Сегодня Благовещение и решила не вставать с постели, ничего не делать и не включать телик )... Бог есть: говоря о провидении, благодаря которому снимаешь с полки книгу в нужный момент, в обход уже намеченного к прочтению (чегод-то замоталась и отложила прочтение в пользу других книг). "Банкир" Лесли Уоллера - очень интересная книга, и как раз вторит теме интриг "Постоялого двора" Тургнева, если ассоциировать Бернса и Лумиса с Наумом.

Тут сектанты Херихора и Мефреса, повесив морковку в виде "предводителя дворянства" перед носом Ирины, отвели ей своего рода роль Вирджинии Клэри при "брате" для манипуляции. Хотели ударить по мне "эротографоманкой Степновой", а ударили по себе. Вот что сейчас чувствует Прохоров после позора с дурочками с вытаращенными глазами бегающими за мужиками..., продолжая тему мнимого "сильного" с "миллионом алых роз" для "вечной жидовки", которая над ним смеялась:

" ... – Вудс!
– «Ведь я не дитя, мой любимый. Будь же страстным со мной…» – Он как-то странно рассмеялся. Комната заходила ходуном.– Я могу себе представить такую картину. Слабый лысеющий Вудс Палмер-младший во главе жирного разбухающего ЮБТК, пригретый своим Отделом рекламы, связанный с ним пуповиной недозволенного греха и потому покорный и уступчивый.
А за Палмером во всем самодовольном великолепии возвышается фигура Мака Бернса, или Лумиса, или еще кого-нибудь, такого же типа, сложенного из разных частей – частью интригана, частью устроителя, частью сводника.
Она остановилась. Он замолчал.
– Продолжай,– сказала она безжизненным голосом.
– Ничего личного, лапа-детка,– добавил он, улыбаясь и имитируя отвратительное дружелюбие Бернса.– Или есть личное? ... ".

Мать "в гробу перевернулась" от происходящего: ей на могилу "миллион алых роз" никто не носит... Нашел пархатую мамку себе и ей вместо нее носит )..., благодаря "гувернантки Джейн".
Ну что: сильный ты или слабый после это с "поддержкой" Киски и сестры ).

Ну, и в продолжение темы наивности (о чем я писала недавно о слепом доверии к сестре с мозгами в трусах и ее ёбраю) и ответственности (из Дебатов предвыборной гонки 2012 года) еще один отрывок на эту тему только уже из главы 53:

" ... — За то, что держался так, как если бы я был посторонним. За то, что делал вид, будто на мне нет никакой ответственности. За то, что подсознательно надеялся на успех его двойной игры с ЮБТК. — Палмер усмехнулся невесело, одними губами. — За то, что в известном смысле желал его победы. За бoльшую ненависть к тому, что делает Бэркхардт, чем к тому, что делает Мак.
Зажегся зеленый свет. Они стали переходить на широком перекрестке, и, как всегда случается, раньше, чем они дошли до середины улицы, снова зажегся красный. Пришлось бежать.
— Какая муха тебя укусила? — спросила Вирджиния.
— Твой приятель Кесслер, спросивший меня, почему я позволял Бернсу все это делать. И предположивший, что мне было, в сущности, безразлично, как все обернется.
— А тебе безразлично?
— Не в этом дело, а в том, что так думает Кесслер. — Палмер широко шагал по Сорок седьмой улице и почти тащил ее за собой.
— Он считает, что человек в моем положении нечто вроде философствующего евнуха, который попросту не способен тревожиться из-за того, что важно для людей, подобных Кесслеру. А самое важное для них — честность.
Они уже пересекли Шестую авеню и стремительно мчались вперед.
— Вудс, — выдохнула она, — куда мы спешим?
Он замедлил шаг.
— По его мнению, — уже спокойнее сказал он, — я нечто вроде кастрата. Помнишь? «Что за босс у тебя?» Помнишь, как он спросил это?
— Но конечно же, он не имел в виду, что ты…
— Я знаю, что он имел в виду.
— Ты хватил через край, Вудс. Тебе чудится то, чего нет.
— Очень возможно. Это было…— Он замолчал на секунду.
Потом вздохнул.
— Я не жду, чтобы ты чувствовала так же, как я. В отличие от меня ты не была все эти годы под началом у такого отца, как мой, чтобы потом добровольно — по иронии судьбы — угодить к Бэркхардту. Здесь мое больное место. Кесслер нашел его без особенного труда.
— Случайно, — сказала она.
— Как бы ни нашел, он сумел дать точный и крепкий тычок.
— А ты подскочил словно ужаленный, схватил телефонную трубку и уволил Мака. А я-то считала, что банкиры двигаются очень неторопливо.
— Просто я вдруг понял, почему я отпустил Маку поводья. Видишь ли, я, в сущности, никогда не чувствовал, что он на моей ответственности.
Палмер направил ее к перекрестку, и они пересекли Пятую авеню. Теперь они стояли на противоположном углу, Вирджиния ждала, куда он поведет ее дальше, а он не сознавал, что они стоят на месте.
— Бэркхардт нанял его, испугался, почувствовав, что схватил тигра за хвост, и нанял меня — держать для него зверя. К тому времени, когда я уяснил себе это в основных чертах, Бэркхардт начал возмущать меня почти так же, как когда-то мой отец. И таким образом, я думаю, что я испытывал тайную радость, наблюдая двойную игру Бернса. Кесслер был прав. Мне, в сущности, было безразлично.
— А сейчас?
— Сейчас я почему-то стал относиться к этому как к личному делу. Я терпеть не могу, когда меня недооценивают. Это оскорбительно. И особенно оскорбительно, когда тебя недооценивает пошлый ливанский Макиавелли вроде Бернса.
— Я отказываюсь поверить, — сказала она, — что случайное замечание болтливого фоторепортера заставило тебя прозреть.
— Но именно так случилось.
— Нет, не совсем так. — Она нахмурилась, шагнула на край тротуара и остановила проезжающее такси. — Садись.
Машина медленно продиралась сквозь густое уличное движение на северо-восток, по направлению к дому Бернса. — На самом деле случилось то, — сказала Вирджиния, — что благодаря некой идиотской склонности к честной игре, которая держит тебя, как собаку цепь, ты решил предоставить Бернсу еще один шанс. Поэтому ты согласился с его предательской выдумкой относительно поправки.
— Какая глупость!
— Согласна, однако ты сделал именно так. Ты отказался поверить тому, что ты, собственно, уже знал. Ты хватался за последнюю соломинку своей наивной веры в порядочность людей.
— Гм.
— Ни один человек, упрямо думал ты, не может быть таким вероломным, каким, судя по всему, оказывался Мак Бернс. Но я говорю тебе, Вудс, в этом городе полно маков бернсов. И в мире их полно. И сейчас ты наконец тоже осознал это. Вот почему ты злишься.
— Я более или менее успокоился, — сказал он, улыбаясь и беря ее руку.
— Ты забавно выразился там, на улице. — Она сжала его руку. — Ты сказал про тигра, которого держишь за хвост…
— Это комично?
— Трагикомично. Ты держишь за хвост тигра из Таммани — из политиканских джунглей, Вудс. С таким тигром не разделаешься посредством лишь короткого телефонного звонка.
— Бернс уволен. Даже он понимает это.
— Значит, милый, ты не понимаешь, что такое тигры. ..."

P.s.: А я говорила, что нужно уволить Любимова и Осетинскую... Так же я сказала отставить сестер и ее ёбарю дом Байрона )... И в своем доме, где "куриным пометом" "вечных жидов" никто мозг не засерает, сидеть читать книги самому.