Ирак, Сирия, Нигерия, Южный Судан, Украина, Восточно-Китайское и Южно-Китайское моря: куда ни глянь, в мире повсюду разгораются новые или активизируются старые конфликты. На первый взгляд может показаться, что это независимые друг от друга события, приводимые в действие собственными, уникальными и своеобразными обстоятельствами. Но посмотрите внимательнее, и вы увидите, что у них есть ряд важных общих характеристик, прежде всего, адское месиво из этнических, религиозных и национальных противоречий, которые доходят до точки кипения из-за навязчивых идей по поводу энергоресурсов.
В каждом из этих конфликтов движущей силой в борьбе являются в основном всплески давних исторических антагонизмов среди соседних (часто перемешанных между собой) племен, конфессий и народов. В Ираке и Сирии это столкновение между суннитами, шиитами, курдами, туркменами и прочими; в Нигерии — между мусульманами, христианами и различными племенными группировками; в Южном Судане между народностями динка и нуэр; на Украине между сторонниками единой Украины и тяготеющим к Москве русскоязычным населением; в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях это вражда между китайцами, японцами, вьетнамцами, филиппинцами и прочими народами. Очень легко объяснить все это многовековой ненавистью, о чем говорят многие аналитики. Но хотя враждебное отношение действительно содействует разжиганию таких конфликтов, они также подпитываются и очень современными мотивами. Речь идет о стремлении владеть ценными нефтяными и газовыми месторождениями. И эту ситуацию надо понимать правильно: мы имеем дело с энергетическими войнами 21-го века.
Ни для кого не должно быть неожиданностью то, что энергетика играет весьма важную роль в этих конфликтах. Ведь нефть и газ это самые важные и самые ценные сырьевые товары в мире, являющиеся ключевым источником доходов для государств и корпораций, которые контролируют их добычу и распределение. На самом деле, такие страны как Ирак, Нигерия, Россия, Южный Судан и Сирия получают основную часть своих доходов от продажи нефти, а крупные энергетические компании (многие из них государственные) обладают в этих и других причастных к данному процессу странах огромной властью и влиянием. Тот, кто руководит этими государствами и находящимися там нефте- и газодобывающими районами, также руководит сбором и распределением жизненно важных доходов от продажи энергоресурсов. Поэтому, несмотря на налет исторической вражды, многие из этих конфликтов на самом деле представляют собой борьбу за контроль над главными источниками национального дохода.
Более того, мы живем в мире, где энергия важнее всего, где контроль над нефтяными и газовыми ресурсами (а также над средствами их транспортировки) преобразуется в геополитическое влияние для одних и в экономическую незащищенность для других. А поскольку от импорта энергоресурсов зависят очень многие государства, то страны, обладающие ими в избытке и поставляющие их на экспорт, включая Ирак, Нигерию, Россию и Южный Судан, зачастую пользуются несоразмерно большим влиянием на мировой арене. Происходящее в этих странах порой важно для нас в той же мере, как и для населяющих их людей. А поэтому риск постороннего вмешательства в их конфликты — будь то прямая интервенция, поставки оружия, отправка военных советников или экономическая помощь — для этих стран всегда выше, чем в других местах.
Борьба за энергоресурсы стала заметным фактором во многих последних конфликтах, включая ирано-иракскую войну 1980-1988 годов, войну в Персидском заливе 1990-1991 годов, а также гражданскую войну в Судане, шедшую с 1983 по 2005 год. На первый взгляд, ресурсный фактор в этих последних вспышках напряженности и военных действиях может показаться незаметным. Но вглядитесь пристальнее, и вы поймете, что каждый из этих конфликтов в своей основе является энергетической войной.