Взглянув в небесные глаза
И от того низвергнув пламень,
Что покатилася слеза,
Упавши, превратилась в камень.
Она, летя сквозь тьму и холод,
Стремилась дна познать глубину
И льдом окутал её голод,
Он поглотил в свою пучину,
Окаменевши, превратя
В блестящий камень, хрупку льдинку
И слов любимой не найдя,
Разбил хрусальную соринку.
Так было, есть и будет так,
Что каждый раз, когда Пустое
Возьмет всю волю в свой кулак,
Забыв про всё, что Дорогое,
Оно его калечить будет,
Идя за прихотью своей.
И что-то точно там убудет,
И будет клич: 'Чужое бей!'
Своё заветное родное
Поделено рассудком жутким.
Что против, то уже чужое
И к крайностям всё стало чутким.
Повсюду мгла и пропасть скверны,
А у слепца наоборот,
Ему Сияет образ верный,
Он путь укажет, он ведет.
Но что фонарь во мраке ночи,
Который светит нам в глаза,
Тогда ослепли его очи
И нет уже пути назад.
Он так подумал и свершилось.
Дорога есть, её не внять.
Внутри с испуга всполошилось.
Никак ему, ведь, не понять,
Что нужно только подождать
До наступления восхода,
Когда все призраки тумана
Уйдут в дремучие болота,
Там став лишь жертвою обмана
Но он, увы, иного рода,
Дитя порочного дурмана
И от того его дорога
Столь одинока, столь же пьяна.

06-10-2010 10:54