Могу поспорить что далеко не самым последним, а то и первым делом оставляющим впечатление от фильма, служит обстановка в которой этот фильм был просмотрен. В кино я выбираюсь относительно редко и выбираюсь, в основном, на те фильмы, которые по моему скромному мнению, заслуживают просмотра. Совпадение ли, что последний раз в кино я ходил на Матрицу- Революция, премьера которой совпала с празднованием n-нной, годовщины со дня Великой Октябрьской Революции. Настрой революционный позволил мне, не отвлекаясь на всякие посторонние мелочи, адекватно воспринять фильм и всю серьезность революционной мысли.

Такая же петрушка приключилась и на этот раз – просмотр художественного фильма «Страсти Христовы», пришелся как раз на «страстную пятницу». И ничего – ни слухи, окружающие фильм, ни интервью с режиссером, которых я не видел, и ничего другое не замутнило моего сознания, только ощущение близости великого праздника всех Христиан, и необходимый, сопутствующий этому празднеству настрой, помогли мне максимально честно и объективно впитать в себя то, что хотел выразить – Мел Гибсон.

А выразить он хотел… Да ничего он не хотел выражать ! Да. Именно так. Многие, великие режиссеры современности, живописали картину Страстей Христовых. Пазолини, Тарковский, Скорцезе – все они внесли собственную трактовку Нового Завета. Каждый из них наполнил фильм своим смыслом, своим виденьем, каждый пытался сказать то, что люди не рассматривали сквозь завесу религиозного страха и уважения. Чего только стоит скандальное «Последнее Искушение Христа» Мартина Скорцезе, повествующее о том, что кроме всего прочего неземного, Иисус, был человеком, и ничто человеческое ему не было чуждо.

Не мудрствуя ни лукаво, ни каким либо другим образом, Гибсон решил создать нечто в корне отличающееся от работ его коллег по цеху, он как нельзя более близко подошел к понятию «кинофильм», которое звучит по-английски, как motion picture или movie - движущаяся картинка. Он создал икону. Икону рассказывающую со скрупулезной достоверностью о последних сутках в жизни Иисуса из Галилеи.(именно так его называли в фильме).

Картина (это старое слово, как нельзя более точно отражает смысл произведения) поражает своей аскетичностью. Никакой голливудской помпы, никаких песнопений перед распятием, никаких патетических речей и картинности (в худшем смысле этого слова) в игре актеров. Все деловито и по делу. Синий цвет ночи Гефсиманского Сада, желто-коричневая цветовая гамма Иерусалима, и серая, выжженная солнцем, Голгофа, проткнутая крестами, испачканный и залитый кровью, пыльный пыточный дворик – эти образы вы запомните надолго. Игра Света и Тени, насыщенные краски темных помещений, словно пронзенные солнечными лучами, Гибсон, вдохновленный картинами Караваджо, скрупулезно перенес их в фильм. Путь на Голгофу, Распятие, снятие с креста, последняя вечеря – даже для меня, человека не сведущего в живописи, эти композиции стали легким дежа-вю, ненавязчиво всплывающим в памяти…

Более того, режиссер пошел на еще более непопулярный ход, поставивший под угрозу успех картины, но, тем не менее, принесенный в угоду реализму – речь. Все персонажи разговаривают на тех языках, на которых они говорили бы 2000 лет назад – арамейский и «вульгарная» латынь – речь римских солдат и простолюдинов. Этот кардинальный ход, заставил актеров (кстати, набранных в Европе, а не в Голливуде) еще более выразительно и ярко играть для того чтоб компенсировать отсутствие понятной речи. Еще один довод в сторону использования оригинальной речи – субтитры. Именно эти маленькие, беленькие буквы заставили зрителя не отрываясь смотреть на экран, именно они не позволяли жрать попкорн и попивать колу, именно они затыкали рты говорунам, потому что просто невозможно было оторвать взгляд от происходящего действа.

А происходило многое – и сцена предательства Иудой и его (Иудин) последний поцелуй, и отречение Петра, и самосуд фарисеев над Иисусом, и Понтий Пилат, ищущий истину, и бичевание Иисуса, и наконец сцена распятия.
Гибсон, придерживаясь реалистичности до конца - не вдается в подробности предшествующие событиям последнего дня жизни Христа. Как истинный католик-традиционалист, Гибсон, не счел необходимым объяснять и рассказывать зрителю, почему фарисеи хотели распять Иисуса, почему Пилат, вопреки своему желанию не мог противиться воле народа, кто такая Мария Магдалена и прочие и прочие детали. Режиссер, видимо, посчитал, что такие «подробности» должны быть известны любому верующему христианину.

Актерская игра, на должном уровне, и Кэвизел, сыгравший Христа и Моргенштерн (Дева Мария), довольно убедительно и без ложной патетики передали боль и страдания этих двух героически стойких людей. И хотя роли у них не многословные, передать душевную боль, страдание, и всепрощение одним только взглядом – под силу только мастерам. Спасибо!
Белуччи смотрелась вполне на уровне, скрыв свою несомненную сексуальность, ей удалось быть настоящей поддержкой для страдающей Девы Марии.
Немного разочаровал Пилат. Возможно, это от того, что Пилат описанный Булгаковым, гораздо более харизматичен и вызывает больше уважения и сострадания чем немного нервный и неуверенный Пилат у Гибсона. Ну что ж, Булгаков – это гений, Мастер, а Гибсон – на его фоне выглядит подмастерьем.

Раз заговорили о том, что все же разочаровало – скажу. Несмотря на потуги как можно сильнее избавится от влияния Голливуда, окончательно этого сделать, на мой взгляд, не удалось. Использовать макет, куклу для того чтоб как можно реалистичнее передать истязания Христа – это так в духе Фабрики Грез.
Чисто американские «фишки» с присутствием дьявола, гусениц заползающих в нос, видений преследующих Иуду, сцена помешательства Иуды, откровенное «смакование» сцен насилия, потоки крови, нарочитая жестокость и безумие палачей – все это было сделано для того, чтоб пробиться сквозь толщу зрительских желудков – к сердцу. Не имея, возможности ли, опыта ли, показать страдания души, Гибсон изобразил в кровавых подробностях страдание тела. Единственный рычаг, способный заставить сжаться сердце…

Гнетущая атмосфера страданий, не прекращается с воскрешением Христа. Единственный раз в своей жизни я наблюдал подобную тишину в кино - после снятия с креста, экран затух на несколько секунд и в давящей тишине огромного зрительного зала не раздалось ни звука – проняло !!! Эта убийственная тишина, зловещая и напряженная, лучше всяких аплодисментов выразила истинную оценку фильма.


WaLEX