К ночи сгущается воздух сырой,
Вольно и наспех прошитый капелью.
Пахнет в округе набухшей корой,
Дымом печным и оттаявшей елью.
Забуксовало зимы колесо –
Дерзко и весело царствует влага!
В зыбком тумане
Почти невесом
Звук торопливого женского шага.
Снега январского жалко до слёз…
Много ли проку в такой канители,
Если ненадолго и не всерьёз
В чаще лесной затаились метели?
Их возвращения не тороплю,
Видимо, свыкся с погодой сырою.
Утром остывшую печь затоплю,
Стол на двоих, как бывало, накрою.
Красная скатерть, хмельное вино,
Встречи на миг, остальное – разлука.
Буду смотреть в зоревое окно,
Ждать понапрасну условного стука.
Лучше б весь мир занесло, замело,
Снежная запеленала одежда…
Необъяснимо такое тепло.
Необъяснимее только надежда.
Художник Владимир Сырятов.
В электричке, что мчится по снежным просторам, Как люблю я сидеть и, молчанье храня, Уноситься спокойным иль горестным взором В жизнь чужую, летящую мимо меня.
Вдруг увидеть вдали за изгибами леса Лёгкий, тёмный дымок – вечный признак жилья. Где уже снегопада живая завеса Застилает, как белой простынкой, поля.
За лошадкой дорогою тянутся сани. И возница закутался в тёплый тулуп. Этот мир заоконный без лиц и названий Что–то дарит глазам, а на слово он скуп.
И порою подумаю, города житель, Перед этой дорогой и чащей лесной, Что я праздный, чужой и случайный здесь зритель Проплываю в вагонном тепле стороной.
Как люблю я, не внемля пустым разговорам, В электричке, несущейся в снежную даль, Улыбаться спокойно холодным просторам, Унося в своём сердце и свет, и печаль.
Яков Каплун
