Был целый мир зловещ и ветрен,
Когда один в осенней мгле,
В своё жилище Дмитрий Кедрин,
Спешил, вздыхая о тепле...
Поэт, бывало, скажет слово,
В любой компании чужой,
Его уж любят, как святого,
Кристально чистого душой.
О, как жестоко в этот вечер,
Сверкнули тайные ножи!
И после этой страшной встречи,
Не стало кедринской души.
Но говорят, что и во прахе,
Он всё вставал над лебедой,
Его убийцы жили в страхе,
Как будто это впрямь святой.
Как будто он во сне являлся,
И так спокойно, как никто,
Смотрел на них и удивлялся,
Как перед смертью: - А за что? 1965г. Н.Рубцов `Последняя ночь` Памяти Дмитрия Кедрина

Дмитрий Борисович Кедрин (1907–1945), русский советский поэт, драматург, переводчик. Родился 4 (17) февраля 1907 в Богодуховском руднике, ныне пос.Щегловка (Донбасс). Учился в Коммерческом училище, потом в техникуме путей сообщения г.Екатеринослава (Днепропетровска), где в 1924 стал литературным сотрудником местной комсомольской газеты. С 1931 жил в Москве, в 1933–1941 работал литературным консультантом издательства «Молодая гвардия».
https://poemata.ru/poets/kedrin-dmitriy/ Стихи Дмитрия Кедрина

КОЛОКОЛА.
Видно, вправду скоро сбудется,
То, чего душа ждала:
Мне весь день сегодня чудится,
Что звонят в колокола.
Только двери в храме заперты,
Кто б там стал трезвонить зря?
Не видать дьячка на паперти,
И на вышке звонаря.
Знать, служение воскресное,
Не у нас в земном краю:
То звонят чины небесные,
По душе моей в раю.
***
Хочешь знать, что такое Россия -
Наша первая в жизни любовь?
Милый друг! Это рёбра косые,
Полосатых шлагбаумных столбов.
Это щебет в рябиннике горьком,
Пар от резвых коней на бегу,
Это жёлтая заячья зорька,
След на сахарном синем снегу.
Это пахарь в портах полотняных,
Пёс, что воет в ночи на луну,
Это слёзы псковских полонянок,
В безутешном ливонском плену.
Это горькие всхлипы гармоник,
Свет далёких пожаров ночных,
Это - кашка, татарка и донник,
На высоких могилах степных.
Это - эхо от песни усталой,
Облаков перелётных тоска,
Это свист за далёкой заставой,
Да лучина в окне кабака.
Это хлеб в узелке новобранца,
Это туз, что нашит на плечо,
Это дудка в руке Самозванца,
Это клетка, где жил Пугачев.
Да, страна наша не была раем:
Нас к земле прибивало дождём.
Но, когда мы её потеряем,
Мы милей ничего не найдём. 18 сентября 1942
***
КОТ.
На тюфячке, покрытом пылью,
Он припеваючи живёт,
Любимец третьей эскадрильи -
Пушистый одноухий кот.
Землянка - тесное жилище,
Зато тепла землянка та...
Комэск в селе на пепелище,
Нашёл бездомного кота.
Бывает - полночь фронтовая,
Темно... По крыше дождь сечёт...
И вдруг, тихонько напевая,
На стул комэска вспрыгнет кот.
Снаружи ветер глухо воет,
В окошке не видать ни зги...
А кот потрется головою,
О фронтовые сапоги,
И просветлеет взгляд комэска,
Исчезнет складочка у рта,
Как полон золотого блеска,
Давно забытый взгляд кота!
И кажется, не так уж сыро,
И дождь в окно не так стучит,
Уютной песенкою мира,
Кота мурлыканье звучит.
И, словно не в консервной банке,
Горит фитиль из волокна,
И мнится, что в пустой землянке,
Вот-вот заговорит жена. 1943
***
ПЕСНЯ ПРО ПАНА.
Настегала дочку мать крапивой:
"Не расти большой, расти красивой,
Сладкой ягодкой, речной осокой,
Чтоб в тебя влюбился пан высокий,
Ясноглазый, статный, черноусый,
Чтоб дарил тебе цветные бусы,
Золотые кольца и белила.
Вот, тогда ты будешь, дочь, счастливой".
Дочка выросла, как мать велела!
Сладкой ягодкою, королевой,
Белой лебедью, речной осокой,
И в неё влюбился пан высокий.
Черноусый, статный, ясноглазый,
Подарил он ей кольцо с алмазом,
Пояс драгоценный, ленту в косы...
Наигрался ею пан - и бросил!
Юность коротка, как песня птичья,
Быстро вянет красота девичья,
Иссеклися косы золотые,
Ясный взор слезинки замутили.
Ничего-то девушка не помнит,
Помнит, лишь одну дорогу в омут,
Только тише, чем кутёнок в сенцах,
Шевельнулась дочь у ней под сердцем.
Дочка в пана родилась - красивой.
Настегала дочку мать крапивой:
"Не расти большой, расти здоровой,
Крепкотелой, дерзкой, чернобровой,
Озорной, спесивой, языкатой,
Чтоб тебя не тронул пан проклятый.
А придёт он, потный, вислоусый,
Да начнёт сулить цветные бусы,
Пояс драгоценный, ленту в косы -
Отпихни его ногою босой,
Зашипи на пана, дочь, гусыней,
Выдери его глаза косые!" 1936
***
ПЛАЧ.
В убежище плакал ребёнок,
И был нестерпимо высок,
И был раздирающе звонок,
Подземный его голосок.
Не треском смешных погремушек,
Что нас забавляли, блестя,
Отрывистым грохотом пушек,
Земля повстречала дитя.
Затем ли живёт он? Затем ли,
На свет родила его мать,
Чтоб в яму, в могилу, под землю,
Ребёнка живым закопать?
Ему не забыть этой были:
Как выла сирена в ночи,
Как небо наотмашь рубили,
Прожекторы, точно мечи.
Седой, через долгие годы,
Он вспомнит: его увели,
От бомб, что неслись с небосвода,
В глубокие недра земли.
И, если он выживет — где бы,
И как бы ни лег его путь,
Он всюду, боящийся неба,
К земле будет голову гнуть. 17 августа 1941
***
Говорят, что есть в глухой Сибири,
Маленькая станция Зима.
Там сугробы метра в три-четыре,
Заметают низкие дома.
В ту лесную глушь ещё ни разу,
Не летал немецкий самолёт.
Там, лишь сторож ночью у лабазов,
Костылём в сухую доску бьёт.
Там порой увидишь, как морошку,
Из-под снега выкопал медведь,
У незатемнённого окошка,
Можно от чайку осоловеть.
Там судьба людская, точно нитка,
Не спеша бежит с веретена.
Ни одна тяжёлая зенитка,
В том краю далёком не слышна.
Там крепки бревенчатые срубы,
Тяжелы дубовые кряжи,
Сибирячек розовые губы,
В том краю по-прежнему свежи.
В старых дуплах тьму лесных орехов,
Белки запасают до весны...
Я б на эту станцию поехал,
Отдохнуть от грохота войны. 1941
***
БЕССМЕРТИЕ.
Кем я был? Могильною травою?
Хрупкой галькою береговою?
Круглобоким облачком над бездной?
Ноздреватою рудой железной?
Та трава могильная сначала,
Ветерок дыханием встречала,
Тучка плакала слезою длинной,
Пролетая над родной долиной.
И, когда я говорю стихами -
От кого в них голос и дыханье?
Этот голос - от прабабки-тучи,
Эти вздохи - от травы горючей!
Кем я буду? Комом серой глины?
Белым камнем посреди долины?
Струйкой, что не устаёт катиться?
Пёрышком в крыле у певчей птицы?
Кем бы я ни стал и кем бы ни был -
Вечен мир под этим вечным небом:
Если стану я водой зелёной -
Зазвенит она одушевлённо,
Если буду я густой травою -
Побежит она волной живою.
В мире всё бессмертно, даже гнилость.
Отчего же людям смерть приснилась?
***
КРАСОТА.
Эти гордые лбы винчианских мадонн,
Я встречал не однажды у русских крестьянок,
У рязанских молодок, согбенных трудом,
На току молотивших снопы спозаранок.
И несут в рукаве полушубка отцова,
Я видал эти синие звёзды очей,
Что глядят с вдохновенных картин Васнецова.
С большака перешли на отрезок холста,
Бурлаков этих репинских ноги босые...
Я теперь понимаю, что вся красота -
Только луч того солнца, чьё имя - Россия! 5 сентября 1942