НА ВОКЗАЛЕ.
Ах, как недОлга детская любовь!
Ещё вчера «бабулей» называла,
Но позабыла скромный стол и кров –
Как только поманил перрон вокзала.
И, сев в купе, за штору и стекло,
Отгородившись новыми мечтами,
Забыла внучка бабушки тепло,
И смотрит равнодушными глазами:
На пыль вокзала, вазы без цветов,
Что на ступенях мрамором белеют,
На толчею перрона у ларьков,
На облака, что к дождику темнеют.
Ей так докучлив тот тоскливый взгляд,
Которым смотрит на неё старушка,
Как будто тянет зА душу – назад,
Туда, где утром – молоко с ватрушкой,
А в полдень – борщ, сметана и укроп,
Котлеты с огурцами и картошкой,
Компот из вишни сладкой, это чтоб,
Спать крепче на веранде вместе с кошкой.
Проснувшись, выйти к чаю, на крыльцо,
Намазать булку пенкой от варенья,
А пальцы, облизав, испачкать всё лицо,
И эту сладость смоет, лишь реки теченье!
Где гуси, лугом, ходят важной чередой,
Стрекозы крупные в осоке серебрятся,
И пескари хотят, под торфяной водой,
За пальцы ног беззубым ртом кусаться.
За обе щёки, вечером, румяные блины,
И молоко парное в крынке, мёды в сотах.
Лягушек песни, что за тридевять слышны,
Ночные бабочки на шёлке неба в звёздах.
А сад в росе и бабушкин рассказ о том,
Что жизнь прожить, увы, совсем не просто,
Сплетают вещий сон, в котором без прикрас,
Судьбу свою увидишь и себя, но взрослой…
«Вот, скукота! – кривит девчонка рот,–
Ни аниматора, ни фитнеса с бассейном.
За месяц растолстела, как урод…
Когда же поезд тронется? Уж нет терпенья!»
Старушка, голову задрав, глядит в окно,
Дождя слезинки мочат ей лицо и плечи.
Расстаться ей с девчонкой – нелегко!
А взгляд ребёнка – пуст и бессердечен. Пушкина Галина