СЕМЁН ГУДЗЕНКО


Родился 5 марта 1922 года в Киеве в еврейской семье. Его отец, Пётр Константинович Гудзенко, был инженером; мать, Ольга Исаевна, — учительницей.
В 1939 году поступил в МИФЛИ и переехал в Москву.

В 1941 году добровольцем ушёл на фронт, стал пулемётчиком в Отдельной мотострелковой бригаде особого назначения (ОМСБОН).
В 1942 году был тяжело ранен в живот осколком мины. После ранения стал корреспондентом фронтовой газеты «Суворовский натиск», освещал осаду и штурм Будапешта, где и встретил День Победы.
12 мая 1945 года был награждён Орденом Отечественной войны II степени.
Первую книгу стихов выпустил в 1944 г. После окончания Великой Отечественной войны работал корреспондентом в военной газете.
Гудзенко как поэта открыл Илья Эренбург весной 1941-го: воспоминания о творческом пути поэта в 7й главе 5й книги цикла «Люди, годы, жизнь».

Настоящее имя Гудзенко — Сарио: итальянское имя ему дала мать. Когда его в 1943 г. дружно опубликовали «Знамя» и «Смена», поэт писал матери: «…не пугайся, если встретишь стихи за подписью „Семён Гудзенко“, — это я, так как Сарио не очень звучит в связи с Гудзенко. Надеюсь, ты не очень обидишься…»
[250x353]

« …Гудзенко умер от старых ран. Последствия контузии, полученной на фронте, медленно убивали его. По воспоминаниям Евгения Долматовского, последние месяцы жизни поэта — это «новый подвиг, который по праву можно поставить рядом с подвигом Николая Островского, Александра Бойченко, Алексея Маресьева: прикованный к постели поэт, точно знающий о том, что его недуг смертелен, продолжал оставаться романтиком, солдатом и строителем. У его постели собирались друзья, чтобы говорить с ним не о недугах и лекарствах, а о борьбе вьетнамского народа за свою независимость, о строительстве на Волге и Днепре, о новых изобретениях и открытиях, и конечно, о стихах. В последние месяцы своей жизни Семен Гудзенко, уже не мог писать сам, поэтому продиктовал три стихотворения, которые, несомненно войдут в золотой фонд советской поэзии. »

С. П. Гудзенко умер 12 февраля 1953 года в Институте нейрохирургии имени Н. Н. Бурденко. Ему было только 31. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.

Евгений Евтушенко писал в антологии «В начале было Слово»: «…был киевлянин, украинский еврей, русский поэт Семён Гудзенко».

Семья:
Жена — Лариса Алексеевна Жадова (1927—1981), советский искусствовед,
историк искусства и дизайна. Дочь советского военачальника Героя Советского
Союза Алексея Жадова; впоследствии (1957) жена поэта Константина Симонова.
Дочь — Екатерина Кирилловна Симонова-Гудзенко (род. 1951; была удочерена
К. М. Симоновым), историк-японист, с 2003 года заведующая кафедрой истории и культуры Японии Института стран Азии и Африки при МГУ.
Двоюродный брат — художник Михаил Рогинский.

Первоисточник: википедия,


СТИХ, ПОМОГАЮЩИЙ ВЫЙТИ ИЗ СИЛОВОГО ПОЛЯ ЗЛА
[402x490] [350x185]
Война вскрывает короба характеров; танковые гусеницы едут по земле, но рвётся плоть души, и из раны будет кровоточить долго – до самой смерти, которая рядом – рядом всегда. Стих обжигает сгущённой образностью, но одно дело стих – другое в жизни: выковыривать из-под ногтей чужую кровь, и никакая водка, никакая самогонка, сколь злая ни будь, не помогут забыть этих ощущений.
Стих рвёт сознание не участвовавшим, рвёт, но и ставит барьер: не допустить повторения, выйти из силового поля агрессии, никак не служить злу.
И стих, мерцающий жемчужным огнём, помогает в этом.

Александр Балтин

Иллюстрации:
фотографии Семёна Гудзенко разных лет;
обложки некоторых книг Семёна Петровича;
последний приют Поэта, барельеф на доме, в котором он жил…

С Т И Х И В О Е Н Н Ы Х Л Е Т

ПЕРЕД АТАКОЙ - исполняет Ксения Стриж




Когда на смерть идут – поют,
а перед этим
можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою –
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв –
и умирает друг.
И значит – смерть проходит мимо.

Сейчас настанет мой черёд,
За мной одним
идёт охота.
Будь проклят
сорок первый год –
ты, вмёрзшая в снега пехота.

Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв –
и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.

Но мы уже
не в силах ждать.
И нас ведёт через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был короткий.

А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей
я кровь чужую. 1942


НАС НЕ НУЖНО ЖАЛЕТЬ



Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
на могилах у мёртвых расцвели голубые цветы.

Расцвели и опали... Проходит четвёртая осень.
Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали счастья ремёсел,
нам досталась на долю нелёгкая участь солдат.

У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя –
только сила и зависть. А когда мы вернёмся с войны,
всё долюбим сполна и напишем, ровесник, такое,
что отцами-солдатами будут гордиться сыны.

Ну, а кто не вернётся? Кому долюбить не придётся?
Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражён?
Зарыдает ровесница, мать на пороге забьётся, –
у погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жён.

Кто вернётся – долюбит? Нет! Сердца на это не хватит,
и не надо погибшим, чтоб живые любили за них.
Нет мужчины в семье – нет детей, нет хозяина в хате.
Разве горю такому помогут рыданья живых?

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,
Тот поймёт эту правду, – она к нам в окопы и щели
приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.

Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают
эту взятую с боем суровую правду солдат.
И твои костыли, и смертельная рана сквозная,
и могилы над Волгой, где тысячи юных лежат,

это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,
подымались в атаку и рвали над Бугом мосты.
...Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,
Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.

А когда мы вернёмся, – а мы возвратимся с победой,
все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы, –
пусть нам пива наварят и мяса нажарят к обеду,
чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы.

Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям,
матерей расцелуем, подруг, что дождались, любя.
Вот когда мы вернёмся и победу штыками добудем –
всё долюбим, ровесник, и работу найдём для себя.

1945