Это цитата сообщения Svetlana-k Оригинальное сообщение
Сергей Рахманинов. Музыка моя - русская...
В 2000 году испанский тенор Хосе Каррерас, выздоровевший от лейкемии, специально приехал в Москву для того,
чтобы поблагодарить Россию за Рахманинова.
Этот случай не единственный.
Еще при жизни Рахманинова был известен ряд случаев, когда его музыка приносила исцеление.
Вдова одного врача, исцелившаяся от душевного недуга и мыслей о самоубийстве,
Тайком приносила на каждый его концерт букет душистой сирени.
Священное Писание издревле свидетельствует о целительной силе музыки.
Она исцеляет человека не зарядом таинственной энергии, и не сочетанием вибраций, как полагают оккультисты;
а тем Божественным, что в музыке (как и в иконографии) служит носителем подающего исцеление Святого Духа Божия.
И то и другое бывает дано свыше, то и другое может служить лекарством для души и тела,
и оба духовных искусства служат проповедью о Небесном Царстве.
Господь Бог Своим непостижимым Промыслом наделяет художников, если это иконописцы - духовным зрением,
а музыкантов - особым духовным слухом, открытым звучанию Божественной гармонии.
И если говорить о музыке Рахманинова, то удивляться ее целительной силе не приходится.
Интересно, что американцы считают Сергея Рахманинова (1873 - 1943 гг.) великим американским композитором.
Действительно, последние свои годы он прожил в Америке.
Но в России, где он родился и вырос, и чью природную культуру и веру он впитал с материнским молоком,
Его музыка звучит не так часто, как она того заслуживает.
Не хотелось бы думать о том, что боголюбивая Святая Русь, все еще звучащая в его музыке,
утрачена безвозвратно.
Наверное, Она все-таки жива, если жива музыка, и живы сыны великой России, которые ее чувствуют и понимают,
пусть таких и немного...
Его "Всенощное бдение" стоит в ряду с "Троицей" Андрея Рублева, "Страстями" И.С.Баха и "Реквиемом" Моцарта.
Музыка Рахманинова - духовно насыщенная, необычайно величественная, красочная, нежная и мечтательная.
Она рассказывает миру о Боге и о любящей Его прекрасной Святой Руси,
поющей Ему славу своим неповторимым колокольным гласом...
О России, чьи бескрайние просторы украшены величественными храмами, наполненными чудотворными иконами,
возвышенными молитвами и духовными песнопениями...
Такой России уже почти никто не помнит и не знает, но такой Ее знал маленький Сережа Рахманинов...
Рахманинов рос в музыкальной семье.
Его дед, Аркадий Александрович, учившийся у музыканта Джона Фильда, был пианистом-любителем и композитором.
Несколько его сочинений были изданы в XVIII столетии.
Дед Аркадий Александрович и бабушка Варвара Васильевна .
Отец композитора Василий Аркадьевич был отставным офицером гродненского гусарского полка,
человеком добрым и общительным, любившим шумные праздники и карточные застолья.
Не умея разумно содержать имение и распорядиться огромным вначале приданным жены,
он довел семью до крайней нужды.
Мать Сергея, Любовь Петровна, обладавшая терпением и самоотверженностью, прилагала все усилия к тому,
чтобы сохранить благополучие многодетной семьи;
но в первые же десять лет супружества Василий Аркадьевич пустил по ветру четыре из пяти имений супруги.
К тому времени, как родился Сережа, семья уже переселилась в пятое и последнее - в Онегу Новгородской губернии.
Первыми музыкальными воспитателями Сережи стали его мать и гувернантка мадемуазель Дефер.
Дальнейшее его музыкальное образование проходило под руководством институтской подруги матери,
пианистки Анны Даниловны Орнатской.
Особую роль в жизни Сережи сыграла бабушка - генеральша Софья Александровна Бутакова,
которая иногда увозила любимого внука к себе в Новгород.
В доме бабушки он часто слышал старинные песни и былины, которые бабушка знала на память
В этом доме Сережа встретился и с собирателем русских былин, гусляром Трофимом Рябининым.
А весной каждое утро мимо бабушкиного дома проходил пастушок, играя на берестяной жалейке.
Живя у бабушки, Сережа часто бывал с ней на службах и причащался Святых Таин.
Он посещал и новгородские монастыри, где слушал монашеское пение - старинные знаменные распевы,
и где, вероятно, впервые услышал о канонах Осмогласия - "ангельского пения", как называли его на Руси.
Иногда мальчик заходил во двор стоявшего неподалеку храма Феодора Стратилата,
где знакомый пономарь поднимал его на колокольню.
Мальчик узнал разные звоны, имена колоколов, и научился различать их по голосам - вечевые и набатные,
благовестные и полиелейные.
х чарующее переливчатое пение навсегда осталось в сердце великого музыканта.
И через много лет этот незабываемый звон Новгородских колоколов вдруг воскреснет в звуках
его 2-го фортепианного концерта, как голос Святой Руси.
Души Своих избранников Господь воспитывает лишением и страданием, проводя через череду утрат,
через слезы и тернии. Дарованный Богом талант мальчика требовал образования и развития;
а лучшие учителя, способные его дать, находились в Петербурге и Москве.
И в 1882 году закончилось детство музыканта: имение было продано за долги, семья Рахманиновых разорилась,
и была вынуждена переехать к родным в Петербург, где Сергея приняли в подготовительные классы при консерватории.
В эти дни его любимая старшая сестра Елена умирает от лейкемии, младшая София от дифтерита,
отец покидает семью, а мать, не перенеся череду страшных ударов, замыкается в себе.
По совету двоюродного брата, знаменитого пианиста Александра Зилоти,
Сергей поступает в Москву на воспитание к известному педагогу Николаю Сергеевичу Звереву,
а затем и сам Зилоти принимает его в свой класс.
Здесь юный пианист навсегда попадает под влияние Петра Ильича Чайковского, и утверждается в решении
писать музыку.
С 1885 г. Рахманинов поступает в Московскую консерваторию, где под руководством С.И.Танеева и А.С.Аренского
изучает композицию.
Консерваторию он заканчивает с отличием и большой золотой медалью, по двум классам:
фортепиано и композиции.
Огромную поддержку оказали юному музыканту его знаменитые наставники - Зилоти, Чайковский и Танеев,
и прозорливее многих оказался музыкальный издатель Карл Гутхейль,
с самого начала оказавший Рахманинову поддержку, и ставший главным его издателем В России.
Консерватория
В 1895 году, когда Рахманинов начинает работу над своей первой симфонией, Москва уже содрогалась
от зловещих слухов.
Рев толпы на Ходынке и разгоравшееся зарево жестокого и бессмысленного русского терроризма -
вот черты того времени, когда первые звуки симфонии легли на листы партитур.
В то время, когда миллионы людей теряли веру, когда Россия сотрясалась и рушилась, погрязая в войнах,
грабежах и убийствах, Рахманинов созидал Ее в музыке еще более совершенной, молитвенной
и духовно могущественной.
В том и заключался его особый духовный дар, особая чудотворная сила - иметь стойкость и прозорливость,
чтобы среди разрушения и отчаяния провидеть грядущее возрождение и новый образ великой России.
Рахманинов писал не о прошлом, а о будущем, не фантазируя, а прорицая.
В1897 году симфония провалилась на премьере из-за никудышного исполнения Глазуновым...
Критики злорадствовали...
На грани отчаяния юный музыкант сбегает из сумасшедшей столицы в патриархальный Новгород,
к любимой бабушке Софье, чтобы залечить душевные раны, и понемногу ему снова открывается поэтичная
и молитвенная, живая и любящая Русь его детства.
К осени 1897 года Рахманинов принимает приглашение в частную оперу Саввы Мамонтова,
где происходит его встреча с Федором Шаляпиным, положившая начало многолетней дружбе.
Тогда впервые заговорили о Рахманинове, как о выдающемся дирижере.
Подчинив оркестр строгой дисциплине, Рахманинов заставил его звучать так, как он не звучал прежде.
Талантливые, но капризные музыканты были вынуждены признать правоту замечаний нового дирижера,
и, наконец, исполнились к нему глубокой благодарности и уважения.
Труднее всего было обуздать Шаляпина, чей гений на всех действовал ошеломляюще,
в том числе и на самого Рахманинова.
Но Рахманинов был единственным, кто сумел найти к нему подход.
Через Шаляпина и МХАТ, во время гастролей театра в Ялте произошла встреча Рахманинова с А.П.Чеховым,
беседы с которым многое открыли молодому музыканту.
На вопрос о вере Антон Павлович грустно улыбнувшись, признался, что из всей своей детской веры сохранил только
любовь к колокольному звону.
Однако в этих беседах для Рахманинова открылся особый уникальный путь России и значение
его собственного ей служения.
Работавший в это время над замыслом "Вишневого сада", Чехов показал Рахманинову тот нужный ему для
осмысления образ уходящей России, которая неумолимо исчезает, и спасти которую невозможно,
но трудиться во имя Ее - дело совести русского человека.
Эта горячо любимая, но навсегда уходящая Россия наверное связывалась в сознании музыканта
с тенистым парком в потерянном родительском имении, который однажды у него на глазах наполнили
деловитые мужики с топорами и пилами.
И отчаянная, и, вместе с тем, спасительная мысль о рыцарской верности до конца страждущей Отчизне
вновь охватила и воодушевила музыканта.
У России есть путь и задача в истории, а значит, есть будущее!
У России есть ее сила и святость, ее герои, святые и светочи!
И нет ничего непоправимого, если у России сохранится ее кроткая, любящая душа.
И утешительные слова Ани из "Вишневого сада" для многих русских людей прозвучали тогда,
как обращение к уходящей России:
" - Мама, ты плачешь? Милая, добрая, хорошая моя мама, моя прекрасная, я люблю тебя... я благословляю тебя.
Вишневый сад продан, его уже нет, это правда, правда, но не плачь, мама, у тебя осталась жизнь впереди,
Осталась твоя хорошая, чистая душа...
Пойдем со мной, пойдем, милая, отсюда, пойдем!..
Мы насадим новый сад, роскошнее этого, ты увидишь его, поймешь, и радость, тихая, глубокая радость
опустится на твою душу, как солнце в вечерний час, и ты улыбнешься, мама!"
(А.Чехов "Вишневый сад").
И совсем иные переживания принесла встреча с Толстым, перед которым Рахманинов прежде благоговел.
От единственной беседы с Львом Николаевичем остался неприятный осадок.
Старик Толстой был раздражен на всех и вся, и брюзжал, что поэзия и музыка - вздор.
Бетховен - тоже вздор, Пушкин и Лермонтов - вздор...
Выслушав рассуждения великого писателя, Рахманинов более всего в силу своей обычной молчаливости
не стал ему возражать, но покинув его гостинную, вздохнул с облегчением.
Однако вера Рахманинова в свое служение подверглась испытанию...
В 1900 году сказалось огромное напряжение первых лет творчества, и Рахманинов заболел.
В результате душевной болезни особенно пострадала его вера в то, что людям нужна его музыка.
Композитор так страдал, что родные и друзья стали бояться за его рассудок.
Они поняли, что нужна помощь врача, и обратились к знаменитому психиатру Николаю Владимировичу Далю.
Простые и дружеские беседы доктора Даля с Рахманиновым оказали необычайно благотворное действие
шаг за шагом он убедил композитора в необходимости следовать своему предназначению,
убедил в необходимости писать музыку и рассеял сомнения в собственной никчемности.
Не нужно пренебрегать дарованием, не нужно закапывать данный Богом талант:
Рахманинов нужен России, что бы не говорили и не писали продажные писаки...
Словно пробудившись, Рахманинов вновь приступает к работе, и к началу 1901 года завершает
2-й фортепьянный концерт, который был посвящен Н.Далю.
Москва 1901 года встречает его в зловещей лихорадке
Массовые драки на Трубной и на Хитровке, грабежи в переулках, рабочие стачки, террористы с бомбами в саквояжах,
холод, страх и неуверенность повсюду.
Но, как бы в ответ общему озлоблению, Рахманинов вновь находит в себе силы писать о светлом и возвышенном.
Со своей невестой Натальей Сатиной он посещает Третьяковскую галерею, и подолгу всматривается
в полотна Левитана, желая еще полнее и точнее запечатлеть в себе душу великой России.
Эту бессмертную душу он задумал сохранить в своей музыке во всей ее первозданной чистоте,
чтобы снова вдохнуть в ту будущую великую страну, которую однажды воскресит Господь, как Лазаря,
и исцелит от проказы, как Иова.
Для того и нужна его музыка, как нужны картины Левитана и поэзия Пушкина.
И среди общего хаоса и уныния начинает все громче звучать колокольный призыв 2-го фортепианного концерта,
принесшего ему всемирную славу.
В эти дни он венчается с Натальей Сатиной, и начинает принимать приглашения от европейских музыкальных обществ.
С первых европейских гастролей начинается всемирный триумф музыки Рахманинова.
К 1904 год кризис в России усугубляется.
Начинается война с Японией и осада Порт - Артура, все больше и больше русской крови требует бойня в Манчжурии.
17 января, в день рождения Чехова, МХАТ ставит "Вишневый сад", и в тот же год Россия прощается
с великим писателем.
Смерть Чехова Рахманинов переживает как личную утрату, и чувствует себя еще более одиноким.
Эта утрата становится для него знаком присутствия какой - то почти осязаемой тьмы,
неумолимо наползавшей на Россию...
Осенью музыкант получает приглашение занять место дирижера Большого Театра.
Интриганы из РМО и настроенные ими оркестранты встречают Рахманинова враждебно,
но молодой дирижер проявляет необычайную волю и самообладание, и успех его выступлений обращает
ненависть в восторг и обожание.
1906 год Рахманинов проводит в Италии, где к осени 1907 года им написана 2-я симфония.
В 1908 году состоялась ее премьера в Москве, а летом 1909 года написан 3-й концерт для фортепиано.
Осенью 1910 года композитор посещает Америку.
В то же лето вернувшись в Россию, он пишет Литургию Иоанна Златоустого.
Окидывая взглядом русский период творчества Рахманинова, вряд ли можно согласиться с мыслью М.Горького
о том, что десятилетие 1907-17 гг. заслуживает имени "самого позорного и бездарного"
в истории русской интеллигенции.
Действительно, многие художники были подавлены, и искали для себя в искусстве не пути, а убежища,
но такого нельзя сказать о Рахманинове и тех, кто разделял его веру.
Рахманинов покинул Россию осенью 1917 года, уезжая на концертный сезон в Скандинавию,
но живя во Франции и Америке, он не стал ни французом, ни американцем, общаясь лишь с близкими
ему русскими людьми.
Он тяжело переживал трагедию революции, коммунистического террора, гражданской войны, кровавых репрессий,
и не менее мучительным переживанием для композитора было узнать о начале кровопролитной войны
с Германией, о том, что Святая Русь его детства вновь лежит в руинах, и гусеницы вражеских машин
вдавливают в землю ее хрупкую красоту и тысячелетнюю историю.
И в годы Великой Отечественной Войны его публичные концерты в помощь Красной армии послужили
личным вкладом музыканта в дело победы над фашизмом.
С первого концерта в маленьком городке Провиденс в штате Род-Айленд началась
концертная деятельность Рахманинова, которая продолжалась без перерыва почти 25 лет.
Провиденс, начало 20 века
В Америке Сергей Рахманинов добился ошеломляющего успеха, который когда-либо сопутствовал здесь
иностранному исполнителю. Слушателей привлекало не только высокое исполнительское мастерство Рахманинова,
но и манера его игры и внешний аскетизм, за которым скрывалась яркая натура гениального музыканта.
«Человек, способный в такой манере и с такой силой выражать свои чувства, должен, прежде всего,
научиться владеть ими в совершенстве, быть им хозяином…» —
было написано в одной из рецензий.
Вплоть до 1926 года Сергей Рахманинов не писал значительных произведений;
творческий кризис, таким образом, продолжался около 10 лет.
Лишь в 1926-1927 гг. появляются новые произведения:
Четвертый концерт и Три русские песни.
В течение жизни за рубежом (1918-1943) Рахманинов создал всего 6 произведений,
однако они принадлежат к вершинам русской и мировой музыки, все эти поздние сочинения
отмечены глубоким трагизмом, пронизаны любовью к России.
Рахманинов до конца жизни оставался русским композитором.
В эмиграции Рахманинов почти прекратил свои дирижерские выступления,
хотя в Америке его приглашали занять пост руководителя Бостонского симфонического оркестра,
а позже оркестра города Цинциннати.
Но он не согласился и лишь изредка вставал за дирижерский пульт, когда исполнялись его собственные сочинения.
В 1941 году Сергей Рахманинов закончил свое последнее произведение,
многими признанное как величайшее его создание, — «Симфонические танцы».
Последние годы Рахманинова были омрачены смертельной болезнью (рак легких).
Однако, несмотря на это, он продолжал концертную деятельность, прекращенную лишь незадолго до смерти.
Всего за шесть недель до смерти Рахманинов выступал с первым концертом Бетховена
и со своей «Рапсодией на тему Паганини».
Приступ болезни заставили прервать концертную поездку.
Перед смертью на его имя пришла телеграмма от советских композиторов, поздравлявших его с семидесятилетием.
Сведения о родственниках
Жена — Наталья Александровна Рахманинова, в девичестве Сатина (1877-1951),
окончила Московскую консерваторию по классу фортепиано.
Сергей и Наталья
Дочь — Ирина, родилась в 1903 г. на тамбовской земле, в селе Ивановка.
Ирина получила образование в Америке, окончив колледж и в совершенстве овладев английским
и французским языками.
В 20-30-е годы XX века жила в Париже.
Здесь в 1924 г. Ирина вышла замуж за князя Петра Григорьевича Волконского, художника, сына эмигранта.
Ирина и Петр
Семейное счастье было недолгим, через год Волконский скоропостижно скончался в возрасте 28 лет.
Дочь Софья родилась уже после смерти отца в 1925 г.
Во время Второй мировой войны Ирина с Софьей успели покинуть Париж до захвата его немцами.
Они переехали в Нью-Йорк.
Княгиня Ирина Волконская скончалась в 1969 г.
Ее дочь Софья умерла в 1968 г. на Багамских островах.
Софья
Рахманинов с маленькой соней (Софинкой)
Дочь — Татьяна, родилась в 1907 г. в селе Ивановка.
Образование получила в Америке, окончила гимназию в Нью-Йорке.
С 30-х годов ХХ века Татьяна жила в Париже.
Здесь она вышла замуж за Бориса Юльевича Конюса, сына известного музыкального педагога,
скрипача и композитора, учившегося вместе с Рахманиновым в Московской консерватории.
У Татьяны и Бориса родился сын, Александр.
Всю Вторую мировую войну Татьяна прожила в Париже.
В 30-е — 40-е гг. Татьяна следила за имением родителей в Швейцарии, впоследствии наследовала его.
Умерла Т.Конюс в 1961 г.
Таня и Ирина
Рахманинов с внуками Софинкой и Сашей
Александр Рахманинов-Конюс — единственный внук великого композитора.
Имение Сенар в Швейцарии принадлежит ему, он наследник архива, автографов, писем С.В.Рахманинова.
Александр — юрист, очень много делает для сохранения памяти о знаменитом деде.
Он часто приезжает в Россию, является организатором конкурсов им. С.В.Рахманинова,
президентом Международной ассоциации друзей Рахманинова, организатором Рахманиновских
торжеств в Швейцарии.
Про имение Сенар из воспоминаний жены Рахманинова.
"В 1930 году к нам приехал О. О. Риземан, который собирался написать биографию Сергея Васильевича.
Он с таким восторгом рассказывал о жизни в Швейцарии и так уговаривал Сергея Васильевича купить
там какой-нибудь участок земли, чтобы проводить летний отдых в этой покойной стране,
что Сергей Васильевич решил съездить туда.
Он давно тяготился ежегодными поисками дач в Европе и говорил о желании осесть в определённом месте,
не мотаясь по дачам и курортам на старости лет.
Мы поехали в Швейцарию в конце августа и остановились у друзей Риземана —
проф. Крамера с женой, живших на своей вилле на берегу Фирвальдштетского озера, недалеко от Люцерна.
Мы разъезжали по всем окрестностям и тщательно осматривали предлагаемые участки.
Наконец мы нашли хорошее место около Гертенштейна, принадлежавшее одной вдове.
Место это очень понравилось Сергею Васильевичу, и он сразу его купил.
В этом имении был большой трёхэтажный очень старый дом.
Сергей Васильевич решил его снести и выстроить новый со всеми удобствами.
Дом наш был выстроен на месте большой скалы, которую пришлось взорвать.
В течение двух лет, пока строился этот дом, мы жили в сравнительно небольшом флигеле.
Рабочие приходили в 6 часов утра и начинали работать какими-то буравами. Адский шум не давал нам спать.
Сергей Васильевич был так увлечён строительством, что относился к этому снисходительно.
Он любил рассматривать с архитектором все планы, с удовольствием расхаживал с ним по постройке
и ещё больше увлекался разговорами с садовником, который распланировал сад.
Весь пустой участок перед будущим домом пришлось заполнить на два с половиной метра глубины
громадными глыбами гранита, оставшимися от взрыва скалы.
Это было покрыто землёй и засеяно травой.
Через два-три года участок этот превратился в великолепный зелёный луг,
расстилавшийся перед домом.
Крутой обрыв от дома к озеру пришлось из-за оползней выложить камнями, получилась настоящая стена,
которая была прозвана Гибралтаром.
Пока строился дом, к нам во флигель нередко приезжали русские друзья:
Горовиц с женой, скрипач Мильштейн, виолончелист Пятигорский и другие.
В эти дни было много хорошей музыки.
Наш новый дом был выстроен в стиле модерн, с тремя большими террасами, с видом на озеро,
на гору Пилатус с одной стороны, и гору Риги — с другой.
Сергей Васильевич снёс старую пристань для лодок и выстроил на этом месте новую для моторной лодки.
Площадка около пристани была выстлана гранитными плитами, на ней две скамейки,
и от неё широкая лестница, спускающаяся прямо в озеро.
Гора Риги
Дом был выстроен очень удачно.
Он был красив и уютен.
Одна из дверей большой прихожей вела в студию Сергея Васильевича, которая была расположена
на западной стороне дома.
Это была большая комната с двумя громадными окнами, из которых была видна лестница,
спускающаяся прямо в озеро.
Что касается сада, то он был полон цветущих кустарников, и только очень небольшой участок
был оставлен незасаженным для земляники и небольшого огорода.
Сергей Васильевич с такой любовью сажал каждый куст и дерево.
Приезжая весной в Сенар, он первым делом обходил свои насаждения, смотря,
на сколько они выросли с осени.
К сожалению, ему не пришлось увидеть Сенар после войны 1939–1945 годов.
Как он был бы поражён, увидав, как выросли все его посадки и как всё было действительно необыкновенно красиво.
Хорошо было приезжать весной после концертного сезона и утомительных поездок по Америке и Европе к себе домой,
в наш чудесный Сенар.
Всем нам было там так уютно и хорошо.
Красивый поместительный дом со всеми удобствами, сад, полный цветов, великолепное купанье, тишина…
Только два раза мне пришлось уговаривать и убеждать Сергея Васильевича ненадолго уехать из Сенара
на курорт для лечения его пальцев, так как боль в одном из пальцев пугала его и немного мешала играть.
В первый же год по окончании работы в доме он сочинил, живя в Сенаре, одну из лучших своих вещей —
Рапсодию для фортепиано с оркестром.
Это было в 1934 году.
Следующие два лета в Сенаре он работал и окончил свою Третью симфонию.
В 1938 году ему хотелось отдохнуть, и он ограничился только просмотром разных мелких вещей и
вырабатыванием планов для будущей большой работы.
Его глубоко огорчила смерть Шаляпина,его большого друга ещё с юности, весной 1938 года,
и он постоянно вспоминал о нём.
Весной 1939 года Сергей Васильевич поскользнулся в столовой и тяжело упал.
Я была рядом на террасе. Бывший с ним англичанин г. Локкарт, временно исполнявший обязанности секретаря
Сергея Васильевича, так растерялся, что даже не позвал меня.
Но прибежала, услыхав грохот, экономка, и мы втроём отвезли на лифте бледного, как смерть, С
ергея Васильевича наверх и уложили в кровать.
Из Люцерна был вызван доктор, который велел ему лежать; он сказал, что, по-видимому, перелома нет.
Приехав на другой день, доктор убедился, что кроме сильного ушиба и потрясения от падения ничего нет.
Он сказал, что Сергей Васильевич может встать и скоро ему можно будет начать играть.
У Сергея Васильевича всё же долго болела левая нога, а рука около кисти была совсем синяя.
Ушиб был настолько сильный, что в продолжение всего лета Сергей Васильевич гулял по саду прихрамывая
и с двумя палками.
Когда позже мы поехали в Люцерн к хирургу Бруну, чтобы сделать рентгеновский снимок,
Сергей Васильевич беспокоился в особенности о руке;
Брун сказал мне с восхищением, что за всю свою многолетнюю практику он не видал такой
совершенной по форме руки".
руки Рахманинова
Увлечения
Главным увлечением Сергея Рахманинова (после музыки, разумеется) была техника.
Всем гостям роскошной виллы «Сенар», расположенной под Люцерном и названной по первым буквам
имен владельцев — Сергей и Наталья Рахманиновы, непременно демонстрировались лифт,
пылесос и игрушечная железная дорога.
А на свое изобретение — муфту с грелкой внутри для согревания рук перед концертом —
Сергей Рахманинов даже получил патент.
Поддерживал композитор и конструктора вертолетов — Сикорского,
так что вертолетная промышленность США многим обязана русским людям —
Сикорскому и Рахманинову.
Игорь Сикорский
Особой страстью Рахманинова были автомобили.
Знаменитейший скрипач Натан Мильштейн вспоминал: «Рахманинов очень любил водить автомашину.
Каждый год Рахманинов покупал новый «кадиллак» или «континенталь», потому что не любил возиться с ремонтом».
Почти каждое лето, гостя в Ивановке, он понемногу заинтересовался, а потом и сильно
увлекся сельским хозяйством.
Унаследовав от отца любовь к лошадям, он великолепно ездил верхом и любил объезжать молодых лошадей.
Все свободные от занятий часы он проводил в поле среди крестьян, наблюдая за ходом работ.
Нередко он завидовал тем, кто был свободнее его и мог больше времени отдавать хозяйству.
Стремясь улучшить хозяйство, он много средств тратил на улучшение инвентаря,
пород скота и приведение в порядок внешнего вида усадьбы с ее большими садами и службами.
Всякая неудача его искренне огорчала.
Удачный посев, хорошая пахота, порядок в конюшне, в молочном хозяйстве сильно радовали его
и всегда приводили в хорошее настроение.
У него была большая библиотека.
Каждую осень он привозил с собой из Европы наиболее понравившиеся ему прочитанные за лето книги.
Давая их близким и друзьям, он делился с ними впечатлениями о прочитанном.
Последние годы он увлекался также чтением речей знаменитых русских адвокатов и судебных деятелей,
восторгаясь красотой их языка.
Он также увлекался историей и читал много соответствующей литературы.
Враги
Вражда, возникшая между директором консерватории Сафоновым и Зилоти,
была перенесена Сафоновым и на Рахманинова, когда последний был еще учеником консерватории.
Сафонов
Сафонов недолюбливал Рахманинова и как пианиста, и как человека.
Поэтому в тяжелый период, в 1897-1899 гг., когда С.Рахманинов очень нуждался в каком-то заработке,
рассчитывать на профессуру в консерватории или на выступления в концертах Русского музыкального общества
он не мог.
Возможно, что Сафонов переменил бы свое отношение к нему, если бы Рахманинов сделал шаг навстречу Сафонову.
Но как ни нуждался Рахманинов, конечно, ни гордость, ни самолюбие, ни достоинство никогда не позволили
бы ему это сделать.
При случайных встречах с Сафоновым, Альтани и другими власть имущими стоило только Рахманинову подумать,
что его могут заподозрить в заискивании, как лицо молодого артиста делалось суровым,
и он принимал совершенно неприступный вид.
В последующий период, когда С.Рахманинов пытался совмещать все свои музыкальные специальности -
и композиторскую, и исполнительскую, и дирижерскую, это вызывало много критических откликов
в музыкальных кругах.
Недолюбливавшие его консерваторские круги во главе с Ипполитовым-Ивановым говорили,
что с ним никто не уживется, так как он слишком требователен, суров и непреклонен,
а один из музыкальных критиков писал, что «Рахманинов жжет свою свечу с трех концов».
Соратники
Сергей Рахманинов, еще учась в консерватории, имел много друзей из музыкальной среды,
среди них были и его сокурсники, и те, кто уже был связан с музыкой профессионально —
музыканты, композиторы, певцы.
Учась в Московской консерватории, Сергей Рахманинов тесно сошелся с Александром Скрябиным,
будущим великим русским композитором и пианистом, с которым продолжал дружить до самой
его смерти в 1915 году.
Еще одним товарищем, с которым он был дружен в годы учебы, был Юлий Эдуардович Конюс.
Он, также как и Рахманинов, эмигрировал после революции и жил во Франции,
где они впоследствии часто встречались, и с которым Рахманинов переписывался на протяжении многих лет.
Впоследствии его младшая дочь вышла замуж за сына Конюса.
Последние несколько лет учебы в консерватории Рахманинов часто общался с П.И. Чайковским,
который внимательно наблюдал за талантливым студентом и во многом помогал ему.
Долгие годы дружбы соединяли Рахманинова и с его учителем и старшим товарищем С.И.Танеевым.
Придя на должность второго дирижера в театре С.И.Мамонтова, Рахманинов встретился
с выдающимися русскими художниками и артистами — В.Серовым, К.Коровиным, Н.И.Забелой-Врубель.
Слабости
К слабостям Сергея Рахманинова можно отнести то, что он очень тяжело переносил какие-либо неудачи.
Они надолго выводили его из равновесия и приводили к унынию и депрессиям.
К тому же, Сергей Рахманинов был не слишком хорошим педагогом.
Частные уроки, которые он вынужден был давать в период 1987-1990 гг., вызывали у него отвращение,
его раздражало неумение учеников, их непонимание.
Он был с ними вспыльчив, нетерпелив.
Возможно, это сказалось на его отношении к преподаванию и в дальнейшем, поэтому у Рахманинова
не было учеников и последователей его мастерства.
Увлечение Рахманинова автомобилями, первый из которых он приобрел еще в 1914 году,
со временем превратилась в настоящую слабость музыканта.
Сергей Васильевич «страдал» от нанесенной автомобилю царапины, отменял поездки, если накрапывал дождь,
чтобы, не дай бог, как-нибудь не пострадала окраска машины, и ни за что не давал,
за очень редкими исключениями, управлять машиной другим лицам.
Такое отношение к автомобилям было предметом частых шуток в семье,
но Сергей Васильевич оставался непоколебимым.
Шоферы, служившие у него, знали, как угодить Сергею Васильевичу.
Кажется, ничто не доставляло ему такого удовлетворения, как подача машины в хорошем виде,
то есть вымытой и блестящей от начищенных металлических частей.
Еще одной слабостью Рахманинова была любовь к хорошим костюмам.
Исключительно скромный в привычках, редко тративший на себя деньги, Сергей Васильевич не жалел средств,
когда речь шла о хорошей одежде.
Он одевался всегда у лучшего портного Англии.
Рахманинов, смеясь, рассказывал со слов своего английского менеджера историю,
как после его концерта один из слушателей, встретив этого менеджера, обратился к нему с вопросом
не об игре Сергея Васильевича, не об исполнении какого-нибудь произведения, а о том,
у какого портного так поразительно хорошо одевается Рахманинов
. Посетитель был очень доволен, узнав, что портной английский.
Музыка Сергея Васильевича произвела на него меньше впечатления, чем костюм.
Сильные стороны
Мзыкальный талант Сергея Рахманинова проявился очень рано.
Уже в четыре года он играл со своим дедом на фортепиано в четыре руки.
Учась в консерватории, он поражал своих учителей феноменальным слухом и памятью.
Ему достаточно было посмотреть ноты пьесы, и он уже мог ее сыграть.
Современники в музыкальном кругу ставили Сергея Рахманинова очень высоко уже в очень юном возрасте.
Обратив внимание на талантливого студента, П.И.Чайковский сказал:
«Я предсказываю ему великое будущее».
Все творчество Рахманинова пронизано русским духом.
В нем отражены детские впечатления от народных песен, церковной русской музыки.
В 47 лет покинув Россию, он до конца остался патриотом, глубоко переживающим свою разлуку с родиной.
Находясь в эмиграции, он писал:
«Я пишу ту музыку, которую слышу внутри себя. Я русский композитор, и мое отечество воздействовало
и на мой темперамент, и на мое мировоззрение, поэтому и музыка моя — русская…»
Во время Великой Отечественной войны денежный сбор от одного из своих концертов Рахманинов передал
в Фонд обороны СССР со словами:
«От одного из русских посильная помощь русскому народу в его борьбе с врагом.
Хочу верить, верю в полную победу».
По-видимому, это повлияло на лояльное отношение советского правительства к памяти
и наследию