Анатолий Владимирович Молчанов (05.08.1932 — 13.012011), известный поэт-блокадник.
https://vokrugknig.blogspot.com/2022/08/blog-post_10.html
Каждое его стихотворение — как разговор по душам: искреннее, честное, откровенное, пронзительное. Выросший из мальчишек блокады, как поэты Воронов, Цакунов, Шумилин, он стал знаковой личностью для всего блокадного движения, своими стихами увековечил подвиг ленинградцев, не сдавшихся в самые страшные для города дни. Не зря он называл себя связным, ставя стихотворение с таким названием в начало своих сборников —
Вновь блокада меня назначает связным,
Я несу донесенье от мёртвых живым.
Я несу, сквозь бои и затишья годов,
Под обстрелом газет и научных трудов.
Сквозь заслоны речей, директив рубежи,
Сквозь густую завесу забвенья и лжи,
Через мины измен, демагогии дым,
Я несу донесенье от мёртвых живым.
Чтобы голос погибших, сквозь время проник,
Чтобы знали потомки всю правду про них,
И гордились в открытую прошлым своим,
Я несу донесенье от мёртвых живым.

Анатолия Молчанова называли «летописцем ленинградской блокады». У Анатолия Владимировича было немало наград и званий, но, будучи по-ленинградски скромным, он спокойно относился ко всем почестям, и самым важным для него была принадлежность к «ленинградскому блокадному братству».
Особенно трогательные, пронзительные стихи посвящены ленинградским детям: «Помни погибших детей своих, город¬-герой Ленинград!»
Ленинградские дети, любимые дети!
С вами гибло грядущее Родины нашей.
Есть ли где-то ещё на огромной планете,
Город, столько детей за войну потерявший?
Ленинград-Петербург! В суматохе событий,
В смене партий, вождей, государств и столетий,
Никогда не должны быть тобою забыты,
Жертвы страшной войны, и средь них — твои дети,
Ленинградские дети!

Именно он был автором известной поэтической формулы «Мы вышли из блокадных дней». Именно у него, применительно к памятной дате полного освобождения города от блокады, впервые прозвучали слова «Ленинградский День Победы».
https://vokrugknig.blogspot.com/2022/08/blog-post_814.html Память блокады в стихотворениях Анатолия Молчанова


Ещё до того, как вокруг Ленинграда сомкнулось блокадное кольцо, из города и области начали эвакуировать жителей. 18 июля 1941 года на станции Лычково состав с ленинградскими детьми, их воспитателями и врачами был подвергнут бомбардировке и пулемётному обстрелу с немецких самолётов. Погибло более 2 тысяч детей, возможно, и больше - точного числа погибших никто не знает.

ПАМЯТИ ЛЕНИНГРАДСКИХ ДЕТЕЙ, ПОГИБШИХ НА СТАНЦИИ ЛЫЧКОВО.
Есть места на земле, чьи названия, словно оковы,
Держат в памяти то, что осталось в печальной дали.
Вот таким местом скорби и братства нам стало Лычково -
Небольшое село на краю новгородской земли.
Здесь в июльский безоблачный день сорок первого года,
Враг, нагрянув с небес, разбомбил пассажирский состав -
Целый поезд детей Ленинграда, двенадцать вагонов,
Тех, что город хотел уберечь в этих тихих местах.
Кто же мог в Ленинграде в тревожном июне представить,
Что фашисты так быстро окажутся в той стороне?
Что детей отправляют не в тыл, а навстречу войне?
И над их поездами нависнут машины с крестами?
Им в прицел было видно, что там не солдаты, не пушки,
Только дети бегут от вагонов - десятки детей!
Но пилоты спокойно и точно бомбили теплушки,
Ухмыляясь злорадной арийской усмешкой своей.
И метались по станции в страхе мальчишки, девчонки,
И зловеще чернели над ними на крыльях кресты,
И мелькали, средь пламени платьица и рубашонки,
И кровавились детскою плотью земля и кусты.
Глохли крики и плач в рёве, грохоте, "юнкерсов" гуде,
Кто-то, сам погибая, пытался другого спасти…
Мы трагедию эту во веки веков не забудем,
И фашистских пилотов-убийц никогда не простим.
Разве можно забыть, как детей по частям собирали,
Чтобы в братской могиле, как павших солдат, схоронить?
Как над ней, не стыдясь, не стесняясь, мужчины рыдали,
И клялись отомстить… Разве можно всё это простить!
На Руси нету горя чужого, беды посторонней,
И беду ленинградцев лычковцы считали своей.
Да, кого же убийство детей беззащитных не тронет?
Нету боли страшнее, чем видеть страданья детей.
Вечным сном спят в Лычкове на кладбище в скромной могиле,
Ленинградские дети - далёко от дома и мам.
Но лычковские женщины им матерей заменили,
Отдавая заботы тепло их остывшим телам.
Убирая могилу невинных страдальцев цветами,
Горько плача над ними в дни скорби и славы страны,
И храня всем селом дорогую и горькую память,
О совсем незнакомых, безвестных, но всё же родных.
И воздвигли в Лычкове на площади, возле вокзала,
Скорбный памятник детям, погибшим в проклятой войне:
Перед рваною глыбою - девочка, словно средь взрывов, в огне,
В смертном ужасе к сердцу дрожащую руку прижала…
Говорят, при отливе её капля бронзы слезой побежала,
И осталась на левой щеке - до скончания дней.
А по рельсам бегут поезда. Остановка - Лычково.
Пассажиры спешат поглядеть монумент, расспросить,
Врезать в сердце своё страшной повести каждое слово,
Чтобы лычковскую боль всей страной не забыть, не простить. Анатолий Молчанов


ТИХВИН, 14 ОКТЯБРЯ 1941ГОДА.
Они были уже далеко от блокады -
Вывозимые в тыл ленинградские дети.
Где-то там, позади, артобстрелов раскаты,
Вой сирен, стук зениток в прожекторном свете.
Надоевшие бомбоубежищ подвалы,
Затемнённых домов неживые громады,
Шёпот мам на тревожном перроне вокзала:
"Будет всё хорошо, и бояться не надо!"
А потом путь по Ладоге, штормом объятой,
Волны, словно таран, били в баржи с разгона.
Наконец, твёрдый берег - уже за блокадой!
И опять пересадка, и, снова в вагоны.
Они были уже далеко от блокады,
Всё спокойней дышалось спасаемым детям,
И стучали колёса: "Бояться не надо!
Бояться не надо! Мы едем! Мы едем!"
Поезд встал, отдуваясь, на станции Тихвин.
Паровоз отцепился, поехал пить воду.
Всё вокруг, как во сне, было мирным и тихим...
Только вдруг крик протяжный за окнами: "Воздух!"
"Что случилось?" "Налёт. Выходите быстрее!.." -
"Как налёт? Но ведь мы же далёко от фронта... " -
"Выводите детей из вагонов скорее!.."
А фашист уже груз сыпанул с разворота.
И опять свист и вой души детские рвали,
Словно дома, в кошмарной тревог круговерти.
Но сейчас дети были не в прочном подвале,
А, совсем беззащитны, открыты для смерти.
Взрывы встали стеной в стороне, за домами.
Радость робко прорвалась сквозь страх: "Мимо! Мимо!"
И душа, вновь припала к надежде, как к маме -
Ведь она где-то рядом, неслышно, незримо...
А над станцией, снова свистит, воет, давит,
Бомбы к детям всё ближе, не зная пощады.
Они рвутся уже прямо в детском составе.
"Мама!.. Ты говорила: бояться не надо!.."
Есть на тихвинском кладбище, старом, зелёном,
Место памяти павших героев сражений.
Здесь в дни воинской славы склоняют знамёна,
Рвёт минуту молчанья салют оружейный.
А в другой стороне в скромной братской могиле,
Спят погибшие здесь ленинградские дети.
И цветы говорят, что о них не забыли,
Что мы плачем о них, даже в новом столетье.
Помолчим возле них, стиснув зубы упрямо,
Перечтём вновь и вновь скорбный текст обелиска,
И почудятся вдруг голоса: "Мама! Мама!
Приезжай, забери нас отсюда! Мы близко!.." Анатолий Молчанов

Когда вокруг Ленинграда сомкнулось блокадное кольцо, из города и области начали эвакуировать жителей. 14 октября 1941 года на станции Тихвин поезд с ранеными солдатами и два поезда с ленинградскими женщинами и детьми были подвергнуты бомбардировке с сотни немецких самолётов. Трагедию усугубили взрывы составов с топливом и боеприпасами - из-за пламени к станции нельзя было подойти несколько часов. Спасая детей и раненых, отдали тогда свои жизни все тихвинские пожарные. Точного числа погибших в тот день никто не знает. Только один эшелон, идущий на Большую землю, эвакуировал примерно 2,5 тысячи человек.