Это цитата сообщения Полковник_Баранец Оригинальное сообщение

РАКЕТНЫЕ ХРОНИКИ ИНЖЕНЕРА МИХАЙЛОВА (Глава 1).


Ну вот, наконец-то спецы по охране тайн в печати и других СМИ дали мне добро на разглашение тайн о судьбе Настоящего Человека (Саша, прости меня за задержку).

А теперь - небольшое предисловие.
Это воспоминания человека, который более 30 лет испытывал и доводил до ума самое грозное наше оружие – подвижные ракетные комплексы стратегического назначения. Он не расстался с любимой работой даже после того, как лишился обеих ног. И до сих пор остается в строю. По телефону он частенько слышит знакомые голоса ракетчиков-стратегов: «Николаич, помоги». Но инженер Александр Михайлов не считает себя незаменимым, над его головой не витает нимб выдающегося конструктора. Он просто выдающийся Человек. И в то же время - обыкновенный пахарь-технарь, чернорабочий оборонки, чья скромная «заклепка» есть в нашем российском ракетном щите. Всего лишь один из тысяч тех, кто вволю наглотался ракетной гари и полигонного песка. Чьи руки помнят наши легендарные «Пионеры» и «Тополя», современнейшие «Тополь М» и «ЯРСы». В его судьбу глубоко впрессована история многих наших ракет. И наоборот. В неказистых и добродушных хрониках его жизни — отражение времени и души настоящего человека, по-своему повторившего подвиг легендарного Алексея Маресьева.
Виктор БАРАНЕЦ, военный обозреватель «КП».

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Михайлов Александр Николаевич. Родился 26 марта 1953 года в селе Пески Воронежской области. В 1970 году окончил школу и поступил в Волгоградский политехнический институт по специальности "Механическое оборудование автоматических установок". После окончания института в 1977 году работал на оборонном заводе "Баррикады" (Волгоград) в должности инженера-конструктора. Участвовал в испытаниях ракетных комплексов «Пионер», «Горн», «Тополь» и постановке их на боевое дежурство в местах дислокации. Был членом Госкомиссии по учебно-боевым пускам ракет. С 1988-го — ведущий инженер-конструктор и руководитель группы технической помощи при дивизии Ракетных войск стратегического назначения (Тейково, Ивановская обл.). В 2002 году после 16 сложнейших операций ("сухая" гангрена) лишился обеих ног. Но после реабилитации не расстался с РВСН. С января 2007 года продолжил работу ведущим инженером-конструктором, в качестве консультанта от ОАО "ЦКБ "Титан" (разработка различных технических решений, консультации по вводу техники комплексов "Тополь-М" и "ЯРС", проверка обоснованности рекламационных претензий, обучение молодых специалистов) при этой же ракетной дивизии.

ГЛАВА 1

КАПУСТИН ЯР
Сам собой напрашивается вопрос: с чего начиналась моя работа с ракетами? Отвечаю. 6 августа 1978 года я в качестве инженера-конструктора конструкторского бюро «Сдачи и ввода техники» первый раз прибыл в командировку на полигон Капустин Яр, созданный, кстати, по инициативе Сергея Павловича Королева в 1946 году. Это 650 кв. км. голой Астраханской степи. Гигантский испытательный цех ракет различного назначения: испытания новых ракетных систем, пуски по программе «Интеркосмос», боевые стрельбы оперативно-тактических ракет, ПВО, передача техники войскам...
Когда строили полигон, строительным площадкам присваивали номера пл. №2, пл. №4, пл.№70 и т. д.. Позже на этих площадках стали дислоцироваться войсковые части. В силу традиции и для соблюдения режима секретности эти номера объектов остались. Для каждой площадки в пропуск ставился свой значок. И если ты имел право пройти на вторую площадку, то это не значило, что тебя пропустят на четвертую. Значения значков мы не знали, тем более каждые полгода значки меняли. Жилой городок, где жили офицеры с семьями и специалисты, называли «десяткой», хотя официальное название было Знаменск.
Помню, у меня в день первого приезда на полигон Капустин Яр мелькнула мысль: «Да, «символично». В день применения ядерного оружия американцами против японцев (6 августа 1945 года - бомбардировка Хиросимы) я начинаю участвовать в испытаниях и передаче нашим войскам средств доставки этого самого ядерного оружия»...
В бюро пропусков проверили у меня документы, дали подписать бумаги о неразглашении тайны, об обязанности не провозить на территорию объекта фото и записывающую аппаратуру, и даже радиоприемники. Получил пропуск с кучей штампов и поехал на попутке на вторую площадку. Что делать, здесь был такой порядок: утром транспортом (автобусы, поезд) служащих развозили по площадкам, а вечером этим же транспортом привозили на «десятку». Рейсовых автобусов не было, а «в такси не содят». Но здесь действовало правило Севера: если человек «семафорит», на пальцах показывая номер площадки, то его всегда подвезут, если по пути.
Что такое «вторая площадка» в те годы? Это жилой городок. Десяток обшарпанных двухэтажных домов сталинского проекта, называемых гостиницей, а рядом - за высоким забором с колючей проволокой - казармы и сооружения для спецработ.
В этих гостиницах проживали командированные - испытатели Центрального конструкторского бюро и специалисты нашего завода «Баррикады», конструкторы Московского института теплотехники (МИТ) и специалисты других предприятий и конструкторских бюро военно-промышленного комплекса.
На момент моего приезда конструкторское бюро «Сдачи и ввода техники» занималось на второй и двадцать восьмой площадках передачей войсковым частям ракетного комплекса «Пионер». Это действительно целый комплекс машин с аппаратурой, обеспечивающей связь, боевое управление (получение и выдача боевых приказов), электроснабжение, охрану и даже комфортный отдых во время дежурства в полевых условиях.
Главной составляющей этого комплекса были ракетоносец, он назывался «агрегат У106», и закрепленная на его стреле ракета в контейнере. Агрегат мы, и в войсках, между собой называли «автомат Калашникова стратегического назначения» за простоту и надежность эксплуатации. Агрегат У106 (или в просторечии - пусковая) представлял собой шестиосное шасси, где была установлена стрела, на которой крепили контейнер с ракетой. На нем так же были установлены автономный источник питания и бункера с аппаратурой, которая обеспечивала постоянную готовность ракеты к пуску и собственно пуск.

ПЕРВОЕ ИСПЫТАНИЕ

И вот я нашел своего технического руководителя - Захаровского Виктора Александровича, и доложил о своем прибытии. Первым делом он достал свою записную книжку и записал, где я остановился. А потом спросил:
– Куришь?
- Курю.
Поставил минус.
- «Пулю» пишешь?
- Пишу.
Поставил плюс.
- Спирт пил?
- Нет.
- Научим! В 21.00. поедешь со мной на перегрузку.
ПЕРЕГРУЗКА
Вот те нате, думаю, только прибыл - и в полымя. Надо, сказать, этот вид работ, - перегрузка ракеты или ее так называемого габаритно-весового макета - один из самых аварийно-опасных видов работ. Агрегаты У106 доставляли на полигон железной дорогой из Волгограда, а ракеты в контейнерах из Воткинска и надо было ракету в контейнере, которая была длиной почти 20 метров, весом 43 тонны переместить на агрегат. Кран в таких условиях применить было нельзя. Представляете, какой был бы кран, а задача стояла, что бы эти работы можно было проводить и в помещении, и просто в лесу - в полевом районе. И такую задачу Центральное конструкторское бюро при ПО «Баррикады» очень элегантно решило, создав транспортно-перегрузочную телегу Т140. Тележку, на которой была электролебедка с тросами, подкатывали к вагону, устанавливали на контейнер блоки, на которые заводили троса и с помощью лебедки перетаскивали ракету на тележку. Потом подъезжал к телеге агрегат и производили перетаскивание контейнера с ракетой на агрегат. Теорию я знал, а практики - никакой.
Такие работы проводились ночью из-за режима секретности. И вот мы с моим шефом, Виктором Александровичем, приезжаем на 28 площадку и заходим в сооружение, где должны выполняться работы по перемещению ракеты с телеги Т140 на пусковую У106.
- Ну, молодой, давай дерзай. Покажи свои познания.
Познакомил меня с офицерами, которые будут проводить работы, а потом - брык почивать на кучу брезента в дальнем углу сооружения.
Я с видом старого ракетного волка обошел телегу с закрепленным контейнером с ракетой. Стараясь не показать своего любопытства (до этого телегу и ракету я видел только на рисунках конструкторской документации), все осмотрел. И тут с ревом (двигатель 600 л.с.) и в клубах выхлопных газов въезжает в сооружение ракетоносец. Махина почти в 20 м. длиной, на колесах, диаметром 1650 мм. А я ростом метр семьдесят. Чувствовалась грозная мощность машины. И начались работы.
Забегал расчет перегрузки, пошли доклады о выполненных операциях. Мы с начальником расчета проверяли выполнение команд и расписывались в журнале за каждую выполненную операцию. Когда все предварительные операции закончились, мы с начальником расчета еще раз обошли агрегат и телегу. Проверили готовность к перемещению контейнера на пусковую и начальник расчета, подойдя к пульту управления, подав команду «Все от агрегата! Начать перегрузку!», нажал на кнопку пуск. Контейнер с ракетой дернулся и начал медленно перемещаться на стрелу агрегата. Раздался металлический скрежет метала о метал. Лебедка натужно визжит, агрегат трясет от воздействия нагрузки и скрипит. Ну, думаю, Шурик вот и пришел конец твоей профессиональной деятельности. Сейчас что-нибудь сломается и тебя в лучшем случае выгонят с работы, а возможно и посадят, вдруг что-то упустил при проверке. Весь кошмар длился около часа. Когда агрегат с ракетой величественно выехал из сооружения, я заваливаюсь на ту же кучу брезента, где храпака давит мой шеф, и отрубаюсь.
ПАУК И ВОДКА
В 6 утра меня будит шеф, чтобы идти на перекресток дорог ловить попутку, потому что автобус будет не раньше 9.00. Поворачиваюсь с бока на спину и вижу под левым боком огромного паука (около 7 см) сероземлянистого цвета. На мой немой вопрос, шеф поясняет. Да это фаланга, тварь почти безвредная. Ну, тяпнет, появиться отек, температура под 40, но через пару недель госпиталя ты уже огурец. Успокоил. От сооружения, где проводились работы, до перекрестка - пара километров. Идем, шеф тарахтит, расспрашивает, как мне процесс перегрузки. Отвечаю односложно, вспоминая свою позу «Стоять насмерть» при перегрузке, в ожидании расстрела на месте. Фалангу, тварь почти безвредную, пригревшуюся под моим боком. И от этих воспоминаний или от новой воды, у меня усиленно закрутило в животе. Уже подходя к КПП на перекрестке, я сказал об этом шефу и как назло – степь, ровная, как стол, и ни одного кустика. Рядом шел с дежурства старший лейтенант Володя Евстратов. Виктор Александрович, спросил у старлея, есть ли у него спирт. Тот без разговора отстегнул фляжку от ремня, зашли в КПП. Шеф взял у солдат алюминиевую кружку, налил граммов сто спирта, дал кусочек сахара и приказал:
- Пей. Технология такая. Сделаешь полный выдох, выпьешь спирт и, не вдыхая воздух, закусишь кусочком сахара.
Я как Петруха из «Белого солнца пустыни» жалобно проблеял:
- Я ж не пью!!!
На что шеф мне ответил:
- Пей, зараза. Мне в экспедиции засранцы не нужны.
И как гранату Ф-1, с выдернутой чекой, вложил мне в руку кружку со спиртом. Я, с мысленным криком «Прощай, Родина», глубоко выдохнул и опрокинул кружку. Кашляя и чертыхаясь, быстренько разжевал кусочек сахара, а тут и попутка подошла. Через 10 минут стало тепло (хотя солнце «Капусты» и начало припекать, но это было особое тепло – тепло безмятежности.) И все люди стали братьями. А еще через 10 минут я был в кровати своего номера в гостинице на двойке («двойка» - вторая площадка).
Так прошли мои первые полигонные сутки. Можно сказать, принял боевое крещение, в полном смысле этого слова. Тут были и фронтовые 100 гр., и почти танковая атака, вспоминая грохот и рев приближающейся пусковой установки к телеге, и биологическое оружие в лице (если эту паучью морду можно назвать лицом) фаланги.
ДЕМБЕЛЬСКИЙ АККОРД
Ну и что бы закончить тему перегрузки. В мае 1979 года произошел такой случай. Успешно перетащили ракету с агрегата на телегу. Расчет перегрузки бегает, убирая тросы на лебедке. Укладывает инструменты на штатное место. Командует расчетом дембельский сержант по фамилии Евтушенко. Молоденький солдатик подает Евтушенко руками железяку с телеги, но не удерживает ее и железяка мимо рук Евтушенко ударяет его в лоб. Я и капитан Журавлев подбегаем к упавшему Евтушенко. Он лежит с закрытыми глазами, из рассеченной раны на лбу течет кровь. Капитан любовно бьет его по щекам и как мантру орет: «Евтушенко ты живой? Евтушенко ты живой?. Тот открывает помутневшие глаза, потом взгляд становиться осмысленным, и первые его слова: «Дембель в опасности». Слава Богу, Евтушенко отделался легким сотрясением мозга и рассеченной кожей на лбу.

ВЫБОР МЕСТА

Мой выбор конструкторского бюро «Сдачи и ввода техники» определялся как финансовым, так и творческим интересом. Стандартный оклад молодого инженера в то время был 115 рублей в месяц. Плюс квартальная премия в размере оклада. Мне положили (учитывая, что я молодой папаша) 130 рэ. Плюс суточные - 90 рублей в месяц командировочных, плюс 40% надбавки к окладу за время командировки. Итого - почти 330 рублей в месяц. Очень даже неплохо для молодого специалиста в 70-е годы. К тому же, находясь в командировке в «Капусте», мы в пятницу выезжали домой в Волгоград (всего-то 120 км), так сказать на побывку. В понедельник приезжали на полигон и работы продолжались.
Творческий аспект моей работы заключался в следующем. На ПО «Баррикады» после сборки ракетоносца, проводились его испытания в различных режимах эксплуатации и даже выгоняли на заводской полигон для пробега. Потом загоняли под дождевальную установку и несколько часов поливали водой. Потом опять проверки. И только после устранения всех отказов и неполадок, загоняли на железнодорожную платформу для отправки на полигон. Но даже после таких проверок на заводе, при передаче ракетоносца войсковой части на полигоне агрегат проходил еще комплекс проверок и испытаний. Иногда в ходе проверок обнаруживались некоторые неполадки. Вот здесь и наступал творческий этап. Ведь отказы все были нестандартные, каждый раз агрегат «взбрыкивал» по-своему. А еще на тебя давят плановые сроки работ по передаче техники. Приходилось вникать в каждую мелочь, досконально изучать не только работу своих систем и агрегатов, но и систем, изготовленных другими предприятиями. В особо сложных ситуациях звали на помощь специалистов из центрального конструкторского бюро при ПО «Баррикады». Бригада состояла из 2-3 инженеров-конструкторов I категории, 4-5 инженеров-конструкторов II категории, 3-4 инженеров-конструкторов III категории и одного-двух молодых инженеров. К тому же было 6 слесарей – монтажников и электромонтажников, и два водителя–испытателя. Каждого молодого специалиста на год закрепляют за более опытным коллегой. И молодой специалист, как хвостик, за ним следует на все виды работ. Я был закреплен за инженером-конструктором II категории Белинским Андреем Генриховичем. Месяца через три при каждом сбое или отказе он меня спрашивал об алгоритме поиска неисправности. Указывал мне на что нужно обратить особое внимание и где проявить осторожность. Тем самым создавалась преемственность в работе, и накопленный опыт не пропадал всуе. Мы даже жили в гостинице в одном номере, так что обучение проходило круглосуточно.

Через полгода я был направлен в аттестационную комиссию на присвоение мне звания инженера – конструктора III категории и допуска к самостоятельной работе. Впоследствии Виктор Александрович, будучи техническим руководителем на полигоне, меня закрепил за собой и таскал на совещания, планерки, разборы полетов, доклады и т. д. А вечером в его люксовском номере он мне втолковывал как вести техническую политику, что можно подписывать, а что нет. Я и не догадывался, что вот так исподволь, меня готовили к должности технического руководителя по сдачи техники войсковым частям от ПО «Баррикады».

ПОВЫШЕНИЕ

Итак, я стал официальным техруком от ПО «Баррикады». На период исполнения этих обязанностей на полигоне мне положили оклад 180 руб. Закрепили за мной черную Волгу ГАЗ-24. Внутренне я сначала струхнул. Ведь мне было всего-то 26 лет, и стаж работы - около двух лет. А в подчинении мужики с первой и второй категориями. Плюс - ответственность за работу и принятие технических решений. И не всегда получишь совет от руководства. Ведь работы проводились на 28 площадке, а штаб был за 25 км - на 2 площадке. И не всегда было время смотаться на 2 площадку, чтобы получить соответствующие инструкции от руководства. Но молодость тем и отличается от зрелости своей рисковой бесшабашностью. И все же технические решения чаще всего были правильные. Хорошие учителя были. С назначением на должность техрука, меня ввели в состав Госкомиссии по учебно-боевым пускам. Каждый полк, получивший в эксплуатацию ракетный комплекс, проводил один пуск в район озера Балхаш. Пришлось сфотографироваться для нового пропуска и сменить свою роспись по просьбе особистов полигона. До этого мой росчерк заканчивался загогулиной, перечеркивающей начальную букву. Получалась из буквы Л буква А. Я у особистов спросил, - а чем не нравилась вам моя прежняя роспись?
Они ответили:
- Понимаете, если по вашей вине произойдет неудачный пуск, вы можете сказать, что под актом вы свою роспись зачеркнули.
Пришлось убрать загогулину...

СТРАЖИ ГОСТАЙНЫ

Про особистов полигона - отдельный разговор. Все дежурные в гостиницах были стукачами. Регулярно докладывали, кто приходил в гости, что делал, во сколько прибыл в номер, в каком состоянии и т.д.
Возглавлял особый отдел полигона полковник Гаркуша. Ревностный защитник традиций, установленных еще Сергеем Павловичем Королевым. Одним из требований было отсутствие женщин при старте ракет.
Как-то раз на пуск из Москвы (из Академии наук СССР) приехала женщина, для каких расчетных проверок. Перед пуском все начальство находилось в смотровом павильоне за 6 км от места старта. Туда же прибыл и полковник Гаркуша. Увидев женщину, он, не обращая на возражения генералов, галантно взял ее под локоток. Посадил в свою машину и сказал водителю открытым текстом:
- Вези эту б… в ее гостиницу, и что бы ее духа здесь не было!
Иногда особисты проводили очень элегантные операции.
В 1981 году с площадки «четверка старая» должны были запускать индийский спутник по линии Интеркосмоса. В делегации индусов заявили, что хотели бы установить свою аппаратуру на телеметрической вышке. Отказать вроде нельзя. Могут расценить, как недружественную акцию на фоне дружественных отношений Индиры Ганди и дорого Леонида Ильича. И допускать нельзя. Особисты боялись, что индусы установят «жучки» и будут снимать информацию со всего полигона. Тогда им сказали: ребята, вы находитесь на территории СССР и должны подчиняться нашим законам, в том числе и КЗоТу. А, мол, работы, связанные с высотой более 3 метров, считаются высотными и потому, если индусы хотят залезть на телеметрическую вышку, то они должны пройти медкомиссию.
Ребята из Индии, конечно, сказали «Ес!», все были уверены в успешном прохождении комиссии. Но другого мнения были врачи. И всех... не допустили, «по состоянию здоровья»...


ХИТРЫЙ ВОЕНПРЕД

При сдаче боевой техники всегда на объект командировался один из опытнейших представителей заказчика, военной приемки Минобороны — ВП МО. (Их до сих пор называют военпредами). И по установившейся традиции, он поселялся с техруком. Благо мест хватало. Гостиничный номер техрука представлял собой огромный холл, где стоял холодильник. Комната отдыха площадью 24 кв.м., с телевизором, электросамоваром и всегда наполненной кусковым сахаром сахарницей. Далее - отдельный кабинет в 16 квадратов, и смежная с ним спальня. Заказчик жил в кабинете. И вот прибывает старый вояка, майор (Ф.И.О. не указываю, так как с ВП МО мне еще работать ). Вечером смотрим с военпредом по телевизору хоккей - чемпионата мира. И вдруг он говорит мне, делая ударение на «о»:
- Александр Николаевич, а я завтра, наверное, остановлю работы по сдаче техники.
Я аж подскочил в кресле:
- А на каком основании, мы что, - где-то нарушили инструкции или технологический процесс?
- Да, нет. С технологиями и инструкциями все нормально. Но ты человек гражданский, а я человек военный, и так, как я нахожусь почти в боевых условиях мне положены наркомовские.
- Да не каких проблем.
Вышел в холл, достал из сейфа фляжку со спиртом, захожу в комнату
- Сколько наливать в стакан?
- А ты че, краев не видишь?
Махнул 200 граммовый стакан спирта, зажевал кусочком сахара, и продолжаем смотреть хоккей. Я тогда понял, вспомнив свое крещение, почему в сахарницу закладывают кусковой сахар. К концу третьего периода майор опять подал голос:
- Александр Николаевич, а я завтра все-таки остановлю работы по сдаче техники.
- Так я ж тебе выдал наркомовскую норму.
- Ты мне выдал 17 марта, а сейчас уже 10 минут первого 18 марта. Другой день.
Ну, что ж, логично. За смекалку пришлось повторить процедуру. На другой день майор гладко выбрит, свеж, как огурчик и никаких следов наркомовских. Вот что значит старая ракетная гвардия.
И вот однажды выходим мы с этим майором с заседания Госкомиссии по подготовке пуска. Вместе с нами выходит генерал-майор Царенко Степан Арсеньевич, главный инженер полигона. А мой майор, оказывается, в одном взводе с Царенко учился и даже кровати рядом стояли. Только один стал генерал-майором, а другой только майором. Идут впереди меня два немолодых вояки и так по-стариковски переговариваются:
- Майор, а ты что не знал, что на заседание Госкомиссии надо присутствовать в военной форме?
- Да, знаю, генерал, только 12 лет в майорах ходить – стыдно и форму одевать.
Я выпал в осадок, а генерал только хмыкнул.
БУДНИ
Вот так и работали. Доставка техники на полигон. Ее автономные проверки с учебно-тренировочной ракетой (УТР) совместно с офицерами 28 площадки, ожидание полка из учебного центра. Сдача на комплектность, загрузка боевой ракеты и проведение комплексных испытаний. При возникновении проблем, неисправностей оперативно устранить перед отправкой полка на пункт постоянной дислокации (ППД), произвести учебно-боевой пуск. И никакого героизма, простая работа. Ведь сапер разминирующий мины, выполняет работу, которой его учили. И тоже не считает себя героем.
Первые три месяца командировки проходят безболезненно. Потом, заедает бытовая неустроенность (ведь живем в общаге под названием гостиница, на территории боевой части, пойти некуда. Досуг-преферанс, да телевизор в коридоре), серая степь кругом с постоянно дующими ветрами и пылевыми бурями. И постоянное напряжение по работе. Особенно с конца 1980 года, когда на «Першинги» в Европе, наше руководство ответило ракетами средней дальности, а именно «Пионерами». Работали круглосуточно, без выходных и праздников. За досрочную отправку полка начальство получало приличные премии из фонда министерства оборонной промышленности (МОП), а мы «пехота» благодарность по отделу, в лучшем случае с
ДВА ФОТО С РАЗНИЦЕЙ В 4 ГОДА. ЦВЕТНОЕ ЗА ГОД ДО ОКОНЧАНИЯ ИНСТИТУТА, ЧЕРНО-БЕЛОЕ ФОТО НА ПРОПУСК ЧЛЕНА ГОСКОМИССИИ ПО ПУСКАМ. «НА ВОЙНЕ МАЛЬЧИКИ БЫСТРО ВЗРОСЛЕЮТ»

занесением в трудовую книжку. Мой портрет даже висел у входа центральной проходной, как передовика объединения. Работа выматывала и психологически и физически. Обычно через 6 месяцев работы на полигоне, несколько недель работаешь в отделе. Наслаждаешься плодами цивилизации, размеренным режимом работы, семейным уютом. Потом в отпуск или командировка на другой объект для постановки на боевое дежурство «Пионеров» в местах их постоянной дислокации. Так я побывал с Запада на Восток: Лида, Слоним, Поставы, Сморгонь, Мозырь, Столбцы, Лебедин, Ромны, Глухов, Ахтырка, Юрья, Нижний Тагил, Пашино под Новосибирском, Советский Барнаульской области, Дровенная Читинской области . С Севера на Юг: Мирный (Плесецк), Знаменск, Державинск (Аркалык). В городах Минск, Киев, Харьков, Воронеж, Москва, Ленинград, Пермь, Уфа, Свердловск, Барнаул, Новосибирск, Чита. Причем на некоторых объектах приходилось бывать по несколько раз.
ПРИКАЗ КАПИТАНА ШИЯНА
Поставили полк «Пионеров» в боевую готовность в Сморгони, Белоруской ССР. После работ надо оформить документы. Обычно это занимает 3 дня. День приходим, второй все нормально. А каждый штабист знает, неизвестный гражданский на территории полка это для помощника начальника штаба (ПНШ) по режиму, что красная тряпка для быка. На второй день капитан Шиян построил роту охраны и приказал, с завтрашнего дня этих бл…ей гражданских (имея ввиду командировочных) на территорию полка не пускать. Приезжаем на другой день и видим, женщины, работающие в штабе, стоят в сторонке. Мы спрашиваем у караульного с азиатской внешностью, а что женщины в стороне стоят, а на работу не идут. На что Али баба с важным видом ответил:
- Капитана Шияна приказала – бл…ей гражданских не пускать.
Проверил у нас пропуска и пропустил. С тех пор по РВСН пошло гулять присказка «Капитана Шияна приказала»
БЫЧОК
Где-то в сентябре 1978 года сдавали технику полку Юрьянской дивизии. И за мной, как хвостик, на всех испытаниях пусковой У106 ходил начальник расчета этой пусковой Володя Платонов. Запомнился тем, что задолбал вопросами. «Саш, а как эта система работает, а как этот узел взаимодействует с тем узлом». Другие специалисты обычно отвечали – «читайте инструкцию». Я же польщенный таким вниманием старался все подробно объяснить. В общем познакомились. Через три года приезжает этот же полк за модернизированным комплексом «Пионер», П53, пусковые агрегаты У136. Более надежные агрегаты с лучшими характеристиками системы прицеливания. Гляжу, ребята за три года, кто стал капитаном, а кто и майором, только мой старый знакомый из старших лейтенантов, стал лейтенантом. Я к нему, в чем дело брат, за что понизили в звании и он поведал историю.
По Договору о сокращении стратегического вооружения у них взрывали шахты под ракеты. Взорвут, спутник американский пролетает, заснимет и америкосы сообщают, мол все о’кей или не достаточно разворотили шахту просим рвануть еще. И рвали. У жителей городка как хозяйственного мыла были и запалы и толовые шашки. Выехал Володя с другом на рыбалку. Там в начале, как сети поставить, решили пробу снять со спирта и так увлеклись, что ели поднялись на другой день. В это время проходил мимо дедок с соседнего хутора. Видит ребята «больные» и решил воспользоваться этим в своих интересах.
- Ребята помогите бычка завалить, а я уж вас полечу.
- Дед, зачем проблема, веди.

Идем с дедом к нему на двор и меж собой, мол, ты животину резал – нет и я нет. Так у нас же 200 граммовые шашки есть (приготовили для глушения рыбы) привяжем, голову оторвет, так туша цела. И пока Володя привязывал к рогу быка шашку, его друг хватанул уже стакан самогона и воодушевленный дозой влетел в сарай. Привязал вторую шашку и поджег шнур запальный. Бычара «Му», от искр запального шнура оборвал веревку и давай бегать по сараю с «противотанковой гранатой» меж рог. Ребята вмиг протрезвели или от копыт быка, или от 400граммов тола достанется. Только выскочили из сарая и тут как рванет. Ни сарая, ни бычка. Дед за голову схватился – ничего себе пригласил помощничков завалить бычка, а ребята выплатили деду ввиде компенсации 400 рублей и стало у них на погонах на одну звездочку меньше. Может сценарист фильма «72 метра» слышал об этой истории, правда финал другой – корова жива и доится стала, но сюжетные лини похожи.
«ПИОНЕР»
Повторюсь, комплекс «Пионер» - это наилучшее детище Юрия Семеновича Соломонова, как генерального конструктора. Простой в эксплуатации и очень надежный. Приведу только два примера.
В 1979 мне довелось проверять пусковую установку У106 после воздействия ударной волны на полигоне «Шаган». Пусковая своим ходом заехала в сооружение. Без слез смотреть нельзя. Ее поставили к фронту ударной волны боком, на максимальное воздействие. Пуленепробиваемые стекла в 20 мм толщиной в кабинах командира и механика-водителя вылетели. Посрывало защитные кожухи, лестницы. Крышки бункеров аппаратуры деформировало во внутрь бункера. Кабины получили крен в 15 градусов . Проверки провели в полном объеме и даже провели имитацию пуска, все прошло по норме. Через дней десять мне показали перевод из журнала «Айвейшен уик энд технолжен», где говорилось, что комплекс SS-20 (так «супостаты» называли комплекс «Пионер») не только мало чувствителен к электромагнитному импульсу, но и малочувствителен к воздействию ударной волны. Оперативно америкосы сработали.
И в 1987 году по договору об уничтожению «Пионеров» в Читинской дивизии сделали 72 пуска (отстрелялись Читинская и Барнаульская ракетные дивизии) и все пуски прошли успешно. Пуски проводились по-дивизионно. При этом присутствовала делегация америкосов. Ребята рассказывали, после первого дивизиона они аплодировали, после второго жиденько похлопали, после третьего отвернулись. А все потому, что их 72 пуска «Першингов» на 40% прошли аварийно...
Мое «прощание» с «Пионером» прошло в ноябре-декабре 1984года под Ахтыркой (130км от Харькова). Первый полк ставили на Западной окраине Ахтырки в 15 км. Работы шли в сумасшедшей гонке. На ППД (пункт постоянной дислокации, т. е. место где пусковые с боевыми ракетами стояли в железных ангарах и в случае прихода команды на пуск крыша ангара раздвигалась и ракета улетала, согласно полетного задания), но площадка не была даже огорожена простой колючей проволокой, не говоря о всех штатных прибамбасах системы охраны.
Разместили нас в санатории Всесоюзного значения «Серебряный бор». Утром по грибной тропинке, пройдя всего метров 200, оказывались на ППД. В пору для подработки водить экскурсии, ведь «Пионер» был сверхсекретным изделием. Разгрузка агрегатов с ж/д платформ, их перегоны проводились только ночью, с учетом спутниковой обстановки. Бывало, ждешь, когда спутник пролетит, а в морозную ясную ночь четко видно, звездочка по небу передвигается. И когда она подходит к линии горизонта, даешь команду прогреть ходовые двигатели, приготовиться к маршу. Этому меня научили, когда работал на Кап Яровском полигоне. Тем самым экономилось минут 40. Первый Ахтырский полк мы поставили на БД без особых приключений, работали, правда, круглосуточно, вернее круглоночно. Только у 9-ой пусковой задний левый домкрат заклинило, требовалась замена. Ракетоносец с ракетой, занимая боевую готовность (БГ), поднимается на своих домкратах на высоту 80 см. Агрегат был в БГ, то есть, поднят, только опускаться на колеса не мог, что бы выйти на маршрут патрулирования. Как только закончили здесь работы, переехали на восточную окраину Ахтырки ставить второй полк в готовность. Представитель харьковского завода «Коммунар» решил дней на 5 съездить домой, повидать семью, а меня попросил проконтролировать автономные испытания СДУКа (система дистанционного управления и контроля) на агрегате боевого управления дивизиона (В167). Сидим в агрегате, за СДУКом оператор выдает тестовые команды, контролирует ответные донесения, я сзади контролирую его и СДУК, готовый записать все отклонения от теста. Включили радиоприемник, слушаем музон вражьего голоса. И тут новости, где сообщается, что в Европейской части СССР поставлен на боевое дежурство еще один полк SS-20. Ну вот, надо сказать руководству, что бы слушали вражьи голоса, и будут узнавать о ходе работ. Но шутка, шуткой, а на другой день, из-за отсутствия закрытых каналов связи в полку (такая была спешка), поплюхали с коллегой с Киевского завода «Арсенал» в деревню звонить на свои фирмы для доклада о состоянии дел, тем более мне надо было доложить о поломке домкрата. А что такое деревенский узел связи? Пара телефонов на стенке, замечательная акустика – слышно, что ты говоришь и что тебе и около десятка стариков и старушек, ждущих звонка из Жмеренки. Первым разговаривал Серега из Киева:
-Алло, у меня все нормально. Работы провел без затыков.
- Скажи, сколько корзин грибов собрал.
- Вы че там, охренели! Декабрь на дворе, снега по колено, а вы грибы.
- У нас по новому коду корзина грибов одна система прицеливания, так сколько корзин грибов собрал?
Следующий выход был мой. Ломаю голову, как доложить, что на последнем ракетоносце сломался домкрат и требуется его замена и ничего лучшего не придумав, ору в трубку:
- У последней коровы сломалась задняя левая нога, требуется замена.
Когда мы выходили из сельского узла связи, надо было видеть, какими глазами провожали нас селяне - «грибника» набравшего девять корзин грибов в декабре под полуметровым слоем снега и «ветеринара», собирающегося менять у коровы ногу.
В 2005 году началась передача войскам комплекса П158.1 «Тополь.1». Гибридный вариант пусковой У136 и У168, который еще проходил испытания. Валом пошел поток рекламаций. При чем агрегат знали не достаточно хорошо и особые мнения были маловразумительные, как с юридической, так и с технической сторон. В конце мая меня бросили на прорыв в Мирный для ведения рекламационной работы. Это был маленький кошмар. Рекламации с грифом «свершено секретно» (комплекс-то «тепленький»). Машинистки в секретке были завалены работой и мы с майором Виталием Сегачевым в секретке в «рукопашную» составляли рекламационные акты. Майор заполнял характеристики рекламаций, я тут же писал «Особые мнения», что бы их отклонить. Все бы ничего, только рекламационный акт составлялся в 10-12 экземпляров, и на каждый экземпляр писалось «Особое мнение», т. е. то же 10-12 листов. В день было 8-10 рекламационных актов, значит, от руки надо написать 80-100 листов «Особого мнения». По режиму секретности копировальную бумагу запрещалось использовать, а так же брать кого-то в помощники. В общем, ежедневно маленький том «Войны и мира». Редкое воскресенье было свободно, работали с 9 утра и до 21 и так на протяжении 4-х месяцев. Пока ни приехала замена и привезли пишущую машинку, которую тут же зарегистрировали в особом отделе, людей прибавилось, лето кончилось, люди вышли из отпусков. Прорыв закрыли. Но эти четыре месяца были четырьмя месяцами «литературного кошмара».
Разные возникали ситуации во время моей работы в Мирном, расскажу такой случай. На КИБ вместе с агрегатами приходят и «сухозаряженные» батареи 6СТ190 для ходового двигателя. Их снимают с агрегата и передают на зарядную станцию для обслуживания, зарядки и передаче эксплуатации. И стали эксплуатационники предъявлять претензии, что мастика на батареях имеет трещины, что приводит к разгерметизации АКБ. Я объяснял появление трещин, нарушениями при хранении на зарядной станции, т. е. вина КИБа (контрольно-испытательной базы) и приводил веские основания. КИБ валил все на Ленинградский аккумуляторный завод, яко бы они используют не качественную мастику, поэтому и трещины на мастике, но на эксплуатационный характеристики они не влияют. Заряд – разряд в норме, мощность и токи тоже, а средства объективного контроля герметичности на КИБе отсутствуют. Видно ленинградцам моя пикировка с КИБом, в виде «Особых мнений», надоела и они командировали своего представителя с устройством, напоминающее распылитель тройного одеколона с грушей в парикмахерской, но только еще установлен маленький манометр. Накрутили это устройство на банку АКБ, создали избыточное давление и электролит из щелей мастики запузырился. Эту процедуру провели на нескольких АКБ и результат тот же. Приходим в кабинет начальника отдела сдачи капитану Жене Бутенко (впоследствии, он стал генерал-майором, главным инженером Владимирской ракетной армии, в состав которой входила и Тейковская дивизия) и доводим неутешительный результат для КИБа наших исследований. Женя быстро с ориентировался в этой ситуации и спрашивает ленинградца:
- Твоя штуковина три литра спирта стоит?
- Стоит.
Молча открывает сейф, достает трех литровую банку со спиртом, а приспособу прячет в сейф. И говорит нам, фокус, приспособы не было и исследований тоже. Понятно. Тут же произошел фокус другой – исчез с трех литровой банкой ленинградец. И войска перестали предъявлять претензии по поводу АКБ, наверное, и для них нашлась емкость.
Прощальная кратковременная встреча с моим любимым «Пионером» произошла в январе 1986 года. 21 декабря 1985 года состоялось свадьба с моей боевой подругой Галиной Алексеевной, а 6 января 1986 года меня на месяц отправили в «свадебное путешествие» в Пашино, Новосибирск, но без жены, закрыть годовой регламент агрегатов У136 (одна из модификаций ракетоносца комплекса «Пионер») и запомнилась эта командировка смекалкой солдат. Начальником отделения автономных проверок был майор, видом Добрыни Никитича, правда, без бороды, звали его Александр. И вот, как-то на ночных испытаниях он с грустью поведал, что прошла директива разбавлять бочку спирта двумя ведрами керосина (хочу напомнить, было время сухого закона). Удельный вес спирта и керосина почти одинаков и никакого разделения на фракции. От такой смеси не отравишься, но и пить невозможно. А вот солдатики его отделения периодически попадаются ему под «штофе». В чем дело не может бедный Александр понять. Спирт пить невозможно, а ближайший населенный пункт, где можно раздобыть самогон находиться в 20 км. В 30-40 градусный мороз не набегаешься. И вот в один морозный и солнечный день бежит ко мне мой Александр, радостный такой, аж подпрыгивает.
- Саня, расколол я своих гавриков, почему они под штофе, а их командир сухой, как банный лист. Даже после работы расслабиться не может. Какие у меня головастые пацаны. Я с высшим образованием не додумался, а солдатик из деревни с восьмью классами додумался.
Оказывается, в спиртокеросиновую смесь солдаты добавляли воду. Керосин в воде не растворяется, а спирт с удовольствием. А так как водочная смесь имеет больший удельный вес, то оседает на дно бочки. Остается в днище бочки просверлить дырку и вставить «чепок».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ