Это цитата сообщения komor_valerya Оригинальное сообщение
ЖАН МАРЭ- КУМИР ПЯТИДЕСЯТЫХ ГОДОВ ПРОШЛОГО СТОЛЕТИЯ
Он родился 11 декабря 1913 года. Еще в шестидесятых годах прошлого века в интервью журналу «Синемонд» он сказал: «Я нахожу, что стареть—это великолепно. Жизнь чудесно уравновешена, и прибавление лет—благодеяние для актера. С профессиональной точки зрения. Ведь если бы актер не старел, он все время должен был играть одни и те же роли. А это несносно».
В кино Жан Марэ перестал сниматься в 1972 году. Последней киноролью его был король — отец в музыкальной сказке Жака Деми «Ослиная шкура».
Человек большого художественного вкуса, Жан Марэ понял, что время его романтических героев, рыцарей без страха и упрека миновало, и он решил остаться в памяти зрителей таким, каким его запечатлел экран.
В начале 70-х годов он снялся в телесериале «Жозеф Бальзамо» по роману Александра Дюма о приключениях жившего в восемнадцатом веке итальянца, снискавшего себе скандальную славу непокорным характером и вкусом к научному шарлатанству, а также в телефильме «Мастера каратэ и компания». Давно известно, что Жан Марэ обходился даже в самых сложных сценах, требующих незаурядной ловкости, отваги и мужества, без дублеров. Так и здесь, на съемках этого очередного «боевика», он на мотоцикле выполнял сложный, стремительный маневр, но на крутом повороте не успел снизить скорость… Переломы, больница… После больницы Марэ вернулся на съемочную площадку. Нужно было доснять несколько эпизодов с его участием. И на этом поставил точку в своей кинокарьере.
…И вернулся к своей первой любви—театру, который он, в сущности, не оставлял никогда.
Диапазон его ролей стремительно расширился: блистательный и лиричный Сирано де Бержерак, необычный, но убедительный Тартюф (в Лионском драматическом театре), патетичный король Лир, которого высоко оценили не только во Франции, но и на родине Шекспира, в Англии. Жан Марэ принял нелегкое наследие великих актеров Франции: после Пьера Брассёра он по-своему и чрезвычайно интересно сыграл Бернарда Шоу в «Милом лжеце» Дж. Килти, и партнёршей его была первая дама французского театра Эдвиж Фёйёр. После Мишеля Симона он поднялся на подмостки в пьесе Рене д’Обалдиа «Ветер в ветвях дикого лавра»… И, наконец, в 1980 году сам Марэ поставил «Трудных родителей» Жана Кокто. Напомним: в 1938 году Жан Кокто написал роль Мишеля специально для Жана Марэ и поставил спектакль, принесший актеру его первый большой успех, а в 50-х годах Кокто снял фильм «Трудные родители» опять же с Марэ в той же роли.
И теперь в Театре Антуана Жан Марэ выступил режиссером спектакля, сохранив основные черты постановки Жана Кокто, и сыграл в этом спектакле, но не роль Мишеля, а его отца. Как отмечала театральная критика, это было прекрасно. Новые «Трудные родители» побывали в Японии, Скандинавии, Канаде…
В 1978 году в издательстве «Альбен Мишель» вышла небольшая, изящно оформленная книга «Сказки Жана Марэ». Кстати, иллюстрации выполнены самим автором. В интервью газете «Юманите» он сказал:
— Когда пишешь для детей, не следует, я думаю, создавать какой-то особый язык. Я решил говорить с детьми так, как обычно говорю со взрослыми. Более
того, стремлюсь вести с ними диалог как друг, чуть ли не сверстник, возможно, еще и потому, что сам ощущаю себя немного ребенком.
— Но, кроме сказок о принцессах и волшебниках, вы рассказываете серьезные истории,—заметил беседовавший с Жаном Марэ корреспондент,—скажем, о мальчике Ноэле, который принимал участие в антифашистских акциях, стал настоящим бойцом Сопротивления…
— Все дети, мне кажется, увлекаются историями такого рода. Когда говорят «сказка», что приходит на ум? Феи. Я же пробовал сочинить другое. И то, что придумал, детям понравилось. Конечно, одни дети рождаются в богатых семьях, а другие в бедных. И тогда это ужасно: у детей бедняков нет материальных возможностей проявить таланты, которые в них заложены. И никто не дает им такой шанс. Это несправедливо.
Сейчас, — продолжал Марэ,—когда во Франции 80 процентов актеров не имеют возможности трудиться, меня это, естественно, не может не волновать. В молодости я тоже мыкался без дела по душе. Чем только не занимался: был чернорабочим, продавцом газет, фотографом, одно время прислуживал игрокам в гольф… Я не забыл, что такое безработица. Это трагедия.
Есть на улице Сены в Париже небольшая галерея «Просцениум». В 1983 году, в течение двух месяцев там с успехом проходила большая выставка произведений Жана Марэ: 26 картин, 24 керамические работы, 18 литографий; и множество эскизов театральных костюмов и декораций. Это не первая для Марэ выставка, но самая большая. Обложку буклета выставки украшала репродукция с автопортрета артиста, написанного им по. просьбе Жана Кокто для кинофильма «Рюи Блаз» (в нашем прокате «Опасное сходство»). В 1975 году в Париже увидела свет автобиографическая книга: Ж. Марэ «Истории из моей жизни». В ней в полной мере проявлены характер и темперамент артиста, человека cильного, безрассудно смелого, не раз на съемочной площадке рисковавшего жизнью.
ВОСПОМИНАНИЯ ЖАНА МАРЭ О РОЛИ РЮИ БЛАЗА
" Фильм «Рюи Блаз» позволил мне сыграть две роли: Рюи Блаза и дона Сезара де Базана. Оба персонажа похожи друг на друга, как близнецы. Мне пришлось выдержать настоящее сражение с режиссером Пьером Бийоном — он не хотел, чтобы я подвергал себя риску в некоторых сценах фильма. Но я упрям. В одной сцене я должен был пролететь на канате через всю церковь и, разбив витраж, вылететь на крышу, Бийон пригласил каскадера, который должен был меня дублировать. А я уже больше часа сидел наверху большой лестницы и отказывался спускаться. Режиссер же не хотел снимать этот эпизод с моим участием. Зря уходило драгоценное съемочное время. В конце концов Бийон уступил. Именно здесь я приобрел привычку не репетировать опасные и физически трудные сцены.
В роли дона Сезара мне нужно было вскочить на лошадь, не касаясь стремян, что легко делают опытные наездники. На репетициях перед съемкой у меня это не получалось. Но вот команда: «Мотор!», и я вскочил на лошадь. И понял тогда, что могу в момент съемки сделать то, что, казалось бы, не в моих силах.
На съемках «Рюи Блаза» я едва не утонул. Я получил режиссерское задание перебраться через водопады, чтобы на другом берегу реки нарвать голубых цветов, которые так любила королева. Нужно было, чтобы меня увлек за собой бурлящий поток и протащил через три водопада. Вода здесь белая от пены, ледяная и очень быстрая. Никому и в голову не приходило, что я пойду на такой риск. Вдобавок я ненавижу холодную воду.
Бийон привлек каскадера, который должен был репетировать вместо меня. Но когда дублер увидел бешеный поток, то категорически отказался.
Я снялся в этой сцене без репетиций.
Бросившись в воду, старался двигаться ногами вперед, чтобы не разбить голову о камни. Но, сопротивляясь несущей меня массе воды, развернулся и в первый водопад вошел головой вперед. Оказался под массой воды, застряв между скалами: голова внизу, ноги вверху. Никто не знал, где я. Съемочная камера меня потеряла. Первейшая забота: перевернуться и выбраться из ловушки. Я был очень удивлен, что никто не кинулся мне на помощь. И ужасно разозлился. Как только я мысленно не обзывал моих коллег по съемочной группе! Гнев спас меня. Силы удесятерились. Продолжая их ругать, я вырвался из теснины. Меня наконец заметили на берегу. Если бы я сейчас утонул, ничего бы в этом не было удивительного. Тут вода снова увлекла мена в водопад — в клокочущие многотон-ные толщи. Подумалось: «В принципе это можно и повторить». Снова пытаюсь выбраться из потока. Слышу крики: «Не тяните, не тяните, веревка захлестнула шею!» Да, действительно с берега бросили веревку с петлей, и она, эта петля, оказывается, обвилась вокруг шеи. Я хватаюсь за веревку. Меня тащат. Выбираюсь из воды. И только тогда чувствую, как заледенел.
Меня раздевают, растирают, дают спирт. Прошу сигарету, закуриваю и слышу, как оператор Мишель Кельбер кричит: «Скажите Жанно, чтобы он снова влез туда, солнце уходит!» Мы снимали в ущелье, и солнце появлялось там ненадолго.
Я влезал «туда» три раза и старался в водопадах двигаться ногами вперед.
В тот же вечер в деревенском бистро кто-то сказал: «Ох уж эти киношники! Они хотят нас уверить, что какой-то парень собирается искупаться в нашей реке». Я сказал, что днем уже это проделал. Они посмотрели на меня с презрением — болтун!.."
1991 ГОД: НАЧАЛО ЗАКАТА
Время не только оживляет в нас ностальгическую грусть, но и делает нас искренними. И вот спустя столько лет хотелось бы объясниться в любви к Жану Марэ. Красота, обаяние, изящество, безупречно задуманный и столь же безупречно воплощенный во множестве работ имидж этого удивительного актера долгое время был предметом нашего зрительского поклонения и любви.
С Жаном Марэ мы встретились впервые в «Рюи Блазе» (в советском прокате «Опасное сходство») Пьера Бийона и Жана Кокто. Он исполнял там сразу .две роли: утонченного гранда Рюи Блаза, дыбившегося из низов, и добровольно оставившего свет благородного разбойника Дона Сезара де Базана. Это знакомство было в чем-то символичным. Оно как бы предопределяло две ипостаси постоянного героя Марэ: поэта в тисках неумолимой действительности в картинах Кокто и мужественного рыцаря в приключенческих фильмах «плаща и шпаги».
Незабываемая, редкостная красота персонажей Марэ всегда являлась естественным воплощением их внутренней красоты, изящество манер — благородства души, физическая стать — непоколебимого мужества и отваги. У героев Жана Марэ, безукоризненно сочетающих в себе эти качества, есть свои авторы. Во-первых, Госпожа Природа, во-вторых, друг и учитель актера, выдающийся французский поэт и режиссер Жан Кокто и, наконец, сам Марэ. Первая подарила ему блестящую внешность, второй сформировал его вкус, развил интеллект и в нескольких штрихах набросал портрет героя, ставшего извечным спутником артиста. К резцу Природы и руке Мастера Марэ добавил свою редкую восприимчивость ученика, удивительную работоспособность, темперамент и фантазию — приманка, на которую удача просто не может не клюнуть.
В ролях, аналогичных Дону Сезару из «Опасного сходства», мы видели Марэ не раз. Его персонаж блуждал по эпохам, сменяя средневековые рыцарские доспехи в «Чуде волков» (в советском прокате «Тайна Бургундского двора») на мушкетерскую шляпу д’Артаньяна в «Железной маске», матросский костюм Эдмона Дантеса в «Графе Монте-Кристо» на плед обедневшего дворянина в «Горбуне» или на рабочую блузу и камзол в «Парижских тайнах». Но везде он оставался искателем справедливости, защитником слабых, благородным спасителем гонимых судьбой избранниц, ни на миг не отступающим от кодекса чести. Когда же обычная схема авантюрных фильмов слегка прискучила, его герой облачился в современный костюм в лице журналиста Фандора вступил в единоборство со всемогущим преступником, скрывающим лицо под маской (и было отчего: ведь роль Фантомаса исполнял сам Марэ).
[264x400]
Гораздо менее знаком нам другой облик героя Жана Марэ из фильмов Жака Кокто: «Веч- ное возвращение», «Орфей», «Двуглавый орел». (Увы, лишь спустя более чем полвека после создания практически незамеченным прошел у нас малым экраном «Орфей», один из лучших поэтических фильмов мирового кинематографа!)
Действие древнего мифа в «Орфее» Кокто переносит в современную, хотя достаточно абстрактную и трансформированную фантазией действительность. В образе Орфея обычно присущие героям Марэ энергия и мужественность сменяются поэтической одухотворенностью, а дерзкая целеустремленность — . властным влечением к любви — фатуму. Все в нем заколдовывает и остается до конца не разгаданным — отрешенный взгляд, статичность мимики, текущая пластичность движений, словно подчиненных ритму лишь ему одному слышимой музыки.
Есть в «Орфее» кадр, когда система зеркал, хитроумно придуманная Кокто, воссоздает множественный ряд отражений героя. Таким рядом двойников Орфея кажутся и другие образы Марэ — тот же Рюи Блаз, Патрис в «Вечном возвращении», Станислас в «Двуглавом орле». Их главный враг не олицетворен, они заложники Рока, чужаки в окружающем их мире, загадочном, исполненном неожиданностей, опасностей и ловушек. Если братья по шлаге Дона Сезара – в галерее образов Марэ — счастливые удачники, баловни победы, то эти герои отмечены печатью обреченности. Их путь из дня сегодняшнего, из быстротекущего времени через смерть в Большое время, в историю, в легенду, миф…
О его отношении к профессии складывались буквально легенды. Он сам практически всегда исполнял любые трюки в фильмах: все эти головокружительные прыжки с высоты, падения в воду, захватывающие скачки. Хотя никогда специально не занимался никаким спортом. Когда же его спрашивали, как ему это удается, Марэ без иронии отвечал, что просто повторяет движения каскадеров, которых когда-либо видел. Один из примеров его профессиональной самоотверженности — работа над ролью Чудовища в фильме-сказке Кокто «Красавица и Чудовище». Маска Чудовища наклеивалась на кожу лица в течение нескольких часов, и снятие грима было длительной болезненной процедурой. Сэр Лоуренс Оливье сказал как-то, что никогда бы не решился на такое, но Марэ безропотно выдерживал испытание каждый раз перед съемкой.
И нелишне добавить: благородство и отвага — качества, так искренне восхищавшие нас в персонажах актера, безусловно, присущи его собственной человеческой природе. Один только биографический штрих. В оккупированном Париже, когда нахлынула; волна арестов, Марэ просто-напросто отколотил коллаборациониста Алэна Лабро, клеветавшего в своих статейках на его друзей, не без юмора добавляя при каждом ударе: «Это тебе за Жана Луи Барро…, это тебе за Кокто…». Хотя последствия могли быть совсем нешуточными…
[500x353]
Впрочем, и жизненные, и экранные подвиги остались давно позади. Нынешний Марэ, немного грузный, абсолютно седой семидесятивось-милетний «патриарх», мало чем напоминает своих прежних героев -двойников. После тяжелейшей автомобильной катастрофы в конце шестидесятых он покинул экран и поселился в своем доме в Грассе. Но его таланты оказались поистине возрожденчески многогранными. Помимо театральных гастролей, за эти годы он выпустил книгу поразительных по искренности мемуаров «Моя жизнь», сборник прелестных детских сказок, продолжил занятия живописью, создавал керамическую посуду и даже пробовал себя в качестве парфюмера. А кроме того, он воспитал приемного сына Сержа, дал ему образование, обеспечил будущее.
…Достойный, торжественный финал.
1997 ГОД: ЗА ГОД ДО СМЕРТИ
«Секрет моеймолодости прост, — любил повторять легендарный французский актер Жан Марэ. — Две пачки сигарет в день, и никогда никаких физических упражнений! Будучи ребенком, я переболел, казалось, всеми мыслимыми и немыслимыми недугами. У меня даже был испанский грипп, то есть чума! Все эти болезни выработали во мне невосприимчивость к ним, и даже неуязвимость. С тех пор я наслаждаюсь здоровьем и не встречаюсь даже с терапевтом. Наверное, это нехорошо!»
Жан Марэ, великий романтик экрана, с возрастом открыл в себе дремавшие таланты: увлекся театром, живописью, скульптурой, керамикой, писательством, стал хранителем музея Жана Кокто, своего близкого друга. В 52 года впервые прыгнул с парашютом, в 75 записал первый сольный музыкальный альбом «Мы ничего не забываем»
[436x327]
О пенсии Марэ говорил с презрением: «Какая чушь! Я прожил свою жизнь, радуясь каждому мгновению. И я не намерен погружаться в грусть и печаль на склоне лет!» Французы боготворили своего национального любимца. Но первый страх за него возник 2 мая 1997 года, когда Марэ явился за получением ордена Почетного Легиона. Он буквально вис на Жераре Депардье, тащившим его к президенту Шираку. Одной рукой он обнимал Жерара, второй — костыль. В этот торжественный вечер вся Франция впервые узнала о том, что улыбчивый Жан несколько лет страдает от диких болей в спине! Оказывается, даже близкие друзья не знали об этом (так же, как и о нескольких госпитализациях).