Избегаю встречаться взглядом,
И накручен — до ста считаю,
Эта женщина снова рядом,
По которой я так скучаю.
Называю всё это бредом,
Продолжая кружить по краю,
И невольно — за нею следом,
И мечтаю о ней… мечтаю.
А она, ничего не зная,
Всё уводит меня от дома,
Ведь чужая она… чужая…
Отчего же в душе истома?
Так нечестно: без спроса — в душу!
Сигарету опять ломаю…
Подойти бы… обнять… да трушу,
И теряю её… теряю.
А улыбка её беспечна,
Ведь не я для неё отрада,
И так будет, наверно, вечно —
Ей иначе совсем не надо.
Потому что всё стало прошлым,
Безвозвратно — неповторимым,
Ах, каким же я был хорошим…
Ах, каким же я был любимым…
Той, которая всё забыла,
Той, к которой всё тянет и тянет…
Не позвал её… не простила.
И моею уже не станет…
(Сказоч-ник)
***
Да я ведь тебя отпустила ещё тогда,
когда тебе только снились все твои города,
когда ты ведать не ведал и не гадал,
где вспыхнет и где отразится твоя звезда.
Пока ты молчал и только думал, куда и с кем,
я потихоньку читала линии на руке
(с твоей ладони, мой свет, читается, как с листа…)
И я тебе рассказать могла бы ещё тогда
про все твои надежды и миражи,
про все твои перекрёстки и виражи.
Про каждый шаг. Про каждый камушек на пути.
Но я смолчала. И ты за это меня прости.
Ты шёл вслепую почти семь тысяч ночей и дней.
И тёмные полосы были светлых, увы, длинней.
И, если ночь над тобой была будто смоль, черна,
то в этом есть, ну, конечно, есть и моя вина.
Мне нужно было стоять стеной за твоей спиной.
Мне нужно было лететь крылом над твоим плечом.
Мне нужно было идти впереди на шаг,
чтоб встречный ветер не мог тебе помешать.
Чтоб тот, кто душою пуст, отводил от тебя глаза,
чтоб горькое слово не в сердце твоё, а за…
А я всё надеялась – боги тебя хранят.
И ты – за это тоже – прости меня.
Но я никогда тебя не держала – лети-лети!
Назад не смотри, о несбывшемся не грусти.
Ты был свободен – в выборе и в пути.
И я, быть может,
Твой выбор тоже
Должна простить
(Юлия Вергилёва)
|
|
