Сколько раз убеждалась, что в некотором смысле не далеко новый век отошел от XVII... В наше время индульгенция процветает по полной. Поэтому с каждым годом начинаю всё больше убеждаться и поддерживать одну мысль: "Если бог и существует, то  атеизм его должен меньше огорчать, чем религия". Всё продаётся и всё выкупается.
Харомы у батюшек становятся всё больше, так же как и разочарованных людей. Моё мнение: походы в церковь - это не показатель того, что человек верующий. Вера..она должна быть внутри, в сердце.

Немного истории:
 

В XVI-XVIII веках Греческая Церковь, хотя и огражденная от контактов с внешним миром границами Османской империи, подвергалась большему влиянию западного христианства, чем Церковь Русская. Здесь значительно активнее действовала католическая пропаганда, особенно с учреждением в 1622-м году Sacra Congregatio de Propaganda Fidei, да и греческие ученые и богословы чаще имели контакты с Западом, а большинство из них здесь училось. Эти и другие факторы привели к тому, что Греческая Церковь в большей степени, чем Русская, подверглась западной "метаморфозе", по выражению о. Георгия Флоровского.

Одним из проявлений такой "метаморфозы" стало введение в практику Греческой Церкви… выдачи христианам индульгенций.^[1] Это были настоящие индульгенции - грамоты, разрешавшие от грехов, который мог получить всякий, часто за определенную сумму денег. Разрешение, подававшееся этими грамотами, согласно Хр. Яннарасу, не было связано с участием верного ни в таинстве покаяния, ни в таинстве Евхаристии.^[2]

Трудно определить, когда индульгенции, среди греков известные как "apheseis" и "sygchorochartia", вошли в обиход православных, живших под турецким игом. Они были достаточно распространены уже в шестнадцатом веке. В начале восемнадцатого века Иерусалимский патриарх Досифей Нотарас (1641-1707) пишет об индульгенциях как о всем известной и древней традиции: "Возобладал обычай и древняя традиция, которая известна всем, чтобы святейшие патриархи давали церковному народу грамоту об отпущении грехов (sygchorochartion)"^[3].

Практика выдачи индульгенций, существовавшая вначале неофициально, получила официальное подтверждение на Константинопольском соборе 1727-го года. Этот собор был созван в ответ на усилившуюся латинскую пропаганду, развернувшуюся главным образом в Сирии, Месопотамии, Палестине и Египте, и стал продолжением Константинопольского собора 1722-го года^[4]. Собор издал "Исповедание веры"^[5], текст которого был составлен Иерусалимским патриархом Хрисанфом (†1731), подписанное патриархами: Константинопольским Паисием II, Антиохийским Сильвестром и Иерусалимским Хрисанфом, а также архиереями, находившимися в то время в Константинополе и принимавшими участие в соборе.

Итак, в 13-м пункте документа говорится: "Власть оставления грехов, которое, если подается письменно, Восточная Христова Церковь именует "разрешительными грамотами" (sygchorochartia), а латиняне - "индульгенциями" (intulgentzas),.. дается Христом в святой Церкви. Эти разрешительные грамоты выдаются во всей Соборной Церкви четырьмя святейшими патриархами: Константинопольским, Александрийским, Антиохийским и Иерусалимским."^[6]

Как видно из обоих приведенных отрывков, патриарха Досифея и Константинопольского собора, выдача индульгенций связывалась с властью православных патриархов. Приписывание патриархам (и только им, как видно из текста "Исповедания") власти отпускать грехи и выдавать специальные грамоты было искаженным рудиментом древнего института "Пентархии", который сформировался после IV Вселенского собора и, безусловно, претерпел кризис в эпоху турецкого господства и распространения латинских влияний. В сознании греков той эпохи, которые к тому времени во многом привыкли мыслить западными стереотипами, власть православных патриархов во многом была ассоциирована с властью римского папы.

В своей полемике с латинством греки подвергали сомнению не само по себе явление индульгенции, но то, что Римские папы приписывали право раздавать отпущение грехов исключительно себе. Так, в том же 13-м пункте соборного исповедания сказано: "Говорить же, что власть давать (индульгенции) имеет только Римский папа, есть явная ложь"^[7].

Примечательно, что даже такой богослов и знаток канонического предания Церкви как преп. Никодим Святогорец не только не отвергал, но и следовал практике индульгенций. Так, в своем письме епископу Стагонскому Паисию, который в то время находился в Константинополе, датированном апрелем 1806-го года, он просит его взять в патриархии "разрешительную грамоту" для одного "живого монаха", тоже по имени Никодим, и прислать ему. Он обещает ему, что вышлет деньги, необходимые для покупки грамоты, как только узнает, сколько она будет стоить.^[8]

Индульгенции как средство обогащения были осуждены на Константинопольском соборе 1838-го года. Этот собор, как и собор 1727-го года, был посвящен опровержению латинских догматов и обычаев. Его главной темой была "уния". Окружное послание, изданное собором, подписали Константинопольский патриарх Григорий VI и Иерусалимский патриарх Афанасий, а также одиннадцать архиереев Константинопольского синода. Его текст был послан также отсутствовавшим патриархам Александрийскому Иерофею и Антиохийскому Мефодию.^[9]

В 9-м пункте Окружного послания осуждается "ужасное и неслыханное злоупотребление, происходящее от дерзости, по которой епископы Рима святейшие, священнейшие и страшные предметы веры священной Христовой веры используют как средство добывания денег"^[10]. Здесь осуждается только взимание денег за отпущение грехов, да и то только в юбилейные годы. Само по себе явление индульгенции опять не находит должной богословской оценки собора. В послании также нигде не упоминается и не осуждается практика Греческой Церкви, аналогичная осуждаемой собором.

Впрочем, даже соборными решениями было сложно искоренить практику, укоренившуюся в народе. Насколько укорененной была эта практика, говорит тот факт, что "разрешительные грамоты" дожили в Греции до середины двадцатого века.^[11]