Это цитата сообщения lj_olhanninen Оригинальное сообщение

Солнце России, ханжи и завистницы

После блокады Ленинграда моей бабуле жутко повезло: она нашла настоящий клад - дореволюционный журнал "Солнце России" и не один номер, а целый кованный сундук с подписками за несколько лет! Недолго бабуля думала, что с этим богатством делать, ведь она была каллиграфом, то есть оформляла всякие плакаты для Военно-Медицинской Академии. И она стала вырезать оттуда красивые картинки, делать паспарту и продавать на барахолке, чтобы покупатели вешали их на стенку! Ведь людям хотелось украсить свое жилище и подешевле, а нечем было после войны-то.
[451x640]
Журнал "Солнце России" № 367 (9) апрель 1917 года. Обложка В. Сварог. Цена 70 копеек, на станции железной дороги 80 копеек.
И если бы не зависть коллег, ханжеская партийная мораль и послевоенное воровство, все бы было хорошо, но реальность оказалась несколько иной. Рассказываю, как все было.

Когда бабушка с мамой вернулись от дедушки с бабушкой, в квартире которых на первом этаже прожили всю блокаду Ленинграда, в свою комнату в коммуналке на Петроградской, оказалось, что все соседи умерли с голоду или уехали в эвакуацию. Поначалу было даже немножко страшно и холодно в пустой квартире с выломанными дверями, потому что во время блокады люди искали в чужих пустых квартирах дрова и еду, но потом она постепенно наполнилась новыми жильцами.
И вот когда вселились новые соседи из деревни в комнату умершей от голода дамы с собачкой, они заняли и клетку в подвале с дровами, а там стоял огромный неподъемный сундук. Открыли его, а там эти журналы "Солнце России" и лежали, и спросили чей, бабушка сразу и вскричала:
- Мой, не трогайте сундук, а то вам дай, тащат все, что не приколочено! - на всякий случай. Соседке-то все равно уже не надо ничего.
И бабуля с мамой и ее одноклассниками перетащили этот журнал к бабуле в дровяную клетку. Тут бабуля давай сокрушаться:
- Ой, и зачем я его такой здоровущий забрала, вот бы эти журналы в блокаду, столько бумаги! А теперь что с ними делать?
Посидела, перекурила, рюмочку выпила и придумала гениальный бизнес: паспарту из картинок делать!
Паспарту бабуля называла продукт такой технологии: аккуратно вырезаешь картинку, кладешь ее на очень плотную картонку обратной стороной, а наверх стекло и по периметру это стекло с картинкой и картонкой аккуратно обклеиваешь изолентой, изоляционной лентой тогда скотч назывался.
Сзади на картинку крепилась петелька и за нее покупающие паспарту люди вешали картинку в рамочке и под стеклом на стенку, тем самым осуществляя дизайн своего жилища: всем же искусства хочется!
А какие картинку были в дореволюционных журналах!
Во-первых, красивые женщины - полуобнаженные или в красивых платьях. Только надо было аккуратно отрезать, где написано про покупку нижнего белья или имя графини. И царицу бабуля продала, и других членов царской семьи! А за неизвестных красоток выдала.
Во-вторых, симпатичные детки. В том числе и царские, а кто их уже знает на 30-м году советской власти? Дети сидят на красивых стульчиках - картинка!
В-третьих, пейзажи.
В-четвертых, картины.
Только вот мужиков в мундирах, в том числе и царя, бабуля продавать побоялась да членов Временного правительства: кто знает, вдруг кто вспомнит, упаси Господи?
Так что остались мне самые революционные номера в наследство от бабули. То есть с Февральской революцией 1917 года.
Бабулин бизнес процветал: каждое воскресенье стояли они с мамой на Апрашке, так называлась барахолка около Апраксина двора, и продавали картинки - бабуля дам, а мама деток и пейзажи. апрашка от Петрогардской находилась далеко и бабуля думала, что знакомых там не встретит.
И засекли их завистницы! Бабулины коллеги из художественной мастерской их увидели, но не подошли, а снаушничали секретарю партячейки Валентине Ивановне, злыдни, так бы и порвала их на британский флаг! Это ж надо - у них приработка нет, а бабуля сообразила, где нарыть, им завидно, так и обязательно надо настучать!
И Валентина Ивановна, а после войны во многих партийных организациях женщины были секретарями, потому что мужчины погибли на войне, приплыла на Апрашку собственной персоной.
И не поленилась же припереться, толстуха!
Бабуля стоит с очередной дореволюционной дамой с манто и кружевном белье в руках и вдруг слышит:
- Анечка, так вот чем Вы тут занимаетесь, ах, какая пошлость, это недостойно интеллигентного человека! Откуда Вы взяли эту гадость? Покажите-ка, ну-ка, Аня, как стыдно! Это даже я сказать не могу что! А ты еще дочку вовлекаешь? Пойди-ка сюда, Верочка, и ты, комсомолка такой пакостью на рынке торгуешь? А в школе знают?
И моя бабуля, которая остра была на язык, как не знаю, кто, стоит, как аршин проглотивши и только мямлит:
- Да сама не знаю, вот нашла, что-то лежало у родителей, мне ненужное, ну вот решила продать, а не выбрасывать же, а то жалко.
Понятно, что работу потерять бабуля не хотела, вот и не отвечала, как обычно всяким прошмандовкам. Хоть и не была она никогда членом партии, потому что, как говорили, хоть сердцем большевичка с самого начала, но вот недостойная пока, а могли с работы-то попереть за милую душу за такое буржуазное разложение или неизвестно что, но они придумают, если делать нечего.
И вдруг мама моя, подросток, замерзшая от ужаса таких речей этой Валентины Ивановны, как завопит:
- Ой, мамочки, украли, ситец мой, ситчек из кошелки, ой украли-украли, ой что же это, люди добрые?!
И все, кто вокруг мамы с бабулей с товаром стоял и покупатели тоже, давай по сторонам смотреть и друг на друга, ан нету уже ситчека-то!
Маленькая мама моя так испугалась секретарши парткома, что утратила бдительность и ослабила хватку кошелки с только что купленным ситчиком на блузочку! А кругом на рынке воров видимо-невидимо, рыщут, чтоб стащить!
А девочка и клеить паспарту маме помогала, и несколько недель ходила с ней, моей бабулей на барахолку в любую погоду, чтобы продавать картинки с дореволюционными сюжетами и накопить на ситец, и на тебе, украли ситчек!
Ох, горе-горькое, как она плакала, как сокрушалась, что не пошьет ей к лету новую кофточку бабушка, что так и будет она в застиранной ходить всю жизнь, когда все девочки в новеньком. И бабуля плакала, и другие торговки рядом им с мамой сочувствовали и неодобрительно смотрели на Валентину Ивановну:
- Вон тут разные ходят, а ситчеки-то ворует кто-то, - глядя в бок приговаривали соседки по ряду.
- Гм, Анечка, - прочистила горло секретарь парткома на бабулиной работе Валентина Ивановна, - ты тут это, ты ладно, не плачь Верочка, как-нибудь, не скажу я никому, ох, Анечка, горе, что ситчек-то. Ну, пошла я.
И ушла. И больше к бабуле не приставала. И бабулиным коллегам-художницам, когда они снова пришли ябедничать, что Анечка опять на рынке стоит, сказала: "Оставьте в покое Анечку, она беспартийная, несознательная, с ней еще беседу проведу". Так и спустили на тормозах.
А ситчик маме до сих пор жалко, хоть и 70 лет минуло. Веселенький был, с розовыми цветочками на голубом фоне. Если б не Валентина Ивановна, пошила бы ей бабушка кофточку просто прелесть.

А мне их всех жалко. Хотя при этом и хочется некоторых, которые против наших, порвать на британский флаг. Что в принципе я и сделала, рассказав эту историю про бабулины с мамой паспарту из "Солнца России", ханжей и завистниц.
Вот так расслабишься, когда тебя распекает начальство, которому завистники нажаловались, а воры тут как тут. Не теряйте бдительности, товарищи!

http://olhanninen.livejournal.com/479248.html