Клоун сидел, прислонившись к стене. На повязке темным фиолетовым пятном расползалась кровь. Комнату Гамзи можно было описать в двух словах так - бардак, доведенный до абсурда. Взять хоть эту кучу клаксонов - ну и откуда он столько взял, возникает вопрос? Надо было как следует следить за тем, как он игрался с алхиматором. Хотя не исключено, что все до единого эти хонкающие устройства он собрал еще до всей заварушки с игрой.
У Карката в руках бинты и вата. Нужно сменить повязку.
Кровь высококровных теплая. Но Гамзи был холодный как лед. Как будто мертвый.
- Сколько можно говорить тебе. Не делай так больше.
Перепачканные бинты постепенно падают на пол. Открывается страшная рана, которая непременно оставит после себя шрам на все предплечье. А все потому, что уследить за клоуном невозможно.
Может быть, если бы Каркат хотел - он бы уследил. Может быть, именно этого и ждет Гамзи Макара.
На Карката пялятся два огромных желтых глаза, которые кажутся почти стеклянными. "Стекл как трезвышко" - это уж точно.
Молча Вантас тянет своего хайблада на кухню, чтобы там как следует промыть рану. Огромный тролль покорно подчиняется. Ему, в общем-то, все равно. Кажется.
Он не реагирует ни на осторожные прикосновения, ни на лекарство, котором Каркат очень бережно обрабатывает рану. Каркат всегда очень старается не сделать больно. Делает, конечно, и часто, но все-таки надо отдать ему должное. Наверно.
- Если бы я был Эквиусом, я бы сказал - как можешь ты так бессмысленно проливать столь ценную кровь, - тихо говорит КК, - но я не Эквиус и мне посрать на ценность крови, она вся одинаково ценная, в общем-то. Если ты сделаешь так еще раз - я не знаю, что придумаю.
Гамзи смотрит все тем же пустым взглядом. Правильно, какой смысл что-то отвечать этому глупому мутанту.
- На руке живого места нет, Гамзи, - хмуро продолжает Каркат, - какой смысл в том, чтобы так себя калечить? Что у тебя в голове происходит вообще?
Да ладно, Каркат, ты ведь знаешь, что дело вообще не в голове. Да, в голове у клоуна полный бедлам, но голова это еще полбеды. Или даже, пожалуй, жалкая четверть.
- Сколько дней ты не ел? Неделю? Две?? Мы сейчас же пойдем и съедим хотя бы что-то, ясно? Даже не надейся на пирог, не получишь. Удивительно, что ты вообще можешь идти, учитывая голод и кровопотерю.
Каркат ворчит, но когда он говорит "мы" - это почему-то звучит тепло. Где-то очень далеко, но все равно ощущается.
Вот только Каркат не знает одной вещи.
А когда узнает - не обрадуется.