Лори
Я била руками и ногами о скользкие стенки своей тюрьмы, со слезами наблюдая, как удаляется от меня полянка с моим уютным домиком и друзьями. Огромная человеческая ладонь с длинными узкими пальцами, отлично просматривалась сквозь дно банки и пугала меня до дрожи. Эти пальцы могли с легкостью оторвать мои хрупкие крылья без малейших усилий. Но если бы я выбралась из банки, на моей стороне оказалась бы вся мощь магии Леса. И человеку не помогли бы ни его великанский рост, ни эти огромные руки.
Проклятая магия людей и моё собственное любопытство! Я до сих пор помнила тот прекрасный аромат, что заманил меня в ловушку. Так не пах ни один знакомый мне цветок. И этот прекрасный запах с коварством мухоловки усыпил меня! Если бы я не уснула, то человеку никогда бы не удалось посадить меня в банку с серебряной крышкой. Никогда и ни за что.
Всего лишь на мгновение мне удалось увидеть грустное лицо знакомого сильфа Айнона, попытавшегося вызволить меня из ловушки. Человек отмахнулся от него каким-то заклинанием, словно Айнон был назойливой мухой, а не созданием Леса. Сильф был ещё слишком молод для того чтобы сражаться с человеком на равных. Но даже если бы он победил, ему было бы не под силу разрушить прозрачные стены моей тюрьмы.
Пусть только жалкий человечишка выпустит меня из этой ужасной банки, я тут же превращу его в мерзкую болотную жабу! Пусть почувствует на себе весь мой гнев. Если бы не эта серебряная крышка с многочисленными, но слишком узкими дырочками для доступа воздуха, я бы попыталась выбраться из прозрачной ловушки.
К сожалению, изобретенное людьми стекло было совершенно непроницаемо для моего волшебства. Как и серебро. Внутри ловушки я была слаба, как увядший побег остролиста.
Как все печально. Юный фей Ниэллон обязательно сложит про меня грустное стихотворение, но я его уже никогда не услышу. Сейчас я была бы готова даже поцеловать кругленького здоровячка Тирона, моего знакомого лепрекона, приносившего мне в подарок самый вкусный вересковый мед, получись у него вызволить меня из ловушки.
Но человек слишком хорошо знал наши слабости. Пройдя всего несколько шагов, он начертил вокруг себя охранный круг, засветившийся в траве яркими огненными всполохами. Сквозь этот круг не могло проскользнуть ни одно создание Леса. Трава внутри круга превратилась в пепел. Голая земля стала тверже гранита.
Затем для меня наступила темнота — человек просто поместил банку со мной в свою огромную сумку. Я, далеко не сразу, смогла найти в себе смелость вглядеться в темноту. Близость серебряной крышки высасывала из меня силы, магию и волю к сопротивлению. Никогда прежде я не чувствовала себя настолько беспомощной. Но мне удалось пустить по собственным крыльям слабую искру волшебства и разогнать царившую вокруг темноту.
Лишь когда все получилось, я вновь заплакала. Ведь, кроме меня, в сумке находилось ещё шесть точно таких же банок со спящими феями. Лица их были мне незнакомы. Да и цвет их крыльев отличался от моих собственных, выдавая жительниц южной части Леса. Почему же они все ещё спали?
В задумчивости, я сделала пару шагов по гладкому полу своей ловушки, пока не уперлась в стенку банки. Будущее рисовалось моему воображению безрадостным.
Я мало интересовалась людьми, надеясь, что мне удастся избежать встречи с этими коварными созданиями. Но, после парочки слезливых баллад Ниэллона, лепрекон Тирон любил рассказывать страшилки о людях.
Тирон уже пять раз попадал в руки охотников за сокровищами, но ему каждый раз удавалось обмануть жадных до золота людишек. То подсунуть золотую монетку, которая потом превращалась в прах, то так заморочить людям голову так, что они забывали про все на свете.
Из его рассказов я помнила, что самыми страшными и непредсказуемыми из людей являются ведьмы и чародеи. И если с ведьмами ещё было возможно договориться, посулив показать редкий корешок или волшебную травку, то чародеи жаждали лишь одного — стать хозяевами таких как я. Я попыталась вспомнить, что мне вообще известно о чародеях.
В городах чародеев называют магами. Носят они смешные шляпы, длинные мантии и бороды. В руках у них изрезанный странными письменами посох или короткий жезл с кристаллом на конце.
Я невольно улыбнулась, вспомнив, как забавно сильф изобразил портрет мага. Но я ведь видела, что у поймавшего меня человека нет посоха, шляпы, мантии и бороды. Жезл может и был — небольшой предмет спрятать довольно легко.
А вообще он был одет как охотник. Из тех отчаянных смельчаков, что иногда забредали в наш Лес. Лес Фейри был для людей местом опасным и таил множество смертельных сюрпризов. Но люди все равно приходили.
Особенно стремились попасть сюда чародеи и ведьмы. Собрать драгоценных ингредиентов для своих декоктов.
Очень редко появлялись те, кого интересовали только жившие в Лесу создания. Они ловили жителей Леса с помощью магических ловушек. Это были самые опасные люди. Лес жестоко мстил тем, кто похищал его обитателей.
То, что чародей изловил множество фей, доказывало лишь одно — он был очень сильным магом. Иначе Лес уже давно бы его уничтожил.
Мою ловушку ощутимо тряхнуло и прозрачные стенки со звоном коснулись других таких же. Взлететь мне не позволила теснота. Я больно ударилась о гладкую поверхность коленками и локтями. Что же там такое происходит, если нас так трясет?
Узнать это не было никакой возможности. Но, благодаря тряске, проснулись феи с радужными крыльями. Они пару мгновений удивленно смотрели на меня, как на единственный источник света. Потом, с отчаянной решимостью, забарабанили по гладким стенкам своих ловушек. К одной из фей я оказалась так близко, что разделяла нас лишь двойная гладкая поверхность стекла. Я отчетливо слышала, как темпераментно ругались проснувшиеся феи — ведь на крышках их ловушек тоже имелись дырочки.
— Где мы? Почему я не помню, как здесь оказалась? — спросила ближайшая ко мне фея в изумрудном изысканном платье. Я такие фасоны прежде не видела.
— Мы все попали в лапы чародея и нас ждет участь страшнее смерти, — подала голос фея в красном.
— А зачем мы чародею? — удивилась фея в розовом.
— Он заставит нас исполнять желания или превратит в человека, — пояснила фея в красном.
— Откуда тебе это известно? — недоверчиво переспросила фея в изумрудном.
— Меня уже похищали, и я собственными глазами видела, как чародей превратил одну из таких, как мы, в человека. У неё тут же отпали крылья, а на шее появился растительный рисунок. И она лишилась своего волшебства. Но именно она помогла мне тогда бежать, отвинтив крышку сразу после того как тот старый чародей уснул.
— И она даже не попыталась его убить? — удивилась фея в розовом.
— Нет. Она шепнула, что рисунок на её шее создан человеческой магией, и что она никогда не сможет причинить тому человеку вреда или даже просто подумать об этом. Она вынуждена подчиняться его приказам, как бы ей не хотелось его убить.
— Какой ужас, — хором отозвались феи в розовом и изумрудном.
Я в этом была с ними полностью согласна. Лишиться своего волшебства, стать человеческой женщиной, не имея возможности отомстить, и полностью подчиняясь власти старика — было действительно жутко.
— А если мы выполним желание чародея, то он нас отпустит? — спросила фея в розовом, задумчиво шевеля светящимися крылышками.
— Нет. Желания у людей, а особенно у чародеев бесконечны. Чародеи стремятся заставить нас произнести клятву подчинения, и пользоваться нашим даром постоянно, — отозвалась уже бежавшая из плена фея. — Но после клятвы мы теряем связь с Лесом, хотя и не лишаемся дара волшебства. А если принесшую клятву человеку фею выпустить в Лесу, то она сразу умрет. Поэтому феи даже готовы стать обычными людьми, лишь бы не приносить чародею такую клятву.
После этого сообщения все притихли. То, что никто из нас не пожелает приносить чародею клятву, было ясно с самого начала. Но ведь оставался и другой путь — тот самый, благодаря которому в Лес вернулась фея в красном. Я задумалась о возможности побега. Что если одна из нас согласится стать человеком и тайно освободит остальных? Конечно же, я предпочитала, чтобы этой спасительницей оказалась не я сама. Кому хочется терять своё волшебство, крылья и становиться смертной игрушкой чародея? Но быть спасенной я бы не отказалась. А после, я бы превратила чародея в жабу. Чтобы он уже никогда не смог даже помыслить о ловле фей.
— А почему ты, когда тебе помогли бежать, не уничтожила поймавшего тебя чародея? — задала я волновавший меня вопрос.
— Я пожалела свою спасительницу, ведь если бы я уничтожила нашего похитителя, ей бы пришлось умереть. Магия людей коварна, — отозвалась фея в красном.
Я кивнула, обдумывая возможности побега. Сентиментальностью, в отличии от феи в красном, я не страдала. Ну и что если одной из нас придется умереть? В человеческом смертном теле, без крыльев и волшебства, да ещё с магическим рисунком на шее, мешающим отомстить — это для феи все равно не жизнь.
В тот момент я даже не догадывалась, что справедливость этого утверждения мне предстоит проверить на себе. И что выбор уже не покажется мне столь однозначным.