Снег норовил попасть в глаза и ему приходилось постоянно щурится, тем превращая лицо в свирепую и вместе с тем жалкую маску. Еще было очень холодно.
Холод напоминал о себе вместе с порывами ветра, сующих свой нос в Его личное пространство. Это было уже не утомительно, это отупляло. Каждый шаг онемевшими босыми ногами по снегу отдавался в остатках сознания дергающейся ассоциацией - пляшущим маятником гипнотезера., блестящим и навязчивым, заполняющим все пространство, вытесняя все постороннее...
...Это началось весной, самым ненавистным временем года. В году, как известно, всего четыре мерзких сезона, наиболее отвратительный - это, конечно, весна. Надо было сразу обратить внимание на гнетущие знаки, не предвещавшие ничего хорошего. Но не это было главное, главное - эти шаги, одающиеся эхом в голове. Видимо, кто-то должен скоро прийти, или как? Равномерный хруст чего-то снизу, похоже внизу что-то едят.... нет внизу кто-то идет.... Кто может ходить внизу?
Снова порыв ветра: маятник пропадает и он видит, кто идет босиком по снегу. Сам и идет. Сам по снегу По снегу. Снегу.
Очередной порыв ветра, порыв ветра, порыв ветра на мгновенье разгоняет метель, и в этой вспышке ориентации он видит невдалеке что-то темное, темное посреди безбрежной белизны. Где Я? Главное - добратся до этого темного, этого темного, темного. Еще одна бесконечность. Вот оно. Он внимательно смотрит себе под отмороженные ноги, - на земле лежит мертвый человек. Он падает на колени и тщательно смотрит в лицо своей находке. Он гладит лицо мертвеца, касается его губ, носа, рта и что-то бормочет под нос.
- Почему я лежу? Почему я лежу? Почему я лежу?