«Его императорское величество в присутствии своем в Санкт-Петербурге февраля 27 дня 1837 года, соизволил отдать следующий ПРИКАЗ ПО КАВАЛЕРИИ переводятся: лейб-гвардии Гусарского полка корнет Лермантов в Нижегородский драгунский полк прапорщиком».
Так начиналась первая ссылка М.Ю.Лермонтова. Она продолжалась меньше года. До нас дошло несколько писем поэта, написанных в это время, знаем мы о ней не так уж много, а между тем именно ей мы обязаны появлением многих шедевров поэта. Давайте же отправимся вслед за ним.
Если верить В.П.Бурнашёву, к рассказам которого литературоведы относятся по-разному, то началась она с довольно комичного происшествия: доставленную от портного военную форму (довольно-таки необычную – «куртка с кушаком, шаровары, шашка через плечо, кивер гречневиком из черного барашка с огромным козырьком») примерил, в отсутствие хозяина, его приятель К.А.Булгаков и, довольный собой, решил прокатиться на лихаче по Невскому. Сам же Лермонтов, бывший в это время в городе в лейб-гусарской форме, встретил великого князя Михаила Павловича, от которого получил выговор за появление в неподобающем виде, на что, сославшись на нерасторопность портного, пообещал «сегодня же показаться в городе кавказцем». Расставшись с ним, Михаил Павлович очень скоро увидел в пролетевших мимо санях переодетого Булгакова, а так как другого нижегородского драгуна, кроме поэта, в Петербурге быть не могло, «очень доволен был исполнительностью Лермонтова».
Дальше была дорога на Кавказ… В конце 1837 года поэт расскажет в письме С.А.Раевскому: «Простудившись дорогой, я приехал на воды весь в ревматизмах; меня на руках вынесли люди из повозки, я не мог ходить — в месяц меня воды совсем поправили». Затем он направится к месту службы, но по дороге случится приключение в Тамани (о нём я расскажу подробнее как-нибудь позже, так как именно с ним связывают свои выпады против Лермонтова те, кто представляет Н.С.Мартынова «человеком чести»).
В военных действиях Лермонтов участия не принимал, так как первая экспедиция 1837 года против горцев к этому времени уже окончилась. В том же письме он сообщит: «Здесь, кроме войны, службы нету; я приехал в отряд слишком поздно, ибо государь нынче не велел делать вторую экспедицию, и я слышал только два, три выстрела; зато два раза в моих путешествиях отстреливался: раз ночью мы ехали втроем из Кубы, я, один офицер нашего полка и черкес (мирный, разумеется), — и чуть не попались шайке лезгин». О своём настроении пишет, в основном, восторженно: «Для меня горный воздух — бальзам; хандра к чёрту, сердце бьётся, грудь высоко дышит - ничего не надо в эту минуту; так сидел бы да смотрел целую жизнь», « С тех пор как выехал из России, поверишь ли, я находился до сих пор в беспрерывном странствовании, то на перекладной, то верхом; изъездил Линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани, переехал горы, был в Шуше, в Кубе, в Шемахе, в Кахетии, одетый по-черкесски, с ружьем за плечами; ночевал в чистом поле, засыпал под крик шакалов, ел чурек, пил кахетинское даже», «Я снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посещал, и везу с собою порядочную коллекцию». Действительно, картин и рисунков на кавказские темы Лермонтов привёз немало. А ведь в Кавказ он был влюблён с детства, когда бабушка возила его лечиться на воды!
И, конечно же, не мог поэт пройти мимо местных преданий, не мог не запечатлеть их в своих стихах:
В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на чёрной скале.
В той башне высокой и тесной
Царица Тамара жила:
Прекрасна, как ангел небесный,
Как демон, коварна и зла…
Кому не известны эти строки поэта!
Здесь, на Кавказе, Лермонтов, по преданию, встретит старого монаха, который расскажет ему свою историю, а позже поэт положит её в основу поэмы «Мцыри». Центральный эпизод поэмы – знаменитый «Бой с барсом»:
Ко мне он кинулся на грудь:
Но в горло я успел воткнуть
И там два раза повернуть
Мое оружье… Он завыл,
Рванулся из последних сил,
И мы, сплетясь, как пара змей,
Обнявшись крепче двух друзей,
Упали разом, и во мгле
Бой продолжался на земле.
И.Л.Андроников доказывает, что Лермонтова «вдохновила распространённая в горной Грузии старинная песня о тигре и юноше»:
Тигр напал на раздорожье
Чёрной ночью на меня.
Взор, страшнее гнева Божья,
Полон жёлтого огня…
…Тигр и юноша сцепились
Средь полночной темноты.
Камни в пропасть покатились,
Обломалися кусты…
Другое воплощение этой же песни – в знаменитой поэме Ш.Руставели «Витязь в тигровой шкуре»
И после этой поездки на Кавказ появится новая редакция «Демона», где действие происходит не в какой-то абстрактной обстановке, и не в средневековой Испании, а именно на Кавказе:
И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал:
Под ним Казбек, как грань алмаза,
Снегами вечными сиял,
И, глубоко внизу чернея,
Как трещина, жилище змея,
Вился излучистый Дарьял,
И Терек, прыгая, как львица
С косматой гривой на хребте,
Ревел…
И скалы тесною толпой,
Таинственной дремоты полны,
Над ним склонялись головой,
Следя мелькающие волны;
И башни замков на скалах
Смотрели грозно сквозь туманы —
У врат Кавказа на часах
Сторожевые великаны!
Те, кто пролетал на самолёте над горами Кавказа, говорят об удивительной точности этого описания – остаётся только восхищаться!
И героиней поэмы станет не безымянная монахиня, а грузинская княжна Тамара:
…и бубен свой
Берёт невеста молодая.
И вот она, одной рукой
Кружа его над головой,
То вдруг помчится легче птицы,
То остановится, глядит —
И влажный взор её блестит
Из-под завистливой ресницы;
То чёрной бровью поведет,
То вдруг наклонится немножко,
И по ковру скользит, плывет
Её божественная ножка…
Иллюстрации М.Врубеля и М.Зичи
Столь же подробно будет описан и жених её:
Он сам, властитель Синодала,
Ведёт богатый караван.
Ремнем затянут ловкий стан;
Оправа сабли и кинжала
Блестит на солнце; за спиной
Ружьё с насечкой вырезной.
Играет ветер рукавами
Его чухи, — кругом она
Вся галуном обложена.
Но самое, наверное, главное – встречи с теми, о ком он напишет Раевскому: «Хороших ребят здесь много, особенно в Тифлисе есть люди очень порядочные».
Карту всех публикаций о Лермонтове смотрите здесь