«… В каждом настоящем салоне полагается показывать знаменитости; ради уловления их идет бешеная охота. Нет той светской женщины, даже в наивысших кругах, которая не жаждала бы обзавестись собственным маэстро или маэстрами; и она задает обеды в их честь, дабы и столица и провинция знали, что у нее просвещенный дом.
Блистать чужими талантами за неимением собственных и кичиться ими или похваляться знакомством со знатью... какая разница? …

… Женщина, которой овладело странное желание иметь в своем доме писателя, подобно тому, как держат попугая, на болтовню которого сбегаются окрестные консьержки, должна сделать выбор между поэтами и романистами. Поэты более возвышенны, зато романисты занимательнее. Поэты более мечтательны, зато романисты люди положительные. Это дело вкуса и темперамента. У поэта больше обаяния и душевности, у романиста зачастую больше остроумия. Зато романист таит в себе опасность, которая не угрожает со стороны поэта, — он отгрызает, выхватывает, уворовывает все, что у него перед глазами. С ним никогда нельзя быть спокойной, никогда нельзя поручиться, что он не уложит вас в один прекрасный день, в чем мать родила, между страницами своей книги. Его глаз — это насос, который все вбирает в себя, это не знающая устали рука карманника. Ничто не скроется от него; он непрестанно высматривает и подбирает: высматривает движения, жесты, намерения — все, что проходит и происходит перед ним; подбирает каждое слово, каждый поступок, каждую мелочь. Он с утра до вечера копит всевозможные наблюдения, из которых он изготовляет на продажу разные истории, и эти истории разбегаются по свету, их прочитывают, обсуждают, толкуют тысячи и тысячи людей. И, что ужаснее всего, у него, у подлеца, выйдет похоже, вопреки его желанию, безотчетно, потому что рассказывает он то, что видит, а глаз у него зоркий. Как бы он ни хитрил, как бы ни перекрашивал своих героев, все равно будут говорить: «Вы узнали господина Икс и госпожу Игрек? Как две капли воды».
Несомненно, люди высшего света, прельщая и заманивая к себе романистов, поступают не более осмотрительно, чем торговец мукой, которому вздумалось бы разводить крыс в своем лабазе. …»

Это мое примечание в продолжение темы «Милого друга», «Жизнь» и салонах «Старой девы». Возвращаясь к разговору Ирины Дмитриевны в интервью о «меценатстве и Демидовых», выскажу сове мнение, что это не совсем уместно было. И выглядело скорее как описано выше Мопассаном, причем за счет кошелька брата. Брат оплачивает глупость сестры, сам ничего не понимая в этом. Особенно, судя по тому, что происходило со Степановой… - это тема разговора о крысах в амбаре по «Яблоку раздора» Беляева.

Еще раз повторю, что Ирина Дмитриевна, талантом не обладает, она не смогла создать достойное паблисити даже для своей дочери: все испортила своими руками, если говорить о Петруше Гриневе и «Капитанской дочке» Пушкина.

Премия НОС - это фуфел. Жидовским нытьем порядочного кавалера не привлечешь: в амбра придут только крысы…

Ну, и цитата Мопассана о наготе между страниц, я могу сказать, что это отчасти мое суждение и о Довлатове, что он описывал свою семейную жизнь вывалив все на страницы своих романах, что можно говорить, и что нельзя. Довлатов не является образцом для подражания в жизни. Его дочка в интервью тоже говорила, что он сложный человек был,с ним сложно было жить им с матерью. Он не идеал, хотя и неглупый человек, рассуждая о «Блеск и нищета куртизанки», которой хотел привлечь внимание к тематике Бальзака, а не к тематике русской литературы, как заказывали американские редактора журналов. Он делал А, чтобы достигнуть цели Б в своей статье, что хотел донеси до читателя. Я это вижу так. По ментальности, разочаровавшись в Америке, он остался советским человеком. То, что мы сегодня обобщая просто говорим "русские", "наши", говоря о ментальности, не обращая внимание на национальность - армянский еврей.