Целый год. Целый год они переписывались. Были друг у друга самыми близкими. Делились самым сокровенным. Доверяли самое постыдное. Не было роднее человека ни у неё, ни у него.

- Я буду через месяц в твоём городе. Три дня, - написал он однажды.

То ли по делам, то ли, чтобы увидеть её. Не знаю. Но, она обрадовалась. Он тоже был счастлив.

Она сидела на диете, бегала по утрам; эпиляция, чистка лица, маникюр, педикюр, парикмахер Серёжа. Она готовилась. Готовился ли он? Не знаю. Слежку не устраивала, со свечкой не стояла, мухой в форточку не залетала, но, из самолёта он вышел подтянутым, с аккуратной причёской и с гладкими пятками.

Он пригласил её в ресторан. На ней новое платье, на нём рубашка. Волнение запивают аперитивом и заедают хлебными палочками.

Не прошло и часа. Тишина. Не о чем говорить. И это не комфортное молчание стареющей пары, что сорок лет вместе. Это тягостное молчание чужих людей.

Три дня угнетающей тишины, растерянности, попытки, что-либо изменить (и с его стороны, и с её). Тщетно.

Он сел в Боинг, она в такси. Каждый – к себе домой. Обратно. Туда, где не рядом. Туда, где не вместе.

Через час он написал:

- Я уже дома.

- Я рада, - ответила она.

Было шесть часов вечера.

В три ночи они ещё не спали, - переписывались.
(С)