Прекрасно море в синей мгле
И небо в блестках без лазури;

Бурлящие воды стихают, немея,
Струятся, восторга слепого полны,

Распустит зелёные влажные косы,
Из лунных лучей серебра зачерпнёт
И будет ронять изумрудные слёзы
Над омутом ночь напролёт.
И снова, тоскливо журча, к перекату
Её отраженье уносит волна,
А дева рыдает — о том, что когда-то
Она не скучала одна.

На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны,
Это странно-печальные сны
Мирового, больного похмелья.
На русалке горит ожерелье
И рубины греховно-красны.

У русалки мерцающий взгляд,
Умирающий взгляд полуночи,
Он блестит, то длинней, то короче,
Когда ветры морские кричат.
У русалки чарующий взгляд,
У русалки печальные очи.

Я люблю ее, деву-ундину,
Озаренную тайной ночной,
Я люблю ее взгляд заревой
И горящие негой рубины…
Потому что я сам из пучины,
Из бездонной пучины морской.

Альвина могла любоваться часами,
Как бьется прибой о прибрежные камни,
И слушать, как бьется сердечко немое,
Завидев корабль в божественном море.

Пусть светит заря и играются волны,
Но сердце Альвины надеждою полно:
Что будет все так, как мечтает и грезит,
Что мышка-любовь в ее сердце залезет,

И пустит Амур свои меткие стрелы
В прекрасного принца, о ком она пела.
Но ей все равно, что из мира земного
Избранник ее. Выбор сделан судьбою –

А значит теперь будет биться сердечко
Ее для него в этом мире навечно.
Но солнце заходит, волна не спокойна,
Прощаться с Альвиной

природе всей больно

Лишь на ночь. А утром опять, как и прежде
Взаимной любви ждет сердечко в надежде.
И день ото дня, от рассветы к рассвету
Прекрасная песня вновь льется по свету.