Пожалуй, стало бы явным заблуждением горделиво считать, что повальное увлечение производством самодельного оружия в годы второй мировой войны было характерно лишь для партизан Белоруссии. Нет, подобным народным творчеством грешили партизаны и подпольщики Смоленска и Брянска, Украины и Прибалтики, стран Бенилюкса и Скандинавии. Стоит немного попутешествовать по военным музеям Европы, и нам обязательно попадутся малость доработанные в плане удобства применения обрезы винтовок Krag-Jorgensen и MAS Mle36, использовавшиеся по их прямому назначению бойцами норвежского и бельгийского Сопротивления. Можно уважительно оценить масштабы подпольного производства
9-мм пистолетов-пулемётов в Польше – в 1942-44 гг. более 1300 их единиц было собрано буквально под самым носом у оккупантов для нужд партизан Гвардии Людовой и Армии Крайовой. Выпуск самодельного оружия и частей к нему активно и бесстрашно вёлся в городских кварталах и мастерских Варшавы, на «фабрике №5» в Кракове, на заводах в Радоме. В основном, это были различные вариации на тему английской системы STEN. Точные копии и подражания, отличавшиеся и по виду, и по качеству, делались Юлианом Дуракиевичем, Стефаном Якубовским, Хенриком Дуткиевичем. Пистолеты-пулемёты Blyskawica, Liquidator Зигмунда Дидо, KIS Поликарпа Рыбицки, Витольда Шафрански и Станислава Скорупки, STEN PM Конрада Ярнушкиевича и Йозефа Каплера, KOP/PAL Эдварда Влочковского и Стефана Навроцки заслужили в жарких боях варшавского восстания 1944 года репутацию надёжного и неприхотливого оружия. Собирали порядком упрощённые варианты и без того простых STENов также деловитые подпольщики Дании. «Безумству храбрых поём мы песню…».
Однако самое время вернуться домой, в Россию-матушку. Нам всегда было, есть и долго будет, чем гордиться. Конечно же, благодаря загадочной русской душе, нестандартному мышлению и умелым рукам…
Чудо-пресс
Как уже говорилось в первой серии, с патронным снабжением партизанских формирований Белоруссии и северо-западной Украины частенько имели место быть определённые трудности. Даже в крупных «центровых» соединениях, имевших перманентную связь с «Большой землёй», огромная потребность личного состава в боеприпасах к отечественному стрелковому оружию удовлетворялась лишь частично и крайне эпизодически. Тысячи телеграмм с настоятельными требованиями обеспечения отрядов и бригад 7,62-мм пистолетными и винтовочно-пулемётными патронами бойко шли в ЦШПД, в них открытым текстом говорилось, что ввиду малых запасов боеприпасов операции партизан не могли достигнуть желаемого размаха. Что делать и как дальше жить? Удивительно, но счастливому разрешению некстати возникших патронных проблем в определённой степени поспособствовала крайне нетривиальная идея П.К. Пономаренко о практическом использовании захваченных партизанами трофейных немецких патронов. Как вы догадываетесь, для стрельбы из «табельных» образцов советского стрелкового оружия.
Первые опыты, правда, не удались – вплотную занявшимся по заказу ЦШПД реализацией этой достаточно абсурдной мысли (уж больно разительно отличались по своей конструкции, калибру, линейным размерам и способу фиксации в патроннике оружия наши и немецкие боеприпасы) специалистам оборонных заводов пришлось вволю поэкспериментировать с переснаряжением стреляных отечественных гильз, используя в этом увлекательном процессе некоторые элементы немецких патронов – капсюли, порох, обжатые до нужного калибра пули. Конечно, трудоёмкость оказалась слишком высокой, технология – сложной, эффективность – низкой, особенно если учесть, что все работы по переснаряжению патронов предполагалось вести в лесных оружейных мастерских силами самих партизан.
В 1942 году на волне трудового энтузиазма одно из московских конструкторских бюро Народного Комиссариата Вооружения Союза ССР (а именно ОКБ-44) всерьёз озаботилось животрепещущей темой под вполне конкретным шифром «Изыскание метода использования трофейных винтовочных и пистолетных патронов для стрельбы из отечественного оружия в условиях партизанских отрядов». Результатом ударной работы коллектива бюро в составе начальника Забегина Александра Иосифовича, главного инженера Поташника Семена Исааковича, начальника опытного цеха Гришина Александра Прокофьевича и технолога Безыменского Моисея Яковлевича стал поистине уникальный механизм – винтовой ручной пресс ВП-1.
Это было переносное 23-килограммовое цельнометаллическое приспособление для механической переработки германских пистолетных патронов 9х19 Parabellum и винтовочно-пулемётных 7,92х57 Mauser с целью дальнейшего их применения для ведения стрельбы из отечественных пистолетов и пистолетов-пулемётов под патрон 7,62х25 ТТ и, соответственно, винтовок под патрон 7,62х54Р. Планируемая переработка подразумевала полное использование всех элементов трофейных патронов – гильз, пуль, пороховых зарядов и капсюлей. Эстафета технологического процесса состояла из пяти основных этапов: разрядка патронов, переобжим гильзы, откуска гильзы (для винтовочных патронов), калибровка пули (для пистолетных патронов – после переобжима цилиндрической гильзы до бутылочной формы, высадка опорного ската пули, являющегося «ведущим пояском, обеспечивающим форсирование пули при прохождении через канал ствола оружия») и, наконец, сборка переработанных элементов в новый патрон. Если описывать работу прибора без подробностей, вкратце, то получается такая картина маслом. При использовании соответствующих формообразующих матриц из набора рабочего инструмента германская гильза, скажем, винтовочная, последовательно обжималась в прессе до конфигурации верхней части, характерной для отечественной гильзы. Следующей операцией (снова с помощью соответствующих матриц) шёл обжим пули до нужного калибра, и завершалось всё описываемое «безобразие» окончательной сборкой полученных частей в единый патрон (включая немецкий порох).
Согласно официальным отчётам, «проведённые заводские и полигонные испытания переработанных трофейных патронов стрельбой из отечественного оружия показали высокие боевые качества патронов и нормальную работу оружия». При этом внесения каких-либо изменений в детали оружия для стрельбы переделанными пистолетными патронами не требовалось. Что касается винтовочных патронов, то из-за отсутствия выступающего фланца на переработанных гильзах настоятельно рекомендовалась подгибка выбрасывателей затворов винтовок. По тем же техническим причинам автоматическая стрельба из пулемётов системы Максима новыми патронами была невозможна…
Промышленный выпуск оригинальных и крайне полезных приборов ВП-1 наладили в Коврове. Трудовые успехи персонала станкостроительного производства Государственного Союзного ордена Трудового Красного Знамени завода №2 им. К.О. Киркижа Наркомата вооружения неплохо иллюстрирует докладная записка начальника оперативного отдела ЦШПД полковника И.И. Наумова от 3 февраля 1944 года: «…После всестороннего испытания указанного прибора была изготовлена партия в количестве 175 приборов, направлено в тыл противника в партизанские отряды и по сведениям, полученным от командиров партизанских отрядов, Центральному штабу известно, что эти приборы нашли своё практическое применение в отрядах по переделке трофейных патронов для стрельбы из отечественного оружия, в частности в отрядах т.т. ЯХОНТОВА, ПЕРЕПЕЧКИНА, КОЗЛОВА и в других отрядах.
Из отрядов тов. КОЗЛОВА имеется телеграмма, из которой видно, что его отрядами в июне-августе месяцах 1943 года переработано немецких 9 мм. патронов ТТ под калибр 7,62 мм. пистолета-пулемёта ППШ – 300.000 шт., винтовочных 7,92 мм. под калибр 7,62 мм. винтовки обр. 1891/30 г.г. – 120.000 шт.» (стилистика и орфография оригинала сохранены).
«Клин», граната, гранатомёт
Автоматы – хорошо, патроны – просто замечательно, а какая же война без артиллерии? Пусть даже и «карманной»… Осенью 1943 года явно не обделённый талантом уроженец города Кутаиси Тенгиз Евгеньевич Шавгулидзе (до войны, кстати говоря, работавший в Москве инженером-железнодорожником) в дремучих лесах Белоруссии сконструировал… ручной гранатомёт.
Призыв в армию, звание лейтенанта железнодорожного полка, тяжёлые бои на Украине, окружение, плен, побег – такова была дорога Шавгулидзе в партизаны. Весьма скоро признанием недюжинных способностей новичка в освоении оружейных премудростей стала должность инструктора подрывного дела при штабе Минского партизанского соединения. Среди бойцов соединения Тенгиз заслуженно считался «главным изобретателем» и «главным инженером».
Правда, к «ствольной артиллерии» он пришёл не сразу. Ранними, по-настоящему удачными, изобретениями образца весны 1943 года стали самодельные гранаты его системы и так называемые «партизанские клинья». Впрочем, обо всём по порядку.
Первая ручная граната конструкции Шавгулидзе внешне казалась на редкость неуклюжей: несколько отрезков водопроводных труб, соединённых в единое целое и начинённых взрывчаткой (кpуглой шашкой тpотила), кусками железа и проволоки. Запал монтиpовался в тpубке и состоял из капсюля-воспламенителя, пятисантиметрового бикфоpдова шнуpа и капсюля-детонатоpа. Острый дефицит ручных гранат в партизанских арсеналах форсировал «опытные разработки». После громких испытаний на импровизированном полигоне конструкцию единогласно одобрили, взяли «на карандаш» и окрестили «Партизанской гранатой Шавгулидзе», сокращённо ПГШ-1 (кстати, название это вскоре стало фигурировать и в боевых, и в официальных документах). Для «серийного» изготовления гранат (а в день можно было без особого напряжения сил выпускать по 10-15 единиц) в бpигаде №64 им. В.П. Чкалова Минской области устроили «головное предприятие», мастерские-филиалы были торжественно открыты в отрядах им. П.К. Пономаренко и А. Невского. По мере возможностей помогали умельцы из местного населения – в деревне Стаpосек Любанского района деревянные pучки для гранат точили колхозники Василий Голуб и Степан Клышко. Бойки и кожухи делали кузнецы Иван Гоpбунович и Стефан Гук. Короче, дело приобретало небывалый размах. К концу 1943 года только в партизанских отрядах Минской области было собрано более 7000 гранат Шавгулидзе ПГШ-1, ПГШ-2 и ПГШ-3, различавшихся между собой лишь некоторыми нюансами (в частности, силой взрыва и длительностью задержки). По единодушному мнению пользователей-паpтизан, гpанаты-самоделки обладали большей pазpушительной силой, чем серийные образцы, да и вообще, «действовали превосходно, ни одна из них не подвела».
Столь же надёжным стало приспособление под названием «партизанский клин», не хуже толовых шашек, целенаправленно, пускавшее вражеские эшелоны под откос. По эскизам и чертежам бывшего железнодорожника Шавгулидзе такие цельнометаллические клинья (или, как их зачастую именовали, «партизанские переводные стрелки») мастерила колхозная бригада кузнецов под началом Алексея Ивановича Швецова в кузнице деревеньки Комаровичи (ныне Петриковский район Гомельской области). Солидная «стрелка» весом около 20 кг представляла собой клин с откосной рейкой, закреплённые на одной, подогнанной под конфигурацию железнодорожного рельса, основе. Подготовка к фокусу – т.е. установка хитрого устройства и крепление его к рельсу болтами – занимали всего несколько минут. Работало всё гениально просто – наезжая на клин, переднее колесо паровоза накатывалось на наклонную плоскость, буртик бандажа колеса выходил из соприкосновения с рельсом, сдвигаясь вверх и в сторону…
Это был успех. Он заставил совершенствоваться, и вскоре Шавгулидзе, «главный по оружию», замахнулся на гранатомётную тематику – партизанский штаб был весьма заинтересован в ручном гранатомёте, который при явной простоте в обращении и удобстве в пользовании по своим боевым качествам был бы не хуже немецкого миномёта.
Обратимся к воспоминаниям белорусского врача-партизана Минского соединения И.Л. Друяна (вышедшим в 1975 году отдельной книгой под названием «Клятву сдержали»):
«…И такой гранатомёт Тенгиз сконструировал. Принцип его действия был такой. К обычной винтовке прикрепляли «мортиру» – пустую гильзу от 45-миллиметрового снаряда. Выбрасывание гранаты из «мортиры» происходило от выстрела холостого патрона.
Испытания гранатомёта проводили 5 сентября 1943 года… Вот Тенгиз зарядил винтовку, приложился… Негромкий выстрел – и чёрный предмет полетел в дальний конец поляны. Едва коснувшись земли, он с ужасным грохотом взорвался. А когда дым рассеялся, вместо песчаного бугра на месте взрыва темнела довольно глубокая воронка.
Комиссия была в восторге! Все поздравили Тенгиза с новой творческой удачей, а он, как всегда, оставался серьёзен и несколько удивлён».
45-мм партизанские ручные гранатомёты системы Шавгулидзе (ПРГШ) без проволочек и отлагательств принимаются на вооружение особым постановлением штаба соединения. Изготавливающиеся в профильных мастерских в очень приличных количествах (а по состоянию на начало 1944 года было собрано 120 гранатомётов и более 3000 гранат к ним, осколочно-фугасных и противотанковых), «сорокапятки» неизменно становились любимым оружием бойцов отрядов Минской области.
Как было упомянуто чуть выше, в идейной основе ПРГШ лежала достаточно пожилая концепция винтовочного гранатомёта-насадки для стрельбы ружейными гранатами (отечественная конструкция Дьяконова – из той же оперы). Вместе с тем, какая-то часть ручных партизанских гранатомётов делалась из образующейся «некондиции» – винтовок обр. 1891/30 гг. или карабинов обр. 1938 г. с повреждёнными стволами. В таких клинических случаях взамен удаляемой части ствола устанавливалась длиннющая труба-мортирка, деревянный приклад подрезался наискось, получившийся агрегат оснащался складывающейся лёгкой сошкой. Граната всё так же выстреливалась холостым патроном, дальность её полёта доходила до 300 метров, разрыв был сравним со взрывом мины от 50-мм миномёта. Единственный, пожалуй, минус партизанских «Катюш» заключался в полном отсутствии прицельных приспособлений.
Плодовитая работа Т.Е. Шавгулидзе не осталась незамеченной свыше. Его бурная деятельность на благо общей победы была отмечена правительственными наградами – орденом Красного Знамени и медалью «Партизану Отечественной войны» II степени…
Журнал "МастерРужьё". Октябрь 2008