Григорьев Аполлон Александрович (1822—1864), критик, поэт.
Родился 28 июля 1822 г. в Москве. Сын мелкого чиновника. Окончил юридический факультет Московского университета (1842 г.).
Увлекался утопическим социализмом и масонством; стал главой «молодой редакции» журнала «Москвитянин» и его ведущим критиком (1850—1856 гг.).
Для статей Аполлона Григорьева характерна романтическая мечта о патриархальном народе, свободном и талантливом (его черты автор видел в русском купечестве).
Свою эстетику критик формировал под влиянием философов-идеалистов Ф. Шеллинга и Т. Карлейля. Основной пафос его «органической критики» — защита в искусстве «мысли сердечной», представляющей собой синтез интеллекта и души художника.
Григорьев восхищался Н. В. Гоголем, поддерживал идеализирующие русские нравы пьесы А. Н. Островского. Однако после 1855 г. взгляды его переменились: он признал в русском характере не только смирение, но и бунтарство, начал положительно отзываться о М Ю. Лермонтове, А. И. Герцене, И. С. Тургеневе, а выше всех ставил А. С. Пушкина.
В 1861 г. Григорьев вместе с Ф. М. Достоевским и Н. Н. Страховым пропагандировал идеи почвенничества, обращённые к родной культуре, пытался примирить западничество и славянофильство, соединить прогресс и христианство.
Литературно-философские искания наложили отпечаток на стихи Григорьева: он писал и масонские «Гимны», и нелегальные революционные вирши. Главный герой его поэзии — романтическая страдающая личность, отмеченная «стихийностью» и роковой таинственностью чувств. Самые знаменитые стихи — «О, говори хоть ты со мной…» и «Цыганская венгерка» (из цикла «Борьба», 1857 г.).
Кроме того, писатель выступал как переводчик (переводил произведения У. Шекспира, Дж. Байрона, Г. Гейне, П. Ж. Беранже), драматург и прозаик (повести «Один из многих», 1846 г.; «Другой из многих», 1847 г.).
Очень интересны оставленные им воспоминания «Мои литературные и нравственные скитальчества» (1862— 1864 гг.).
Умер 7 октября 1864 г. в Петербурге.
Над тобою мне тайная сила дана,
Это - сила звезды роковой.
Есть преданье - сама ты преданий полна -
Так послушай: бывает порой,
В небесах загорится, средь сонма светил,
Небывалое вдруг иногда,
И гореть ему ярко господь присудил -
Но падучая это звезда...
И сама ли нечистым огнем сожжена,
Или, звездному кругу чужда,
Серафимами свержена с неба она,-
Рассыпается прахом звезда;
И дано, говорят, той печальной звезде
Искушенье посеять одно,
Да лукавые сны, да страданье везде,
Где рассыпаться ей суждено.
Над тобою мне тайная сила дана,
Эту силу я знаю давно:
Так уносит в безбрежное море волна
За собой из залива судно,
Так, от дерева лист оторвавши, гроза
В вихре пыли его закружит,
И, с участьем следя, не увидят глаза,
Где кружится, куда он летит...
Над тобою мне тайная сила дана,
И тебя мне увлечь суждено,
И пускай ты горда, и пускай ты скрытна,-
Эту силу я понял давно.Нет, за тебя молиться я не мог,
Держа венец над головой твоею.
Страдал ли я, иль просто изнемог,
Тебе теперь сказать я не умею,-
Но за тебя молиться я не мог.
И помню я - чела убор венчальный
Измять венцом мне было жаль: к тебе
Так шли цветы... Усталый и печальный,
Я позабыл в то время о мольбе
И все берег чела убор венчальный.
За что цветов тогда мне было жаль -
Бог ведает: за то ль, что без расцвета
Им суждено погибнуть, за тебя ль -
Не знаю я... в прошедшем нет ответа...
А мне цветов глубоко было жаль...
Нет, никогда печальной тайны
Перед тобой
Не обнажу я, ни случайно,
Ни с мыслью злой...
Наш путь иной... Любить и верить -
Судьба твоя;
Я не таков, и лицемерить
Не создан я.
Оставь меня... Страдал ли много,
Иль знал я рай
И верю ль в жизнь, и верю ль в бога -
Не узнавай.
Мы разойдемся... Путь печальный
Передо мной...
Прости,- привет тебе прощальный
На путь иной.
И обо мне забудь иль помни -
Мне все равно:
Забвенье полное давно мне
Обречено.
Вы рождены меня терзать -
И речью ласково-холодной,
И принужденностью свободной,
И тем, что трудно вас понять,
И тем, что жребий проклинать
Я поневоле должен с вами,
Затем что глупо мне молчать
И тяжело играть словами.
Вы рождены меня терзать,
Зане друг другу мы чужие.
И ничего, чего другие
Не скажут вам, мне не сказать.
О, говори хоть ты со мной,
Подруга семиструнная!
Душа полна такой тоской,
А ночь такая лунная!
Вон там звезда одна горит
Так ярко и мучительно,
Лучами сердце шевелит,
Дразня его язвительно.
Чего от сердца нужно ей?
Ведь знает без того она,
Что к ней тоскою долгих дней
Вся жизнь моя прикована...
И сердце ведает мое,
Отравою облитое,
Что я впивал в себя ее
Дыханье ядовитое...
Я от зари и до зари
Тоскую, мучусь, сетую...
Допой же мне - договори
Ты песню недопетую.
Договори сестры твоей
Все недомолвки странные...
Смотри: звезда горит ярчей...
О, пой, моя желанная!
И до зари готов с тобой
Вести беседу эту я...
Договори лишь мне, допой
Ты песню недопетую!