, Царю и Отечеству». С. 97).

В настоящее время, заметим, клевещут гораздо изощреннее. Для наглядности приведем выдержки из книги двух печально известных авторов-«богословов», пожелавших укрыться под одним общим, нет, слава Богу, не одеялом, а пока всего лишь псевдонимом: «И.В. Смыслов». Почему они это сделали, хорошо будет видно из самих цитат. (Гадить, как известно, лучше под покровом темноты, чтобы не заметили и не надавали пощечин.)
«…То, что Вырубова, – пишут они, – оказалась девственницей, еще не означает, что она была человеком, достойным уважения (простите, но это не свидетельствует даже о том, что она не была, скажем так, развратницей)» (И. В. Смыслов «Царский путь. Размышления о канонизации царской семьи». Изд. 2, испр. и доп. М. 2002. С. 151-152 // Материалы интернета). Подобным брехунам, как видим, и официальное медицинское заключение нипочем. Они, так сказать, «продвинутые» так, что дальше уже некуда. Примечательно, что тут же за этим более чем прозрачным намеком, повторяющим зады сплетен генеральши Богданович, следует практически взаимоисключащее утверждение. Но авторов это, похоже, ни капельки не смущает: стрелять, так стрелять из всех стволов, не заботясь о логике (авось не заметят).

Вот как, однако, они продолжают: «Что же до Вырубовой, лучшей подруги Государыни, над дружбой которых так приторно сейчас вздыхают, то очень удивительно, как Государыня вообще могла иметь с ней что-то общее (удивительно, конечно, если считать Государыню святой). Хотя надо сказать, что весьма странными выглядят отношения с Вырубовой Царской Четы вообще. […] Все это странно, но если считать Царскую Чету святой – странно вдвойне... Наконец, М. В. Лемке в своем изданном позднее дневнике приводит дословно списанную им телеграмму Вырубовой Государю в Ставку, присланную в день рождения Государыни, 25 мая 1915 г.: “Государю Императору. Горячо всем сердцем поздравляю, помоги всесильный Господь. Серенький день, еду в собор, после в ванну; очень одиноко. Аня”! Да нормальная жена гнала бы эту кокетку с ее эротическими двусмысленностями взашей!..» (Там же).
Приведенные слова требуют разбора. Прежде всего, о самом М. К. Лемке. Этот офицер, член масонской ложи выполнял в Ставке роль своего рода агента и соглядатая активных противников Царской власти (Н. Ф. Степанов (Н. Свитков) «Масонство в русской эмиграции (к 1 января 1932 г.)». Изд. 3. Сан-Пауло. 1966 // О. А. Платонов «Тайная история масонства. Документы и материалы». Т. II. М. 2000. С. 411; О. А. Платонов «Тайная история масонства. 1731-1996». М. 1996. С. 358).



Михаил Константинович Лемке (1872–1923) – историк и журналист. Аккредитованный военный корреспондент Ставки (пробыл там восемь с половиной месяцев). Деятельный «партийный работник» социалистов-революционеров. Масон.

Контрразведчик генерал Н. С. Батюшин называл его не иначе как шпионом. «Штабс-капитан Лемке, – пишет он, – попадает в Ставку благодаря своему очень давнему знакомству с еще 1891 года с генерал-квартирмейстером при Верховном главнокомандующем генералом Пустовойтенко в доме его жены. Это обстоятельство создает непонятную между ними откровенность, доходящую даже до того, что он ставит Михаила Лемке в известность о веденной за ним “жандармской слежке”. Мало того, генерал Пустовойтенко заставляет смотреть на него, Михаила Лемке и генерала Алексеева [и тот смотрит! – С.Ф.] как на жертву “жандармского” произвола. В Ставку Михаил Лемке попадает 25 сентября 1915 года в качесте переводчика. Его сначала привлекают к работе по делам печати, а затем с декабря и к дежурству по секретной аппаратной, где в открытую по аппарату Юза передавались секретные оперативные и другие распоряжения фронтов, Военного министерства и т.д. Это свое положение в связи с негограниченным к нему доверием генералов Алексеева и особенно Пустовойтенко Михаил Лемке использовал очень мудро». По словам генерала, он воспользовался «доверчивостью и халатностью чинов Ставки, до генерала Алексеева включительно, чтобы похищать секретные военные документы. Он копировал их почти что на глазах у всех и ежедневно в казенных пакетах отправлял их в Петроград с фельдъегерями. […] …Лемке ни на йоту не изменяет своего поведения вплоть до откомандирования его из Ставки 7-го июня 1916 года» (Н. С. Батюшин «Тайная военная разведка и борьбе с ней». М. 2002. С. 116, 113-114).

М. К. Лемке знал о существовании заговора, в котором участвовали А. И. Гучков, А. И. Коновалов, генералы А. М. Крымов и М. В. Алексеев. На второй день февральского переворота 1917 г., при содействии А. Ф. Керенского, его назначили управляющим Экспедицией заготовления государственных бумаг. От временщиков он получил 100 тысяч рублей на печатание мемуаров, что он и осуществил, но уже при большевиках, оставивших его на том же посту управляющего. Огромный том его дневников (800 страниц) большого формата был напечатан в 1920 г. по старой орфографии (!) в государственном издательстве в Петрограде на роскошной по тем временам бумаге. Автор, между тем, стал членом ВКП(б).


В своих дневниках М. К. Лемке называет Императора не иначе как «набитым дураком и мерзавцем» (М. К. Лемке «250 дней в Царской Ставке. 1914-1915». Минск. 2003. С. 282). Так что сфальсифицировать телеграмму ему, конечно, ничего не стоило, а подлинного текста ее не было найдено; во всяком случае, не предъявлено. К тому же в самом тексте дневника его автор именует Анну Александровну «Анной Сергеевной» (М.К. Лемке «250 дней в Царской Ставке. 1916». Минск. 2003. С. 658

Однако, даже если бы текст и был подлинным, ровно ничего предосудительного он не содержит, а то, что мы видим в процитированном нами выше отрывке, есть продукт фальсификации «И.В. Смыслова». Во-первых, речь идет о событиях 1916-го, а не 1915 года, как у «высокоученых» авторов. Ну, а во-вторых, дело в том, что телеграмма предварялась следующими словами М. К. Лемке: «Сегодня, в день рождения Александры Феодоровны, Царь получил из Евпатории телеграмму…» (Там же). Выпадение «Евпатории» у авторов клеветнического опуса не случайно, ибо, конечно же, речь идет о лечебной, а отнюдь не о гигиенической процедуре. В связи с этим хотелось бы порекомендовать единому в двух лицах г-ну «Смыслову» перечитать еще раз ну хоть прозу М.Ю. Лермонтова, особенно те места, где речь идет о принятии ванн на Минеральных водах.

Таким образом, именно авторы этой гнусной книжонки являются отцами, но не духовными, а отцами-клеветниками, создателями тех самых «эротических двусмысленностей», о которых пишут сами, обвиняя в этом других.

Возвращаясь к «нашим баранам», мы вынуждены констатировать старую истину, о том, что каждый понимает в меру своей испорченности и жизненного опыта. Слава Богу, что Анна Александровна помянула про лечебную ванну, а не то, например, что она собирается в бювет. Бог знает, что в таком случае взбрело бы в голову преподавателям современных духовных учебных заведений Московской Патриархии. На подобных рода подтасовках построены, увы, все опусы этих двух наставников будущих русских священников, о чем нам уже как-то приходилось писать («Ждать умейте!». К 60-летию Сергея Фомина. М. 2011. С. 446-459).

Что же касается реакции общества на ранение А. А. Вырубовой, то по отношению к ней наблюдалось то же, что ранее и к Г. Е. Распутину.

«Господствовавшим чувством, – описывал впечатления при получении на яхте “Штандарт” известия о покушении на Царского Друга П. Жильяр, – была надежда освободиться, наконец, от этого зловредного существа; впрочем, не решались еще всецело отдаться этой радости: у этого проклятого мужика душа была, казалось, пришита к телу, и можно было опасаться, что он и тут избегнет смерти. ([…] Его исцеление было сочтено за чудо: ни огонь, ни яд не действовали на того, кого явно хранил Бог!)» («Император Николай II и Его Семья. По личным воспоминаниям П. Жильяра». С. 66).

Плохо скрываемое разочарование читается и в дневниковой записи вдовствующей Императрицы (30.6.1914): «Все вечерние газеты полны сообщений о попытки убийства Р[аспутина], который, однако, не умер, а лишь ранен какой-то женщиной» («Дневники Императрицы Марии Феодоровны (1914-1920, 1923 годы)». Сост. Ю. В. Кудрина. М. 2005. С. 42).

«К нашему большому огорчению, операция была удачной и, после долгого выздоровления, Распутин полностью поправился», – в таких выражениях о покушении писала дочь Лейб-медика, которому было доверено здоровье Наследника Престола Российской Империи! («Царский Лейб-медик. Жизнь и подвиг Евгения Боткина. С. 201).

Новость о смерти Г. Е. Распутина в декабре 1916 г. «была принята везде с неистовой радостью, – вспоминал младший сын Лейб-медика. – В нашей семье царило большое ликование…» (G. Botkin «The real Romanovs». London, N.Y. 1932. P. 127).

«Надо бы и ее бросить в Невку, – с явным сожалением писал после убийства Царского Друга вдовствующей Императрице, имея в виду при этом А. А. Вырубову, Великий Князь Николай Михайлович. – Какой грустный сочельник» («Момент, когда нельзя допускать оплошностей». Письма Великого Князя Николая Михайловича вдовствующей Императрице Марии Феодоровне // «Источник». 1998. № 4. С. 22).

Всё же относительно ранения А. А. Вырубовой в железнодорожной катастрофе та же вдовствующая Императрица Мария Феодоровна сумела, слава Богу, сдержать свои чувства. В самый день крушения поезда она занесла в свой дневник: «Мы слышали, что случилась ужасная железнодорожная катастрофа, между нами и Царским Селом. Бедняга А.В. при смерти. У нее трещина в черепе и в двух местах сломана нога. То же самое с бедным казачьим офицером Белым. Обе ноги и грудь сильно раздавлены» («Дневники Императрицы Марии Феодоровны (1914-1920, 1923 годы)». С. 85).


Продолжение следует.

sergey-v-fomin.livejournal.com

.
вверх^ к полной версии понравилось! в evernote


Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.

Дневник АННА ВЫРУБОВА И ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ | ЧАСТЬ 13 | Lizeeetta - В дымке времен | Лента друзей Lizeeetta / Полная версия Добавить в друзья Страницы: раньше»