Начнём, пожалуй, с боа... Боа – это длинный дамский шарф, сделанный из меха или перьев появился ещё в 1820-е гг., однако, в ‘Belle époque’ он приобрел особое значение. Изгибы женской фигуры, формируемые корсетом, прихотливые линии «модерна» - всё это создавало почву для развития моды на боа – шарф-змею. Змеевидные контуры женской фигуры подчёркивались разнообразными боа. Собственно, boa constrictor, удав, в честь которого и был назван дамский аксессуар, имеет следующие характеристики – «…окраска чешуи очень красива и изменчива, с металлическим блеском. Добычу душит кольцами своего тела. Шкура боа высоко ценится за красивый узор…».
Не правда ли, описание боа напоминает описание «роковой женщины» ‘Belle époque’, например, такой, как миссис Чивли? «Она вся в зелёном с серебром и, более чем когда – либо, змееподобна». Змея - один из любимых символов эпохи. О маркизе Казати говорили, что у неё – глаза змеи, и это считалось комплиментом. Один из её характерных портретов – в виде Медузы – Горгоны. Впрочем, неукротимая маркиза держала у себя в особняке настоящего удава – она даже позировала для художников и фотографов вместе со своим домашним питомцем. «Косы – змеи», «змеиная грация», «змеиная гибкость» - этим буквально пестрит литература ‘Belle époque’. Браслет в виде змейки, оплетающей руку – один из излюбленных драгоценных аксессуаров. Таким образом, для красавицы ‘Belle époque’ шарфик в виде удава был просто необходим.
Чайная «Сиу и Компания». Неизвестный художник. Начало 1910-х годов.
У Марселя Пруста находим такую сцену: «Засунув билетик, она поводила шеей, поправляла боа и, показав краешек желтой бумажки, видневшийся у неё на запястье, одаряла хозяйку стульев той очаровательной улыбкой, с какой женщина, показывая себе на грудь, спрашивает молодого человека: «Узнаёте ваши розы?». Боа, как символ роковой женщины - со змеиными глазами и змеиным коварством – у Игоря Северянина превращается в боа из…хризантем, вернее – из «кризантэм»: «Как боа кризантэмное бледно-бледно фиалково! Им Вы крепко затянете мне певучее горло...». У Валерия Брюсова – «боа неимоверных мех». Боа из дорогостоящего меха – символ богатства. В рассказе О. Генри «Русские соболя» девушка «…грациозным жестом, достойным герцогини, набросила на плечи боа, перекинув один конец за спину». «Неимоверные» боа были в моде до 1914 года, но мода на них возродилась уже в следующем десятилетии. В настоящее время боа иногда надевают вместе с вечерним туалетом.
В гардеробе современной женщины вряд ли найдётся больше трёх – пяти пар перчаток. На рубеже XIX и XX веков перчатки, как и наряды, были на все случаи жизни. Для балов и приёмов – белые шёлковые или лайковые – выше локтя; чёрные – для траура, жёлтые – для охоты. Историк моды Р.Кирсанова отмечает, что «...белые перчатки в театре были обязательны для женщин, занимавших ложу». В рассказе Ивана Бунина «Натали» девушка танцует на балу «…положив на его плечо руку в белой перчатке до локтя таким изгибом, который делал руку похожей на шею лебедя». Кроме того, белые перчатки надевались на свадьбу и на причастие. В остальных случаях цвет перчаток зависел от цвета костюма или же – от времени суток. Так, днём было принято носить светлые перчатки, а вечером – тёмные.
В России существовали особые правила ношения перчаток при посещении церкви. «Входя в православный храм, необходимо было осенить себя крестным знамением. При этом непременно снимали перчатку с правой руки. Это правило распространялось на мужчин и женщин без исключения. Во время обряда венчания правая рука брачующихся оставалась без перчатки», - пишет Р.Кирсанова. В конце XIX века специальные перчатки прилагались даже к купальному костюму. Более того - дамы носили перчатки и в пределах дома. Лайковые перчатки всегда считались признаком элегантности и богатства их обладателя. Лучшие сорта лайки делались из кожи козлят и ягнят. Самые дорогие перчатки шились вручную, хотя в XIX столетии уже существовали специальные машины.
Актуальна была и замша – светло-жёлтая, отбеленная или окрашенная. Помимо традиционных кожаных и шёлковых перчаток, появились нитяные (ажурные) перчатки. Актуальны были также митенки (mitaines) - перчатки без «пальцев», удерживающиеся на руке за счет пластических свойств материала, из которого они сделаны. Митенки были вязаные или – сделанные из кружев. Этикет предписывал надевать перчатки вдали от посторонних глаз – на публике это делать не полагалось. Перчатки надевались дома, перед выходом на улицу. Кроме того, выходя из дома, следовало брать с собой дополнительную пару перчаток – на всякий случай.
Неизвестный художник. Реклама 1900-х годов.
Красивая дамская рука без перчатки – сильнейшее эротическое переживание для мужчины. У Анатоля Франса читаем: «Она держала в левой руке зонтик, а другой рукой, без перчатки, играла букетиком фиалок. Её руки восхищали его. Они казались ему чувственными и одухотворёнными. В их наготе он видел сладострастие». Женщина, изящным движением снимающая перчатку – акт, по сути, запретный для посторонних глаз, ибо, как отмечалось выше, надевать и снимать перчатки полагалось дома: «От моего взгляда не ускользало, как она, пройдясь по дороге, где она никоим образом не могла бы с ним встретиться, снимала длинные перчатки со своих смирившихся рук уже ненужным в своем изяществе движением». Это уже из романа Марселя Пруста.
Дамская перчатка - объект поэзии и поклонения. «Её руки душистая перчатка и до сих пор устам моим верна...», «Я на правую руку надела перчатку с левой руки…», «На столе забыты хлыстик и перчатка…». Дамы часто окропляли духами свои перчатки. Эта мода возникла ещё в те далёкие времена, когда выделка кож была на достаточно примитивном уровне, и готовые изделия пахли весьма непривлекательно. Парфюмеры создавали сильные ароматические средства для устранения характерного запаха кож. Со временем потребность в интенсивной ароматизации перчаток отпала, но дамы по-прежнему душили свои перчатки – это сделалось утончённой светской модой, никак не связанной с потребностью «перебить» ужасный запах. Дамская перчатка, «случайно» оброненная в разговоре с кавалером, ещё долго хранила аромат её любимых духов…
Как уже отмечалось, эталоном ‘Belle époque’ была рафинированная Женщина – Цветок – стройная, но фигуристая, нежная и пахнущая свежими ароматами. В этой связи цветочные букетики, сделанные из различных материалов, были весьма популярны. Их прикрепляли к шляпкам, вечерним причёскам и к корсажам платьев. Помимо светского «языка веера», существовал не менее популярный «язык цветов». Он также появился ещё в Галантном Веке, но продолжал изменяться и совершенствоваться на протяжении всего XIX столетия: одни цветы выходили из моды, другие, напротив, становились дамскими «фаворитами». Так, на рубеже веков в моду вошёл ирис, и ему тут же нашлось значение: «твой взор снова излечил моё больное сердце».
Букетики изготовлялись, как в многочисленных маленьких мастерских так и промышленным способом, что создавало, во-первых, потрясающее разнообразие изделий, во-вторых, способствовало развитию конкуренции на рынке сбыта. Букетики создавались из бархата, органзы, муслина, шёлка на проволочном каркасе и с булавочным креплением. В конце XIX века получили распространение и специальные почтовые открытки с цветами – они имели то же назначение, что и «язык цветов». Достаточно было послать открытку с соответствующим цветком и поставить своё имя (или – инициалы), чтобы адресат понял намерения.
Зонтик от солнца появился в обиходе гораздо раньше, чем зонт от дождя. Он был заимствован у народов Востока ещё в античные времена, однако, настоящую популярность летние зонтики приобрели только в XVII - XVIII вв. – увлечённость псевдо-китайским стилем, так называемым, «шинуазри», породила моду на китайские зонтики, большую часть которых, действительно, привозили из Поднебесной Империи. Зонт от солнца назывался «парасоль» (parasol). Зонтик от солнца становится необходимым аксессуаром не только потому, что европейским дамам хотелось бездумно подражать китайским красавицам – именно во второй половине XVIII столетия неспешные прогулки на природе становятся одним из любимых развлечений знати, а что могло лучше защитить белую кожу, чем парасоль?
К концу XIX века в моду входят длительные пешие прогулки – это уже не просто времяпрепровождение, а спорт, моцион, пропагандируемый врачами. Так как загар всё ещё считался безобразящим и «плебейским», то летние зонтики рассматривались, как необходимый на прогулке аксессуар. Марсель Пруст, описывая прогулку госпожи Сван, не оставляет своим вниманием и летний зонтик этой изысканной женщины: «Она поднимала и развёртывала на длинном стебле, выбрав миг самого яркого своего сияния, шёлковый флаг широкого зонта того же цвета, что и осыпь лепестков её платья». Автор сравнивает зонтик с раскинувшимся небом, которое только «…более близкое, круглое, милосердное, подвижное и голубое».
Открытка с изображением Лины Кавальери.
Как и госпожа Сван, которая часто носила свой чудесный парасоль нераскрытым, дамы могли за время прогулки ни разу им не воспользоваться, но выйти без него на прогулку было невозможно! В рассказе Аркадия Аверченко «Смерть девушки у изгороди» герой рассказа иронизирует над непрактичным, маленьким зонтиком от солнца, который постоянно ломается, да и, собственно от солнечных лучей тоже не спасает. Герой Аверченко мечтает о женщине, которая была бы равнодушна к глупым безделушкам – лентам, шляпкам, изысканным зонтикам, но, в конечном итоге, убеждается, что любая девица падка на все эти приятные мелочи. Смерть девушки - имеется в виду вовсе не физическая гибель (это же сатира!), а гибель мечты о милой скромнице, не знающей о таких глупостях, как шляпки, пудра, парасоли и духи...
Впрочем, оставим любителей скромных девушек и вернёмся, к нашим зонтикам! Ручки парасолей чаще всего делались из кости, бамбука или из можжевельника и покрывались лаком. По краям зонтики отделывались кружевом, бахромой, на них иногда нашивались банты. Увлечение японизмом вызвало интерес к японским зонтикам - очень часто они бывали яркими – красными или жёлтыми. Женщины в нарядах от Пуаре появлялись на публике именно с японскими зонтами – они больше других подходили к его фиолетово – бирюзовым шелкам и восточным эгретам. К концу 1900-х гг., когда размеры шляп значительно увеличились, изменились и зонтики. Так, появились куполообразные зонты, гармонирующие с высокими и широкополыми головными уборами. Это летом, а что же зимой?
Зимняя экипировка прекрасной дамы была невозможна без муфты. «Прообразом муфты было воронкообразное удлинение узких рукавов, которые носили как мужчины, так и женщины во время холодной погоды при бургундском дворе», - гласит Иллюстрированная Энциклопедия Моды. Муфта в современном понимании впервые появилась в Венеции, откуда мода на этот удобный тёплый аксессуар распространилась по всей Европе. В XVII - XVIII веках муфта была принадлежностью, как дамского, так и мужского гардероба, а в XIX веке она становится чисто женским аксессуаром. Актуальны муфты из соболя, горностая, лисицы. Существовали также перьевые муфты – их носили с боа из завитых страусовых перьев.
Со вкусом одетая дама всегда брала на прогулку муфту из того же меха, из какого была сделана выбранная зимняя шляпа или, скажем, боа. Муфты могли быть так велики, что в них умещались не только любовные записочки, но и небольшие предметы: «Из муфты летят покупки... Так мчались Вы в снежный вихрь, взор к взору и шубка к шубке…»,- писала Марина Цветаева. Марсель Пруст также наделяет госпожу Сван роскошной муфтой: «…Её зябкие руки и плечи исчезали под блестящим белым покровом огромной плоской горностаевой муфты и горностаевой пелерины…». Заметим, что величина муфт росла год от года и накануне Первой Мировой войны они были просто громадными - не просто так из муфты «летят покупки»...
Существовали и так называемые муфты «фантази» - для визитов и праздничных гуляний. Например, в одном из номеров «Парижских мод» за 1898 год предоставлена вниманию муфта «фантази» из чёрного бархата, с воланами и по бокам и полосочкой меха. В другом номере представлена «…муфта из синего сукна, гарнированная шиншиллой и бантом из синих атласных лент». Вообще, вы, наверное уже заметили, что наименование «фантази» было в ходу - так именовались и веера, и шляпки, и сумочки, и даже пирожные. Такое вот всеобъемлющее название... Итак, муфта тоже могла называться «фантази». Да, заметим, что муфта – аксессуар женщины, идущей мелкими шажками. Стóит немного ускорить шаг, как возникает потребность размахивать руками, а не держать их сложенными впереди. Женщина, спрятавшая свои руки в муфту, может в любой момент потерять равновесие, поэтому подразумевается, что идёт она не одна, а с мужчиной…
Прекрасный образ даёт нам Алексей Толстой в «Егоре Абозове»: «Они наполнили комнату запахом духов и тоненькими голосами; большие шляпы и перья заслонили произведения искусств; в ту пору хорошо было быть худой, и дамы в черных и тёмно-лиловых платьях казались едва живыми, едва держащими в руках муфты и меха». Предвоенный угар в ритме танго. Ожидание конца света, инфернальная худоба, свойственная роковым женщинам, лиловый цвет, перья и - громадные муфты. В начале войны муфта становится гораздо менее популярной - она не годится для суровой военной жизни. На протяжении всего XX века мода на муфты то и дело возобновлялась (например, в эпоху послевоенного стиля New Look). И сейчас в меховых салонах можно приобрести муфту. Современная муфта невелика по размеру и подходит для создания изысканного ретро – образа. Демократичные кроликовые муфты, хорошо сочетающиеся с меховыми «наушниками» подходят для девушек, одевающихся в спортивном стиле...
В качестве обязательно аксессуара, который непременно находился в арсенале светской красавицы, была бальная записная книжечка (carnet de bal) с карандашиком. Другие названия этого аксессуара – агенда (agenda) и бальная карточка (carte de bal). Её помещали в бальную сумочку. «Она достала из своего ручного мешочка маленькую записную книжку в удивительном переплете: на старом, стершемся и посеревшем от времени синем бархате вился тускло-золотой филигранный узор редкой сложности, тонкости и красоты, - очевидно, любовное дело рук искусного и терпеливого художника. Книжка была прикреплена к тоненькой, как нитка, золотой цепочке, листки в середине были заменены таблетками из слоновой кости», - пишет Александр Куприн. Carnet de bal помогала даме запомнить очерёдность ангажировавших на танец кавалеров. Эмиль Золя в «Сказках Нинон» подробно объясняет, зачем нужна красавице бальная книжечка.
«Она танцевала, танцевала до самозабвения; приглашений было слишком много, она все время ошибалась - отсюда возникала страшная путаница, непомерная ревность. Она удалялась с бала разбитая от усталости, голова у нее кружилась. И вот над нею сжалились и дали ей маленькую позолоченную книжечку». Дама записывала в carnet de bal номер танца и фамилию кавалера. Если в книжечке было много свободных номеров, девушка воспринимала это как неуспех и сильно переживала. Бальные книжечки, как правило, являли собой настоящие произведениями ювелирного искусства. Украшенные драгоценными камнями, перламутром, золотыми монограммами, они служили прекрасными дополнением к роскошным дамским туалетам. В «Журнале для хозяек» за 1913 год можно найти следующую рекомендацию: «Carnet de bal – в цвет платья или белое, держится за поясом» образа. Демократичные кроликовые муфты, хорошо сочетающиеся с меховыми
В качестве обязательно аксессуара, который непременно находился в арсенале светской красавицы, была бальная записная книжечка (carnet de bal) с карандашиком.« - пишет Александр Куприн. Carnet de bal помогала даме запомнить очерёдность ангажировавших на танец кавалеров. Эмиль Золя в «
« Дама записывала в carnet de bal номер танца и фамилию кавалера. Если в книжечке было много свободных номеров, девушка воспринимала это как неуспех и сильно переживала. Бальные книжечки, как правило, являли собой настоящие произведениями ювелирного искусства. Украшенные драгоценными камнями, перламутром, золотыми монограммами, они служили прекрасными дополнением к роскошным дамским туалетам. В ««.
Бальная и вечерняя мода немыслима и без такого аксессуара, как «паж» для трена юбки. Длина трена превышала длину всего платья, и часть его лежала на полу. «Управление» треном, умение изящным движением ноги отбросить его в сторону являлось настоящим искусством, ибо любая неловкость делала это телодвижение чрезвычайно вульгарным. Для удобства передвижения было придумано приспособление - «паж», как определила его Марина Цветаева: «чёрный шнурок с змеиной головой, которым под