Из всех, кто склонен слышать, ты ближе прочих. Видимо, дано...
Я на пределе...
Всё обнажено, и осень вызывающе бесстыжа.
Дождём излившись, небо стало выше, и хочется пошляться, и в кино.
Купить попкорн, забиться в темень зала, на час исчезнуть из прожектов дня,
но время, неуступчивый скорняк, кроит шагрень, и будущему мало минут, и слов, и планов, и меня.
Нет, ты не слушай: знаешь ведь — актриса, ведомая неясною моралью.
За показной неистовой печалью три омута безбашенных чертей и детские нелепые капризы.
Не самый соблазнительный трофей, но ты рискнул — и я пою герою осанну.
Прости, опять язвлю, скрывая смысл за пёстрой мишурою.
Банальный век. Засилье I love you.
Попробую по-русски.
Я люблю.
Тебя.
И хватит о простом — всё прочее у нас куда сложнее.
Октябрь, хандра... Прилипчивый синдром.
Мир заоконья хмуро холодеет, нечуткий вечер чопорен и строг.
Пишу тебе...
За вязью тихих строк ни дна второго нет, ни глубины. Всё просто.
Грустно — листья сожжены, и тянет дымом в форточку.
Ковши медвежьи вымыты до блеска — не зря дождило.
Зябнет занавеска.
А мне пора.
Целую, и пиши...
