Посмотрела, что пройдет Лекция Виктора Ерофеева "Лолита и Цензура" в Московском Доме Книги.

Ну и еще в продолжение темы в Литературном кафе Питера с той дурой, которая сравнила на мое замечание о Наташе Ростовой ее с Лолитой. это был намеренны ход с указанием на дискотеки Прохорова "суёхо-хуёхо", которые он по недалекости посещает лениво шевеля задом среди джигалок, покорительниц Москвы" с ценником "три копейки", которые забирает "жид" а-ля Литсерман.

Примечание: Наташа Ростова была гиперсексуальна уже в 12 лет, скороспелка: она прыгнула на кровать к матери со словами: "...я хочу!". Она влюбилась в театре в Курагина в 16 лет и хотела с ним удрать. Ее никто не насиловал и не принуждал. Наоборот ее мать заперла комнате, чтобы она не удрала.

Это к теме "не завалявшегося" и кто его окружает... Я бы даже постесняться сказать такое вслух...: можно было бы только подумать и уйти "суёхо и хуёхо". Похоже Прохоров насмотрелся экранизации...

Итак, глава 7 "Лолита" Набокова:

Мне предстоит теперь справиться с неприятной задачей: отметить определенное изменение к худшему в нравственном облике Лолиты. Если, с одной стороны, ее участие в любовном восторге, возбуждаемом ею, было всегда незначительным, то с другой, и чистая корысть сперва не побуждала ее к поблажкам. Но я был слаб, я был неосмотрителен, моя гимназистка-нимфетка держала меня в волшебном плену. По мере того, как все человеческое в ней приходило в упадок, моя страсть, моя нежность, мои терзания только росли; и этим она начала пользоваться.

Ее недельное жалование, выплачиваемое ей при условии, что она будет исполнять трижды в сутки основные свои обязанности, было, в начале Бердслейской эры, двадцать один цент (к концу этой эры оно дошло до доллара и пяти центов, что уже составляло не один цент, а целых пять за сеанс). Это было более чем щедрой оплатой, если принять во внимание, что девочка постоянно получала от меня всякие мелкие подарки; не было случая, чтобы я не позволил ей попробовать какое-нибудь интересное сладкое или посмотреть новый фильм, – хотя, разумеется, я считал себя вправе нежно потребовать от нее добавочного поцелуя или даже целого ассортимента сверхурочных ласок, когда знал, что она особенно облюбовала то или иное из удовольствий, свойственных ее возрасту. С ней бывало, однако, не легко. Уж больно апатично зарабатывала она свои три копейки (а потом три пятака) в день, а в иных случаях умела жестоко торговаться, когда было в ее власти отказать мне в некоторых особого рода разрушающих жизнь, странных, медлительных, райских отравах, без которых я не мог прожить больше нескольких дней сряду и которые, ввиду коренной сущности несказанной истомы, я не мог добыть силой. Хорошо учитывая магию и могущество своего мягкого ртa, она ухитрилась – за один учебный год! – увеличить премию за эту определенную услугу до трех и даже четырех долларов! О читатель! Не смейся, воображая меня на дыбе крайнего наслаждения, звонко выделяющим гривенники, четвертаки и даже крупные серебрянные доллары, как некая изрыгающая богатство, судорожно-звякающая и совершенно обезумевшая машина; а меж тем, склоненная над эпилептиком, равнодушная виновница его неистового припадка крепко сжимала горсть монет в кулачке, – который я потом все равно разжимал сильными ногтями, если, однако, она не успевала удрать и где-нибудь спрятать награбленное. И совершенно так же, как чуть ли не каждый второй день я медленно объезжал школьный район и вылезал из автомобиля, чтобы, едва передвигая ноги, заглядывать в молочные бары и всматриваться в туманные пролеты аллей, прислушиваясь к удаляющемуся девичьему смеху между ударами сердца и шелестом листопада, совершенно так же я, бывало, обыскивал ее комнату, просматривая изорванные бумажки в красивой мусорной корзине с нарисованными розами, и глядел под подушку девственной постели, которую я сам только что сделал. Раз я нашел восемь долларовых билетов в одной из ее книг (с подходящим заглавием «Остров Сокровищ»), а в другой раз дырка в стене за репродукцией Уистлеровой «Матери» оказалась набитой деньгами – я насчитал двадцать четыре доллара и мелочь – скажем, всего двадцать шесть долларов, – которые я преспокойно убрал к себе, ничего ей не сказав, после чего она обвинила, нагло на меня глядя, в «подлом воровстве» честнейшую госпожу Гулиган. Впоследствии она подтвердила величину своего интеллектуального коэффициента тем, что нашла более верное хранилище, которого я так никогда и не отыскал; но к этому времени я произвел экономическую революцию, заставив ее постепенно зарабатывать трудным и рвотным для нее способом право участвовать в театральной программе школы; потому что я больше всего боялся не того, что она меня разорит, а того, что она наберет достаточно денег, чтобы убежать. Мне думается, что эта бедная девочка со злыми глазами считала, что с какими-нибудь пятидесятью долларами в сумке ей удастся каким-нибудь образом добраться до Бродвея или Голливуда – или до мерзкой кухни придорожного ресторана (Нужна Подавальщица) в мрачнейшем степном штате, где дует ветер и мигают звезды над амбарами, фарами, барами, парами и все вокруг – мразь, гниль, смерть.

P.s.: О какой любви тут идет речь педофила к объекту? Он гиперсексуальный маньяк. Это болезнь. Примечание: принуждение три раза в день свидетельствует о том, что она во время секса не испытывала оргазма...: там уже было все стерто и натерто, если он брал ее силой. Это Набоков не описывает... Поэтому она удрать и хотела, что ей было больно. Он садист был.

Резюме: так что в Литературное кафе специально подослали дуру поиздеваться надо мной про Безухова и Лолиту. Есть над чем задуматься о свей репутации с кастингами, "чайками", "пати" и "суёхо-хуёхо", лениво шевеля старческим задом..., как описано у Уоллера... И даже сестра ему не подсказала, что этого делать не надо: это некрасиво. Потакали глупости "мещанину во дворянстве", чтобы выкачивать из него деньги... Как Гумберт покупает секс.

О чем роман соглашусь с таким мнением, что нашла в интернете:
"Если уж на то пошло, то Куильти, педофил, с которым Лолита сбегает от Гумберта, мне в разы более симпатичен: когда девочка отказывается выполнять его сексуальные прихоти, он попросту выгоняет её. А вот Гумберт в такой же ситуации тащил её в постель, действуя то силой, то угрозами, то подкупом. Это-то вы помните, кстати?"