• Авторизация
Дневник Lizeeetta Лента друзей - Дневник - Полная версия


АННА ВЫРУБОВА И ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ | ЧАСТЬ 8 09-02-2020 11:04 к комментариям - к полной версии - понравилось!

Это цитата сообщения Bo4kaMeda Оригинальное сообщение

АННА ВЫРУБОВА И ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ | ЧАСТЬ 8

Bo4kaMeda
ЧАСТЬ 1
ЧАСТЬ 2
ЧАСТЬ 3
ЧАСТЬ 4
ЧАСТЬ 5
ЧАСТЬ 6
ЧАСТЬ 7


Александра Федоровна и А.А. Вырубова в Сиреневой гостиной 1910


«Новый 1915 год начался с большого для Царской Семьи горя. 2-го января друг Государыни А. А. Вырубова поехала поездом из Царского Села в Петроград. На шестой версте от столицы поезд потерпел крушение. Несколько вагонов было разбито. Вырубова тяжело ранена», – так вспоминал об этом важном событии не только в жизни самой пострадавшей, но, несомненно, всей Царской Семьи и Ее Друга один из очевидцев – генерал А. И. Спиридович (А. И. Спиридович «Великая война и Февральская революция, 1914-1917 гг.». Т. I. Нью-Йорк. 1960. С. 85.



Новый царскосельский железнодорожный вокзал, построенный в 1904 году


По мнению авторов вышедшего в 2008 г. сборника «Медицина и Императорская власть в России», этот «эпизод достаточно хорошо описан в мемуарной литературе». Однако при этом исследователи отмечают, что интересующиеся вопросом располагают «несколькими вариантами версий произошедших событий» («Медицина и Императорская власть в России. Здоровье Императорской Семьи и медицинское обезпечение первых лиц в России в XIX – начале ХХ века». Под ред. Г. Г. Онищенко. М. 2008. С. 245, 247).

Действительно, об этом происшествии писали в своих мемуарах многие, но при этом весьма противоречиво, часто приводя взаимоисключающие факты. Самыми ненадежными являются наиболее многословные из них, но при этом – вот парадокс! –принадлежащие тем, кому, в силу занимаемого ими положения, казалось бы, полагалось знать скрытые от многих других подробности произошедшего. Имеем в виду весьма пристрастные по духу и одновременно весьма ненадежные по фактуре многословные свидетельства товарища министра внутренних дел и шефа жандармов генерала В. Ф. Джунковского и его преемника на посту товарища министра, а в интересующее нас время директора Департамента полиции, С. П. Белецкого.
По счастью, мы обладаем более надежными источниками: дневниковыми записями и письмами Императора, Государыни и Великих Княжон, а также подробными газетными отчетами о катастрофе. Последний источник впервые привлекается нами для освещения этого события.

Тот пятничный день 2 января для Царской Семьи и А. А. Вырубовой начинался как обычно, не суля как будто ничего из ряда вон выходящего. Начало его запечатлено в дневнике Великой Княжны Татьяны Николаевны: «Были в “Знамении”. Оттуда с Аней и Ольгой на моторе в наш лазарет. […] Чай пили и обедали с Папá и Мамá. Потом мы две с Ней поехали в наш лазарет» («Августейшие сестры милосердия». Сост. Н. К. Зверева. М. 2006. С. 68).





В ранних своих воспоминаниях Анна Александровна писала: «Я ушла от Государыни в 5 часов и с поездом 5.20. поехала в город. Села в первый вагон от паровоза, первого класса» («Верная Богу, Царю и Отечеству». С. 82). В более позднем варианте мемуаров Анна Александра сообщала дополнительные подробности: «…Я села в поезд, направляющийся из Царского Села в С.-Петербург с намерением навестить родителей» («Неопубликованные воспоминания А. А. Вырубовой» // «Новый Журнал». № 131. Нью-Йорк. 1978. С. 155).

Потом в прессе отмечалось, что пассажирский поезд № 60, вышедший, в составе 9 классных и одного багажного вагона, из Павловска в 5 часов 15 минут, отправился из Царского Села в Петроград в 5 часов 22 минуты точно по расписанию («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский курьер». 1915. 3 января. С. 1; «Крушение пассажирского поезда на М.-В.-Рыбинской жел. дор.» // «Биржевые Ведомости». № 14588. Утр. вып. Пг. 1915. 3 января. С. 2).



Внутри Царскосельского вокзала.


Впоследствии газетчики сообщали еще одну небезынтересную подробность: как раз к отходу этого злополучного поезда на Царскосельский вокзал пришли несколько высокопоставленных лиц: супруга генерала Шевича [1], почетный Лейб-медик А. А. Двукраев и (внимание!) товарищ министра внутренних дел генерал В. Ф. Джунковский и уже известная нам княгиня О. К. Орлова.

[1.] По всей вероятности, речь идет о Марии Кирилловне Шевич (1878–?), урожденной Струве, супруге генерал-майора Свиты ЕИВ Георгия Ивановича Шевича (1871–1966), командира Л.-Гв. Гусарского полка.

Все они решили не спешить занимать места в I классе, а дождаться следующего поезда («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский курьер». 1915. 4 января. С. 2).
Генерал и княгиня наверняка общались между собой. Хорошо известно, что Владимiр Федорович находился в дружественных отношениях с ее супругом – начальником Военно-походной канцелярии князем В. Н. Орловым. (В своих мемуарах В. Ф. Джунковский пишет о нем скупо, но с явной симпатией. Человек он был, по словам генерала, «очень хороший, доброжелательный». Владимiр Федорович оказывал князю услуги, близко общаясь в Ставке с ним и его другом, также антираспутинцем, флигель-адъютантом ЕИВ А. А. фон Дрентельном (В. Ф. Джунковский «Воспоминания». Т. 1. М. 1997. С. 51; Т. 2. С. 423, 579).



Князь Владимiр Николаевич Орлов (1869–1927) и Владимiр Федорович Джунковский (1865–1938).


У генерала В. Ф. Джунковского и супругов Орловых было много общего: и ненависть к Г.Е. Распутину, и зложелательство по отношению к А. А. Вырубовой, и нелюбовь к Императри це. Не будем гадать, чем было вызвано их решение оставаться ждать следующего поезда: случайностью или они что-то знали. Во всяком случае, это позволило тому и другому одними из первых оказаться на месте трагедии.

Перенесемся теперь с перрона Царсксельского вокзала в вагон I класса, в котором ехала А. А. Вырубова. Сидевший рядом с ней штаб-ротмистр барон А. Б. Кусов [2] рассказывал впоследствии сотруднику «Биржевых Ведомостей»: «Я недавно прибыл с театра войны и нахожусь на излечении от полученной на войне раны в Дворцовом госпитале в Царском Селе. Сел я в злополучный поезд в Царском Селе с целью повидаться с моими родственниками, живущими в Петрограде на Театральной площади. В вагоне I-го класса я поместился в одном отделении с А. А. Вырубовой. Мы всё время беседовали и, конечно, не могли предположить, что наша беседа прервется столь трагическим образом» («Крушение пассажирского поезда на М.-В.-Рыбинской жел. дор.» // «Биржевые Ведомости». № 14588. Утр. вып. Пг. 1915. 3 января. С. 2).

Сама Анна Александровна вспоминала: «…Против меня сидела сестра кирасирского офицера, г-жа Шифф [3]. В вагоне было много народа» («Верная Богу, Царю и Отечеству». С. 82). «Разговор шел на обычные связанные с путешествиями темы…» («Неопубликованные воспоминания А. А. Вырубовой» // «Новый Журнал». № 131. Нью-Йорк. 1978. С. 155).

[2.] А. Б. Кусов-2-й – после окончания Одесского кадетского корпуса (1912) и Тверского кавалерийского училища (1914) поступил на службу в 17-й Драгунский полк. Сын командира 2-го Лейб-драгунского Псковского Императрицы Марии Феодоровны полка полковника Бориса Всеволодовича Кусова (1874–1949), по происхождению осетина, друга А. А. Вырубова и знакомого Императрицы Александры Феодоровны. Во время гражданской войны А. Б. Кусов воевал в составе Добровольческой армии и Вооруженных сил Юга России
.
[3.] Возможно, речь идет о Екатерине Яковлевне Шифф, вдове генерал-майора, проживавшей в Петрограде на Васильевском острове: 6-я линия, 41.

Находившийся в то время в одном вагоне с А. А. Вырубовой главный кондуктор Александр Кошелев, завершивший контроль поезда за несколько минут до момента крушения, потом рассказывал: «Я доканчивал поездную ведомость. Рядом со мною стоял в проходе вагона контролер Аркадий Надворный. Последний подавал руку г-ну Стальбергу, здороваясь с ним. В этот миг раздался треск и я полетел вниз. Дальше ничего не помню» («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский Курьер». 1915. 4 января. С. 2). На этих троих буквально исполнились слова Евангелия: «Сказываю вам: в ту ночь будут двое на одной постели: один возьмется, а другой оставится» (Лк. 17, 34). В живых остался один кондуктор.
Произошедшую в этот момент «грандиозную железнодорожную катастрофу» в вышедших на следующий день газетах рисовали сначала в самых общих чертах: пассажирский поезд «потерпел крушение на 6-й версте от Петрограда, не доезжая платформы Воздухоплавательного парка, возле сортировочного пункта» («Крушение пассажирского поезда на М.-В.-Рыбинской жел. дор.» // «Биржевые Ведомости». № 14588. Утр. вып. Пг. 1915. 3 января. С. 2). Или: «…На полном ходу он наскочил на товарный поезд, пущенный, по непонятным никому причинам, по неправильному пути» («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский Курьер». 1915. 3 января. С. 1).

Более внятное описание случившегося рисует официальный документ за подписью управляющего Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги инженера Владимiра Ивановича Святицкого: «В 5 час. 43 мин. вечера через пост 6-й версты должен был проследовать пассажирский поезд № 60 из Царского Села в Петроград […] …Навстречу означенному поезду на главный путь вышел с боковой ветви товарный поезд № 45, который столкнулся с поездом № 60. Перед столкновением машинист поезда № 60 успел привести в полное действие автоматический тормоз, но, к сожалению, поезд уже не мог быть остановлен» («Подробности крушения на М.-В.-Рыбинской железной дороге» // «Биржевые Ведомости». № 14590. Утр. вып. Пг. 1915. 4 января. С. 1).



Поезд прибывает на станцию Павловск.


Рассказы поездной бригады, а затем и материалы следствия зафиксировали трагическую картину произошедшего.

«Говорят, что машинист пассажирского поезда Кузнецов заметил на расстоянии нескольких саженей шедший навстречу товарный поезд и пытался дать тормоз Вестингауза, но предотвратить катастрофы уже не представлялось возможным. Последнее обстоятельство подтверждается и тем, что, по словам пострадавшей кондукторской бригады, слышались тревожные сигнальные свистки, которые, очевидно, давал Кузнецов, убитый во время крушения» («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский Курьер». 1915. 3 января. С. 1).
«Труп машиниста пассажирского поезда № 60 Кузнецова долгое время продолжал оставаться неизвлеченным из сильно разрушенного паровоза. Его труп был найден в стоячем положении. Левой ногой он делал как бы шаг вперед. Ударивший ему в спину тендер плотно придавил его грудью к паровозному котлу. Левая рука машиниста сжимала рычаг регулятора, который также оказался закрытым, а правой рукой машинист сделал крест и заносил эту руку, по-видимому, для того, чтобы перекреститься перед моментом беды. Труп машиниста был извлечен из паровозной коробки после того, как уже с главной магистрали были удалены все ближайшие к паровозам вагоны, а самые паровозы, плотно примыкавшиеся друг к другу, были разъединены» («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский Курьер». 1915. 4 января. С. 2).

«Сила толчка, как передают уцелевшие пассажиры, была невероятная» («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский Курьер». 1915. 3 января. С. 1).

«…Раздался страшный грохот, – вспоминала А. А. Вырубова, – и я почувствовала, что проваливаюсь куда-то головой вниз и ударяюсь об землю; ноги же запутаись, вероятно, в трубы от отопления, и я чувствовала, как они переломились. На минуту я потеряла сознание» («Верная Богу, Царю и Отечеству». С. 82). В позднейшем варианте мемуаров Анна Александровна была несколько более словоохотливой: «…Вдруг, совершенно неожиданно, мы почувствовали страшный толчок и услышали оглушительный треск. Меня с огромной силой бросило вперед, головой о потолок вагона, ноги же мои, как в тисках, оказалась зажаты трубами парового топления. Вагон накренился и распался надвое, как яичная скорлупа. Я почувствовала страшную боль в левой ноге. Боль была настолько сильна, что я моментально потеряла сознание» («Неопубликованные воспоминания А. А. Вырубовой» // «Новый Журнал». № 131. Нью-Йорк. 1978. С. 155-156).

«Я до сих пор не могу дать себе ясного отчета в происшедшем, – рассказывал сидевший рядом с А. А. Вырубовой барон А. Б. Кусов. – Помню только сильнейший толчок, которым я был оглушен и выброшен в снег. Лежал я на снегу без фуражки, шинель моя была вся изорвана. Благодарение Богу – я отделался сравнительно дешево, так как, кроме царапин на лице и ушиба моей раненой ноги, никаких других поранений я не получил» («Крушение пассажирского поезда на М.-В.-Рыбинской жел. дор.» // «Биржевые ведомости». № 14588. Утр. вып. Пг. 1915. 3 января. С. 2).

Тяжело пострадали ехавшие в том же вагоне генерал-лейтенант Екимов и князь М. В. Кочубей, которому вагонные колеса раздробили ноги («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский Курьер». 1915. 4 января. С. 2). Изувечены были и некоторые другие пассажиры I класса: поручик Блинов, племянница Флаг-капитана ЕИВ адмирала К. Д. Нилова, «мирно беседовавшая за минуту до катастрофы с офицером Н. Последний спасся» («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский Курьер». 1915. 3 января. С. 1).



Раненый в катастрофе князь Михаил Васильевич Кочубей (1875–1950) – борзенский (Черниговская губерния) предводитель дворянства.


Были пострадавшие и в других вагонах этого поезда. «Ехала я, – рассказывала одна из пассажирок, – в вагоне II-го класса, четвертом от паровоза. Внезапно я почувствовала сильнейший толчок и услышала страшный шум и грохот. В тот же момент на меня свалилась стенка вагона и придавила меня своей тяжестью, окровавив лицо. Я лишилась сознания и не помню, как и когда извлекли меня из-под разбитого вагона» («Подробности крушения на М.-В.-Рыбинской железной дороге» // «Биржевые Ведомости». № 14590. Утр. вып. Пг. 1915. 4 января. С. 1).

Побывавшие на месте катастрофы журналисты так описывали увиденное:
«Разрушенные вагоны тянутся на протяжении более 60-ти саженей. Несколько вагонов валяются с правой стороны железнодорожного откоса, который в этой местности достигает до 5-6 саженей.

Крушение представляется в следующем виде: паровозы стоят вплотную прижатыми друг к другу. Товарный паровоз совершенно цел, но зато следующие за ним вагоны отчасти разбиты в щепы, отчасти нагромождены друг на друга на высоте нескольких саженей. Часть вагонов, также сильно поврежденных, валяется под откосом.

В пассажирском поезде сильно пострадала передняя часть паровоза, передние колеса которого совершенно сбиты с осей. Тендер врезался в переднюю часть паровоза. Образовалась железная коробка, из которой никак не удалось извлечь лежавшего там мертвым машиниста Ивана Кузнецова. Зато каким-то чудом спасся помощник машиниста Третьяков, вылетевший в момент столкновения из паровозной коробки в окно.
За паровозом первый вагон I класса разбит в щепы. В этом вагоне находились убитые контролер поезда Аркадий Надворный и двое неизвестных, трупы которых были найдены под обломками вагона. Как после выяснилось, в этом же вагоне был главный кондуктор Александр Кошелев, который отделался легким ранением головы.

Следующий вагон I класса в момент катастрофы от толчка вырвало из поездного состава и он, кувыркаясь, полетел в правую сторону под откос. Находившиеся в нем пассажиры каким-то чудом отделались более или менее легкими ушибами, а следовавшая в нем гувернантка с двумя малолетними детьми не пострадала вовсе. Следующий вагон II класса принял перпендикулярное направление к паровозу. Он сильно поврежден, особенно пострадала его правая сторона и пассажиры, сидевшие с этой стороны. Следующий вагон II класса не слетел с рельс, но головная часть его сильно повреждена. Находившиеся здесь пассажиры также отделались ушибами. К этому вагону почти вплотную прилегал еще один вагон II класса, менее поврежденный и лишь слегка приподнятый с передней своей части. Остальной состав пассажирского поезда в количестве пяти вагонов третьего класса совершенно не поврежден и остался на месте» («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский Курьер». 1915. 3 января. С. 1).

«Место катастрофы, – писал побывавший там еще один журналист, – представляло тяжелое и гнетущее зрелище: на занесенных снегом путях темной громадой торчали два буквально сцепившиеся друг с другом поезда. Паровозы обоих поездов представляли собою одно сплошное целое, так как паровоз пассажирского поезда с неимоверной силой врезался в паровоз товарного. Следовавшие за обоими паровозами вагоны взгромоздились друг на друга и поломанные, сплюснутые, с оторванными стенами и крышами, с висящими в воздухе площадками, в темноте вечера представляли страшную безформенную массу.
Как велика была сила удара, можно судить по тому, что два огромных товарных вагона, следовавших в головной части поезда, в буквальном смысле слова поднялись на дыбы и, обнявшись кверху колесами с площадками, стояли на рельсах только парой колес, образовав точно огромную арку, в проходе которой без труда, не сгибаясь, могло войти несколько человек» («Крушение пассажирского поезда на М.-В.-Рыбинской жел. дор.» // «Биржевые Ведомости». № 14588. Утр. вып. Пг. 1915. 3 января. С. 2).

«Всего в пассажирском поезде оказались разбитыми пять вагонов – четыре второго класса и один первого. Последний вагон силой толчка был выдавлен наверх» («Крушение пассажирского поезда на М.-В.-Рыбинской жел. дор.» // «Биржевые Ведомости». № 14588. Утр. вып. Пг. 1915. 3 января. С. 2). Это и был как раз тот вагон, в котором находилась А. А. Вырубова.

«Могу отметить странное совпадение, рассказывал старший врач дороги Е.Л. Ружицкий [4], – в пассажирском поезде было два вагона первого класса. Из них один был разбит вдребезги, а другой, оторвавшись от поезда, свалился под откос и остался там лежать совершенно неповрежденным. Пассажирам этого вагона при падении пришлось пережить несколько неприятных минут, но они, к величайшему удивлению всех, отделались только легкими ушибами» («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский Курьер». 1915. 5 января. С. 3).

[4.] Евгений Леонтьевич Ружицкий – коллежский советник старший врач управления Петроградской сети Общества Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги. Практикующий врач.

«Известие о катастрофе с быстротой молнии распространилось по городу и на Царскосельский вокзал стали стекаться густые толпы народа. Встревоженная публика с безпокойством обращалась за справками к железнодорожной администрации, допытываясь о причинах катастрофы и стараясь установить фамилии пострадавших» («Крушение пассажирского поезда на М.-В.-Рыбинской жел. дор.» // «Биржевые Ведомости». № 14588. Утр. вып. Пг. 1915. 3 января. С. 2).

«Царскосельский вокзал до поздней ночи осаждался встревоженными петроградцами, обезпокоенными за участь своих близких, живущих в Павловске и собиравшихся приехать в Петроград» («Крушение пассажирского поезда на М.-В.-Рыбинской жел. дор.» // «Биржевые ведомости». № 14588. Утр. вып. Пг. 1915. 3 января. С. 2).





«О катастрофе сейчас же дано было знать в Петроград, откуда все имеющиеся в наличности кареты скорой помощи отосланы были на место происшествия. Туда же выехали высшие чины Министерства путей сообщения, прокурорский надзор, начальник станции Царскосельского вокзала и др.» («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский Курьер». 1915. 3 января. С. 1).

«Тотчас же на ноги была поставлена вся железнодорожная администрация. К перрону вокзала были вытребованы вспомогательные поезда, рабочие; сюда же явились инженеры дороги и служащие службы движения, которые немедленно же выехали на место катастрофы к так называемому “Посту 6-й версты”, на обязанности которого было следить в этой местности за правильностью движения поездов.

Железнодорожная администрация, в виду сообщения, что катастрофа повлекла за собой многочисленные человеческие жертвы, поспешила уведомить о несчастии Петроградский комитет скорой помощи. Последний откомандировал около десятка находящихся в его распоряжении свободных автомобилей с санитарами и врачом скорой помощи г. Суровцовым [5]. С отрядом Красного Креста на вокзал выехал и заведующий перевозкой раненых В.К. Лозина-Лозинский. Вскоре к вокзалу прибыли автомобили Императорского автомобильного общества и автомобильной роты с санитарами во главе с начальником, поручиком Л.А. Федосеевым. О катастрофе было сообщено также на Петроградский распределительный пункт для раненых воинов, который командировал на вокзал Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги отряд студенческой санитарной организации» (Там же).

[5.] Зосима Георгиевич Суровцов – доктор медицины, коллежский советник, заведующий Станцией подачи первой помощи Красного Креста. Практикующий врач.




Владимiр Константинович Лозина-Лозинский (1885–1937) – родился в семье медиков. Отец был сначала земским врачом, а затем лечил на Путиловском заводе. Мать была одной из первых в России женщин, получивших медицинское образование. Ухаживая за больными, заразилась тифом и скончалась. Один из братьев, Константин, был женат на дочери министра юстиции И.Г. Щегловитова Анне. Сам В.К. Лозина-Лозинский получил образование на юридическом факультете С.-Петербургского университета. С началом Великой войны, не попав на фронт по состоянию здоровья, будучи помощником начальника Петроградской санитарной автомобильной колонны, руководил перевозкой раненых со столичных вокзалов и распределял их по госпиталям. В 1920 г. принял сан священника. Не раз подвергался арестам и ссылкам. Расстрелян. В 2000 г. причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских.


Сотрудник «Петроградского Курьера», по приглашению В. К. Лозины-Лозинского отправившийся к месту крушения поезда, так описывает то, что он увидел: «Автомобиль ехал окружным путем, сначала по Московскому шоссе, а затем по шоссе от Путиловской ветки к “Посту 6-й версты”. Автомобиль прибыл к месту катастрофы около 10 ½ час. вечера. Еще за несколько верст до места катастрофы были видны громадные костры пылающие на железнодорожных путях и ярко освещенные силуэты разрушенных вагонов».

Железнодорожные пути «буквально были загромождены обломками разрушенных вагонов и горами нагроможденных одну на другую платформ товарного поезда» (Там же).
«По прибытии железнодорожных властей немедленно был вызван врачебный персонал из ближайшего лазарета служащих Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги, расположенного неподалеку от платформы Воздухоплавательного парка.

Прибывший врач и сестры милосердия вместе с чинами железнодорожной администрации стали извлекать из-под обломков пострадавших. Немедленно же каждому из них стала оказываться первая помощь. Вид у всех пострадавших был потрясенный. Поранения оказывались очень сложными, перевязки не облегчали страданий раненых, и душу раздирающие стоны их не прекращались.

Вскоре на место катастрофы был вызван отряд солдат железнодорожной охраны, которые осветили место кострами и факелами. При этом жутком свете продолжалась трудная работа по извлечению раненых.

Из города тем временем прибывали новые поезда с представителями администрации, железнодорожного ведомства и врачебного персонала. В числе прибывших были: товарищ министра внутренних дел Свиты Его Величества генерал-майор В. Ф. Джунковский, Петроградский градоначальник генерал-майор князь [А. Н.] Оболенский, управляющий Моск.-Винд.-Рыбинской жел. дор. т.с. [В. И.] Святицкий, полицмейстеры: д.с.с. В. Н. Мораки [6] и полковник Г. Н. Григорьев [7], управляющий Собственной Его Императорского Величества канцелярией д.с.с. статс-секретарь [А. С.] Танеев, товарищ прокурора, судебный следователь, начальник жандармского отделения полковник Тимофеев, начальник Охранного отделения полковник Попов [8], петроградский бранд-майор полковник Литвинов и мн. др.» («Крушение пассажирского поезда на М.-В.-Рыбинской жел. дор.» // «Биржевые Ведомости». № 14588. Утр. вып. Пг. 1915. 3 января. С. 2).

[6.] Владимiр Николаевич Мораки – полицмейстер 3 отд. Петроградской столичной полиции.
[7.] Георгий Николаевич Григорьев – генерал-майор, полицмейстер II отд. Петроградской столичной полиции.
[8.] Петр Ксенофонтович Попов (1868–?) – полковник ОКЖ, с 1914 г. начальник Петербургского охранного отделения.

«…Около 6 часов вечера, – утверждает в своих мемуарах В. Ф. Джунковский, – мне сообщили по телефону с Царскосельского вокзала, что на 6-й версте от Петрограда произошла железнодорожная катастрофа с человеческими жертвами. Получив это известие, я тотчас выехал на место крушения. Приехав на Царскосельский вокзал, я узнал подробности: из Царского Села шел пассажирский поезд пригородного сообщения и, не доезжая 6-й версты, столкнулся с товарным, шедшим ему навстречу» (В. Ф. Джунковский «Воспоминания». Т. 2. С. 480). Здесь генерал, как это нередко с ним случалось, пишет неправду. Зачем он это сделал, непонятно. Ну, находился случайно в нужное время в нужном месте, на вокзале в Царском Селе, но нет, сам генерал, любитель интриг, опасался, что такой случайности веры не будет…

«Впечатление самое гнетущее, – делился увиденным с журналистами старший врач дороги Е. Л. Ружицкий. – Я приехал на место тогда, когда уже первое волнение улеглось и было приступлено к разборке обломков, из-под которых извлекали раненых. […] Задачу оказания помощи раненым несколько облегчало само место катастрофы. В расположении Воздухоплавательного парка находится лазарет для раненых и больных воинов, организованный на средства служащих дорог. Едва в лазарет дано было знать о случившемся, как на место катастрофы были отправлены все наличные силы лазарета: врачи, фельдшера, сестры милосердия и санитары с носилками, которые и оказали пострадавшим первую помощь» («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский Курьер). 1915. 5 января. С. 3).

«Из-под обломков вагонов неслись душу раздирающие крики и стоны» («Крушение пассажирского поезда на М.-В.-Рыбинской жел. дор.» // «Биржевые Ведомости». № 14588. Утр. вып. Пг. 1915. 3 января. С. 2). Еще «до прибытия из Петрограда карет скорой помощи, находившиеся в пассажирском поезде нижние чины совместно с чинами Воздухоплавательного парка извлекали раненых» («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский Курьер». 1915. 3 января. С. 1).

К числу непосредственных очевидцев катастрофы принадлежали пассажиры из вагонов III класса. Именно они «первыми бросились на помощь пострадавшим […], вместе с вытребованными солдатами железнодорожного батальона извлекали раненых из-под обломков поезда и делали им перевязки. К месту крушения вскоре подошел другой пассажирский поезд, следовавший из Царского Села. Среди пассажиров в нем находился начальник Петроградского военно-окружного санитарного управления почетный Лейб-медик А. А. Двукраев, который принял самое горячее участие в оказании помощи пострадавшим» («Катастрофа под Петроградом» // «Петроградский Курьер». 1915. 4 января. С. 2).
Александр Арсеньевич Двукраев (1859 – после 1917) – сын протоиерея Арсения Ивановича (1825–1895), духовника Великого Князя Константина Николаевича и Великой Княгини Александры Иосифовны, законоучителя и духовника их сыновей – Великих Князей Константина, Димитрия и Вячеслава Константиновичей, восприемника от купели сыновей Великого Князя Константина Константиновича. Действительный статский советник А. А. Двукраев был почетным Лейб-медиком, доктором медицины; преподавал гигиену в Императорском Александровском Лицее. В 1910-1915 гг. Александр Арсеньевич служил главным врачом Петербургского Николаевского военного госпиталя; с началом Великой войны стал военно-санитарным инспектором Петроградского военного округа, занимаясь организацией службы санитарных поездов. Руководил амбулаторией Общины Св. Евгении, возглавлял лазарет для офицеров, устроенный семьей Князей Императорской Крови Константиновичей. Будучи практикующим врачом по внутренним болезням, лечил семью художника Н. К. Рериха.



Принадлежавший А. А. Двукраеву именной экземпляр (№ 132) роскошного издания драмы Великого Князя Константина Константиновича «Царь Иудейский» (СПб. Типография Министерства внутренних дел. 1914). С дарственной надписью. позднейшего владельца книги: «Дорогому учителю О[тцу]. А[лександру]. Осипову на добрую, долгую и молитвенную память в день Ангела от любящего ученика. Глубоко почитающий Вас И.М. Ленинград XII 6/23 1954.». (Протоиерей Александр Александрович Осипов (1911–1967), б. профессор Тартуского университета, в 1947-1948 гг. ректор Ленинградской Духовной академии, магистр богословия, член редакционной комиссии первого в СССР издания Библии; после ухода из Церкви в 1959 г. пропагандировал атеизм, один из авторов известной «Настольной книги атеиста».)


Тем временем «к месту катастрофы стекались густые толпы публики, увеличившейся вскоре с прибытием очередного поезда из Царского Села. Пассажиры этого поезда были высажены и пешком направлялись до платформы Воздухоплавательного парка, где были подобраны поездами с ранеными, следовавшими в Петроград» («Крушение пассажирского поезда на М.-В.-Рыбинской жел. дор.» // «Биржевые ведомости». № 14588. Утр. вып. Пг. 1915. 3 января. С. 2).

Одним из пассажиров этого поезда был артист Императорского Александринского театра И. В. Лерский.



Иван Владиславович Лерский (1873–1927), настоящая фамилия Герцак, псевдоним «Лерский-Далин» – актер театра и кино. Окончил Рижский политехнический институт (1900). В любительских спектаклях участвовал с 1892 г.; с 1901 г. выступал на клубных сценах Петербурга, а с 1905 г. играл на профессиональной сцене. Сначала в пригородных театрах (в Стрельне и Озерках), затем в театре Л. Б. Яворской и Новом Василеостровском театре. В 1907 г. стал артистом Александринки. Был известен как чтец. Преподавал на драматических курсах Н. Н. Ходотова (1912-1914).


«В числе других артистов, – рассказывал он, – я участвовал вчера днем в концерте, устроенном артистом музыкальной драмы Артамоновым для раненых воинов, находящихся в Царскосельском Екатерининском Дворцовом госпитале.

Только случайно мне удалось уберечься от несчастья, так как ранее я предполагал ехать в Петроград с тем самым поездом, с которым произошла катастрофа.
Наш поезд должен был отойти от станции в 7 час. 7 мин. вечера, но прошло около получаса, а поезд еще не отходил от вокзала.

Трудно себе представить весь ужас картины, которая развернулась перед нами, когда мы сошли со ступенек вагона и, обойдя паровоз нашего поезда, взглянули на железнодорожное полотно.

На свету возле полотна лежали окровавленные трупы и раненые, и в первый момент я не мог ничего разобрать среди наваленных друг на друга человеческих тел. Только ярко красными пятнами выделялась человеческая кровь на белом снегу, и от окровавленных тел валил густой пар.

Вокруг суетились солдаты с носилками, раздавались окрики хладнокровно распоряжавшегося высокого пожилого офицера и стоял стон и плач громадной толпы народа.
Прошло несколько минут и по рельсам пути медленно придвинулись к месту катастрофы небольшие вагонетки-дрезины, на которые солдаты стали складывать тела.

Нельзя передать словами того ужасного впечатления, которое производили ярко освященные факелами размозженные черепа, залитые дымящеюся кровью лица, руки убитых.
Первый раз за всю жизнь я был испуган до того, что не мог говорить, и долго еще уже после того, как трупы были убраны, я оставался на одном месте.

Меня привел в себя окрик солдата, велевшего мне проходить и указавшего мне путь, ведущий к Петрограду, так как совершенно расстроенный всем виденным, я направился было обратно в Царское Село» («Крушение пассажирского поезда на М.-В.-Рыбинской жел. дор. // Биржевые ведомости. № 14588. Утр. вып. Пг. 1915. 3 января. С. 2).

Странное впечатление производит это описание человеческих страданий на месте катастрофы актером… С одной стороны, это ужас среднестатистического интеллигента (намного легче было призывать из далекого от фронта Петербурга: «так иди, солдат, и ратай, / и воюй нам край богатый» (Любовь Столица), совсем иное – увидеть, как это может происходить на деле); с другой стороны, словосочетания, вроде «от окровавленных тел валил густой пар» или «залитые дымящеюся кровью лица»… Такое чутко-чувственное, до какой-то даже болезненности, отношение к крови (когда хищные ноздри буквально трепещут) заставляет нас невольно вспомнить об известном розановском «обонятельном и осязательном»…


Продолжение следует.

sergey-v-fomin.livejournal.com

.
вверх^ к полной версии понравилось! в evernote


Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.

Дневник АННА ВЫРУБОВА И ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ | ЧАСТЬ 8 | Lizeeetta - В дымке времен | Лента друзей Lizeeetta / Полная версия Добавить в друзья Страницы: раньше»