Первым делом — пионеры.

Для ребенка важно если не впрямую ассоциировать себя с героем книжки, которую он читает, то по крайней мере понимать его мотивации (поэтому антропоморфные животные никогда не выйдут из моды). Истории про Кольку и Мишку, варящих себе кашу, про пионеров, ставших пчеловодами, или про будни и праздники послевоенных четвероклассников Вити Малеева и Кости Шишкина сегодня выглядят (и являются) безнадежно устаревшими и для детей не предназначенными. Что, однако, не мешает прочитавшим их взрослым обратить внимание на то, насколько выделялся на общем фоне (если не считать Кассиля) Носов именно как писатель. Если закрыть глаза на анахроничность, то всё это — живая, не лишенная (взрослого) остроумия и глубины проза с яркими характерами и увлекательными сюжетными поворотами.

Веселая семейка», «Дневник Коли Синицына», а особенно «Витя Малеев в школе и дома» — образцовый «производственный роман» про школу и пионеров. Именно образцовый — без дураков. Владение стилем, юмор, знание детской психологии. Там есть музыка прозы, каждая фраза — как по нотам. Но в первую очередь — юмор. Сюжет для того времени классический, даже избитый. Отстающие ученики подтягиваются. Борьба хорошего с лучшим во имя производственных успехом в самом разгаре. Сюжет, достойный подвала в «Пионерской правде». Но, оказывается, схему можно оживить. Не так давно в «НЛО» вышла книга финского слависта Бена Хеллмана «Сказка и быль: история русской детской литературы». О Носове (и в том числе о его пионерских повестях) там говорится вскользь, в ряду других имен и книг. Думаю, автор недооценил Носова. Он заслуживает пристального исследовательского внимания. И «Витя Малеев» в 1950-е был явлением крупным. Даже над радиоспектаклем дети того времени хохотали.

Незнайке в этом году 65 лет.

А в марте стукнуло 65 лет и Незнайке, главному герою Носова: первые главы его «Приключений…» увидели свет в 1953 в киевском журнале «Барвинок». В Государственном музее истории российской литературы имени В. И. Даля сейчас проходит выставка «Приключения Незнайки, или Жизнь Николая Носова», многие экспонаты которой на выставку передал внук писателя, журналист и писатель Игорь Носов.

«Незнайка» — книга о взрослении, детский воспитательный роман, иногда — назидательный детектив. И всегда — волшебная сказка с научно-фантастическим флером. В «Солнечном городе» есть и любовь, и диалоги Незнайки с Совестью. Носов исправно удивлял и давал пищу для ума и сердца. Тут, конечно, можно и обратиться к опыту русского фольклора. Незнайка — это, несомненно, воплощение Ивана Дурака и Петрушки. И очень удачное воплощение.
В СССР умели создавать славу детским героям, расставляя вешки в пространстве. Работала индустрия. Незнайку мы постоянно видели в детских журналах, на переводных картинках, на конфетных обертках, на стенах детских садов и в парках… Выпускались игрушки. Это важно! Он вошел в Клуб веселых человечков — это своего рода Политбюро детской литературы. Носова издавали в странах социалистического направления.
Незнайка — интересная личность. С одной стороны, перед нами — плутоватый шалопай, не вписывающийся в рамки приличий. Вроде бы автор разоблачает его. Но тут включается мелодия, весьма популярная в советской (и не только детской!) литературе в 1960—80-е: слишком «правильным» героям недоступно нечто очень важное, даже сокровенное. Хулиганы, мечтатели, троечники, аутсайдеры — другое дело. Шаловливый характер помогает совершать открытия. Знайка по сравнению с Незнайкой выглядит зашоренным догматиком. Знайка не мог бы стать двигателем сюжета в такой эпопее… А Незнайка — самый живой и инициативный герой Носова. То, что он — не рыцарь без страха и упрека, что он ошибается и оступается — только добавляет ему обаяния. Читатель узнавал в Незнайке себя и сочувствовал ему, как родному. Носов вообще любил самостоятельных детей — не паинек. Это и в его реалистических рассказах.
К тому же именно Незнайка больше других коротышек похож на своего автора. И тем, что он любит пофантазировать, и пристрастием к шляпам: «Нарядившись таким попугаем, Незнайка по целым дням слонялся по городу, сочинял разные небылицы и всем рассказывал». Творческая личность! Носову были скучны кромешно отрицательные герои, как и ослепительно положительные. Правда, в третьей, лунной, повести о Незнайке Знайка проявляет себя как гениальный конструктор, изобретатель. И все-таки Незнайка, контрабандой прорвавшийся на Луну, и в третьей повести обаятельнее своего идеального антипода. Он — дальний родственник Петрушки, да и Швейка.
При этом Незнайка — вовсе не «гонимый гений», не жертва диктатуры Знаек. Носов в этом смысле суров: если Незнайку наказывают за дело — то и поделом. И в конце концов дети принимают непрямолинейную расстановку сил: герой может быть одновременно и прав, и не прав. В Носове, как и в каждом остроумном человеке, все-таки очень и очень много здравого смысла.

Книгу «Незнайка на Луне» называют учебником политэкономии

Носов неплохо знал, что такое капитализм. И по царским временам (в год революций ему исполнилось 9 лет), и по НЭПу. Правда, об американской и западноевропейской реальности он мог судить только по газетам, но и этого хватало. Он был проницательным и язвительным человеком — это видно по носовской публицистике. Всерьез изучил политэкономию и погрузил своих коротышек в мир чистогана, акционерных обществ, спекуляций и коммерческого искусства.
В «Незнайке на Луне» он создал злую пародию на развитой капитализм. В предыдущих книгах о Незнайке деньги отсутствовали. А на Луне все покупается и продается. Книга вышла отчасти мизантропическая. Причем к тому времени Незнайка успел хлебнуть и самого настоящего коммунизма — в Солнечном городе. Ему, как и автору, было с чем сравнивать! В 1960-е, после космических успехов Советского Союза, казалось, что буржуазия уже проиграла и нужно добить ее сатирой. Космический антураж в этой повести не случаен. Когда в начале 1990-х Россия нырнула в капиталистическую реальность, многие вспомнили книгу Носова. А были и такие, кто подражал носовским лунным магнатам, начиная со Скуперфильда.
В финале Носову удалось впечатляюще передать ощущение космических перегрузок. К тому же Незнайка едва не умирает от тоски по Земле, и эти страсти описаны на удивление натуралистично. Но в финале неугомонный герой готов к новым путешествиям. Думал ли Носов о продолжении? Он создал универсальную схему. С Незнайкой и его друзьями можно решать разные художественные и идеологические задачи. Например, подобно другим героям мифов, он мог бы посетить царство мертвых. А может быть, в город коротышек заявились бы «гулливеры» — гости из взрослого мира? Но вряд ли мы можем додумать за Носова: он умел удивлять.