Это цитата сообщения Feigele Оригинальное сообщение

АРТПРОСВЕТ: «Бубновый валет», или Откуда родом русский авангардизм

АРТПРОСВЕТ: «Бубновый валет», или Откуда родом русский авангардизм
 

«Бубновый валет»! Мимо этого общества не удалось пройти ни одному значимому русскому авангардисту начала прошлого века. Да что там, они и начались-то с «Бубнового валета». Сегодня мы их записали в классиков авангарда, называем стоящими у истоков. Все классики в свое время оказывались бунтарями, и «бубнововалетовцы» не стали исключением. Целая плеяда ярчайших звезд,без преувеличения навсегда изменивших мир русской живописи: Михаил Ларионов, Наталья Гончарова, Илья Машков, Петр Кончаловский, Давид Бурлюк, Аристарх Лентулов  и другие.

Наталья Гончарова. «Павлин под ярким солнцем (стиль египетский)», 1911.

Любить нельзя ненавидеть. Бенуа и авангард

Кстати, слова «авангард» и «авангардисты» в арт-ключе отнюдь не всегда существовали. Впервые они были применены за несколько месяцев до первой выставки «Бубнового валета» в 1910 году. Сообщества еще не существовало,  но ядро его уже собралось в Москве. Враг/друг будущих ниспровергателей и «сбрасывателей классиков с корабля современности» Александр Бенуа, язвительно увековеченный Давидом Бурлюком в манифесте «Галдящие „бенуа“ и Новое Русское Национальное Искусство», назвал компанию художников, слишком уж далеко отошедших от академических норм,авангардистами. Александр Бенуа вообще немало сделал для «бубнововалетовцев». Не то чтобы от большой любви, скорее наоборот, но истории иной раз свойственна ирония.

Александр Бенуа, художник и историк искусства
 

Александр Бенуа, художник и историк искусства был крайне противоречив и непоследователен в своем отношении к «бубнововалетовцам». Его саркастическое замечание о Ларионове,который мог бы стать «настоящим художником», а он вместо этого всякий примитив пишет — оказалось пророческим. Спустя несколько лет Ларионов был провозглашен основателем неопримитивизма. С легкой руки Бенуа в обиход вошло и выражение «русские сезаннисты» по отношению к  «бубнововалетовцам».

Откуда взялся «бубновый валет»

Что вообще за название такое для людей искусства? Впрочем, привыкших к перфомансам наших современником этим не удивить, а вот если вспомнить, что в ту пору академическую живопись и передвижников сменили символисты «Голубой розы», то легко представить, сколь эпатажно звучало такое название. В высокие сферы искусства привнести игральные карты? Балаган! «Бубнововалетовцам» того и надо было. Кстати, гадалки эту карту трактуют как молодость да буйство крови. Более того, на робах арестантов был нарисован бубновый туз. Какой простор для исходящей возмущением критики, какое раздолье для еще не искушенных авангардом зрителей!

Под таким названием, «Бубновый валет», в 1910 году в Москве состоялась выставка авангардистов. А в следующем году было учреждено сообщество молодых непокорных художников. Особенность в том, что не критики первые начали смеяться над «валетами». Хорошо смеется тот, кто смеется последним? Начать смеяться первым — тоже дело достойное. Илья Машков говорил, что «название нравилось большинству участников этой выставки тем, что оно вызывало в тогдашнем московском сытом мещанстве,  и купечестве,  и дворянстве чувство удивления, изумления, брезгливости».

Только через два года Бурлюк сотоварищи напишут манифест «Пощечина общественному вкусу». Но сама выставка стала такой пощечиной. Она полностью соответствовала названию, напрочь отрицала туманный пафос символистов и консервативные традиции академистов.

Давид Бурлюк

Давид Бурлюк – автор нашумевшего манифеста «Пощечина общественному вкусу», один из организаторов общества «Бубновый валет».

Выставка «Бубновый валет» – здесь зародился русский авангардизм

О классиках, пароходе и любви

Призыв «Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода современности» из манифеста цитируют практически в каждом разговоре о  футуристах и авангардистах, зачастую забывая продолжение его: «Кто не забудет первой любви, тот не узнает любви последней». Бросать классиков значило видеть их классиками и хотеть пойти дальше,чем дошли они. Значило не ненавидеть других, но предъявлять себя. Выставка была не просто скандальной выходкой. «Бубнововалетовцы» пожелали преодолеть пропасть между жизнью и оторванным от нее искусством. И сделали это — смело, нахально, ярко. 

Казимир Малевич, который не был активным членом «Бубнового валета», но выставлялся вместе с ними, сказал, что представленные в 1910 году зрителям картины «были подобны разноцветному пламени». Действительно, и цвета,  и жара, и пламени «бубнововалетовцам» хватало.

Михаил Федорович Ларионов. "Павлины", 1904

Илья Иванович Машков. Натюрморт с фруктами, 1908

Самый старший «валетовец» Петр Кончаловский признаётся: «Всех нас объединяла тогда потребность пойти в атаку против старой живописи». Остальные участники соглашаются. Но далеко ли уйдешь на одном отрицании? Тот же Кончаловский продолжает, что целью «бубнововалетовцев» был отнюдь не эпатаж,  а в первую очередь выразить себя, свое видение на понятном языке — языке живописи, освобожденном от наслоений литературности, салонности, туманного символизма. Малевич определил суть выставки так: «Живопись стала единственным содержанием живописца».

Интенсивность

Именно «Бубновый валет» принес в русскую живопись буйство цвета, упор на  фактуру, холст, мазок. Если бы нужно было определить единственным словом первую выставку «бубнововалетовцев», то лучше всего подошла бы «интенсивность». Это был сплав, взрыв сияния, света, цвета, изумления и  громкого заявления о том, что они — авангардисты — уже пришли, их время настало. И дело,  конечно же, не в том, чтобы  «сбросить»  кого-то, а в том, чтобы самим — быть. Здесь уместно упомянуть слова другого великого ниспровергателя. Примерно в это  же время Пабло Пикассоговорил:  «Когда мы начинали рисовать кубистически, в наши намерения не входило изобретать  кубизм. Мы лишь хотели выразить то, что было в нас самих. Ни один из нас не  составлял особого плана сражения».

«Бубнововалетовцы» возвели в культ телесное, материальное, они вернули живопись на землю, развеяли мистический туман и наполнили ее цветом и плотностью. Идейным центром первой выставки стал написанный Ильей Машковым«Автопортрет и портрет Петра Кончаловского». Почти обнаженные художники-культуристы с гирями, вином, роялем и книгами об искусстве. Такого мир еще не видел!

Илья Иванович Машков. Автопортрет и портрет Петра Кончаловского, 1910

Красавцы-культуристы весьма и весьма отличались от традиционного представления о том, как должен выглядеть художник. Предметность и грубоватая простота ворвались в вялое существование уже отживших свой век академиков и  передвижников, «мирискусников» и «голуборозовцев», оздоровили его и наполнили живым, задорным, сильным — словно здоровая крестьянская кровь влилась в клан вырождающихся, женящихся друг на друге благородных кузенов и кузин. Революция началась не в Смольном, пожалуй.

Илье Машкову досталось больше всех на этой выставке, о чем он со смехом и  сообщал: мол, в смысле ругани я нынче самый знаменитый. Его натурщиц называли избитыми и размалёванными, а его самого — дикарем, сумевшим воплотить радость от впервые увиденных хлеба и фруктов. Впрочем, последнее уже скорее с  одобрением  говорилось. Умел же, не поспоришь!

Илья Иванович Машков. Фрукты на блюде (синие слвы)


Илья Иванович Машков. Хлеба


Илья Иванович Машков. Ягоды на фоне красного подноса


Илья Иванович Машков. Лежащая натущиц 

Новый, очень новый образ художника…

Портреты «бубнововалетовцев» — отдельная интереснейшая история. Один из ключевых моментов — снижение пафоса. Художники сознательно упрощают, примитивизируют изображенные образы. И первая, и последующие выставки в этом смысле заставили публику удивиться. 

Лентулов изображает себя эдаким добрым купцом с необъятным животом и именует творение «Портретом великого художника». Ларионов показывает себя в виде бритого деревенского мужика. Наталья Гончарова сознательно упускает возможность создать образ «прекрасной дамы» и пишет автопортрет с крупными руками, сильными широкими плечами и смеющимися глазами.

Аристарх Лентулов. Автопортрет "Великий художник" (Le Grand Peintre)

Михаил Ларионов. Собственный портрет  

Наталья Гончарова. Автопортрет с желтыми лилиями

Петр Кончаловский. Автопортрет в сером

А что вытворил Кончаловский! Конечно, художники с играющими мускулами и в  трусах — возмутительны. Конечно, поэт Каменский с голым мускулистым торсом и аппетитной дамой, проплывающей над ним в образе, о ужас, музы, — невозможен. Но Кончаловский в некотором смысле превзошел всех. Изобразить художника то ли  клерком, то ли приказчиком! 

Демонстративная обычность. Да это же просто смех! Кстати, символист Жозеф Пеладан примерно в это же время упрекал фовистов, что хоть их и именуют  «дикими», «они одеваются как все люди, так что по виду их нельзя отличить от заведующих отделами больших магазинов». Никакого, понимаете, пиетета по отношению к светлому облику беседующего с музами! Авангардисты хохочут и соглашаются.

И, пожалуй, это и есть главное определение «Бубнового валета», ставшего плацдармом для появления и развития множества авангардистских течений — да они же просто смеются! Над нами? Над традиционалистами? Над косностью и пошлостью? Над самими собой? Всё верно, но, похоже, в первую очередь — это смех от избытка сил, смех-ликование детей, вырвавшихся из-под надзора и наконец-то вытворяющих то, что им хочется.

Давид Давидович Бурлюк. Портрет песнебойца футуриста Василия Каменского, 1916

 

«Бубновый валет» и другие

В «бубнововалетовских» выставках участвовали работы западных современников,  оказавших на художников сообщества влияние — Пикассо, Матисса, Ле Фоконье, Леже, Делоне, Брака, Дерена  (см. каталог выставки «Бубнового валета» 1914 г.).

В некотором смысле это дало оружие критикам, которые теперь уже готовы были признать «настоящими» западных художников, а русских именовали подражателями. Снова отличился Александр Бенуа. «Жалкие подражатели, Бурлюки,Ларионовы, Лентуловы, Гончаровы, только копируют своих учителей, французов, упрощая и доводя до абсурда их тезисы и приемы», — писал он. Впрочем, пройдет пара-тройка лет, и Бенуа признает, что Гончарову «не учить надо, а учиться у нее»…

Наталья Гончарова

Первая женщина-авангардистка Наталья Гончарова. Она перещеголяла многих своих однокашников-мужчин еще при жизни. А в 2008-м стала самой дорогой на тот момент художницей в мире, благодаря проданному за 10,9 миллионов долларов цветочному натюрморту. 

Многие участники «Бубнового валета» отличились сразу в нескольких направлениях. К примеру, Ларионов, Гончарова и Бурлюк писали, кажется, вообще во всех стилях, которые тогда существовали. Импрессионизм, примитивизм, кубизм, футуризм, фовизм. Ларионов изобрел свое направление — лучизм, в котором они с Гончаровой успешно работали. Лентулов активно увлекался орфизмом.

Михаил Ларионов. Лучистый пейзаж

Аристарх Лентулов. Мечеть

«Бубновый валет» не пришел к беспредметной живописи — всерьез она начнется в России чуть позже, с лучизма Михаила Ларионова, но стал фундаментом для ее появления. «Бубнововалетовцы» отбросили смысловое, сюжетное содержание на дальний план, поставив во главу угла живописную технику, цвет, свет, смелость кисти. 

Если говорить об опорах «бубнововалетовцев», то, с одной стороны, безусловное влияние оказали Сезанн, Ван Гог, Гоген, Матисс — отсюда чувственность мазка, свечение и яркость красок, а одновременно с этим — русский лубок, ярмарочное искусство, восточные мотивы. Собственно, пару лет спустя именно на этой почве произошел раскол. В «Бубновом валете» остались Кончаловский, Машков, Лентулов, которые продолжили писать «с уклоном» в заданные французами направления — орфизм, сезаннизм, кубизм. В то время как Ларионов, Гончарова, Малевич, Татлин решительно открещиваются от западных веяний и провозглашают Восток колыбелью культуры, а Европу именуют «воровской-рецедивисткой» (а какая отличная мистификация по теме была разыграна на первой персональной выставке Натальи Гончаровой! — см. биографию художницы)

Самая эпатажная пара русского авангардизма — Ларионов и Гончарова

В 1912 году Ларионов и Гончарова отделяются от «Бубнового валета» и образуют свое сообщество под еще более эпатажным названием «Ослиный хвост». Здесь кроется принципиальное различие между поисками Гогена в Полинезии, а Матисса в Алжире и подходом компании Михаила Ларионова. Они ищут народный источник вокруг, не отправляясь за ним в экзотические путешествия. Исследователь Ирина Вакар так формулирует эту разницу: «…тяга к далекому и экзотическому и открытие своего — обыденного и презираемого — не одно и то же».

Михаил Ларионов. Цыганка в Тирасполе


Поль Гоген. Куда ты идешь?

Петр Кончаловский полагал, что причиной раскола стало то, что он, Машков, Куприн  и Лентулов «относились к живописи с какой-то юношеской страстностью и бездумностью, полнейшей незаинтересованностью в материальном смысле», в то время как участники «Ослиного хвоста» жаждали материальной прибыли, славы, шумихи. Выставки «хвостов» действительно, как правило, проходили в пикантно-скандальной атмосфере, которую компания Ларионова умело нагнетала. Впрочем, не стоит забывать, что Кончаловский не мог в данном случае быть объективным, поскольку видел происходящее из своей позиции, был внутри процесса.

«Бубновый валет». Постскриптум

Формально общество «Бубновый валет» возникло в 1911 году, но более верно рождением его считать одноименную выставку в 1910 году. Вторая и третья состоялись в 1912 и 1913 годах в Москве, в 1913 году художники также организовали выставку в Петербурге, на следующей год — снова Москва. Формально датой,  когда «Бубновый валет» приказал долго жить, считается 1917 год — этим годом обозначена последняя выставка общества с таким названием. Некоторые исследователи полагают, что всё кончилось раньше — в 1916 году Кончаловский и Машков покинули объединение, возглавил его Малевич, и «Валет» стал, как говорится, «уже не тот». Впрочем, художники продолжали объединяться в новые сообщества.

Судьбы живописцев, составлявших ядро «Бубнового валета», сложились очень по-разному. Перед революцией уехали и более не вернулись Ларионов и Гончарова. Эмигрировал сначала в Японию, а затем в США, где провозгласил себя американским Ван Гогом, отец русского футуризма Давид Бурлюк. Сказочные,  воздушные, танцующие архитектурные пейзажи Лентулова и фирменный солнечный свет в конце его жизни погасли, и их сменил гранит. Ликующая плоть вещей, изображаемая Машковым, стала соцреализмом. Кончаловский сосредоточился на пейзажах, впрочем, успевал и внуков писать, и друзей.  Но и сегодня, взглянув на картины, созданные этими такими разными художниками в период их «валетного» содружества, мы останавливаемся, замираем, и ощущаем льющуюся с холста безудержность бытия, радость и ликование цвета, сияние и музыку света.

Михаил Ларионов. "Рыбы при заходящем солнце", 1904

«Рыбы при заходящем солнце» — не самая известная картина Ларионова, но она хороша тем, что отлично передает самую суть «Бубнового валета», который был создан спустя несколько лет после ее написания. Смелость, яркие краски, крупный план, отсутствие романтизации. Ну разве не всякий уважающий себя художник должен бы добавить атрибуты «водного пейзажа»? Где же закат, отблески воды и, в идеале, романтически настроенная девушка у воды? Нигде. Ларионов берет самую суть изображаемого. Рыбы? Так и получите рыб, закат он изображает сверкающей рыбьей чешуей, цветом и фактурой. А само скопление рыб кажется гимном жизни — обычной,не романтизированной, сверкающей, сияющей, густо заселенной — рыбами, ну и немного людьми,не без того. И хочется вместе с рыбами распахнутыми ртами жадно ловить этот воздух. Эдакий гимн неувядающей жизни, написанный не с пафосом, но с улыбкой, хохочущий и при этом всерьез «ловящий на крючок». Как, собственно, и само сообщество «Бубновый валет», хулигански ворвавшееся в русскую живопись и изменившее её.

 

Автор: Алена Эсаулова

Серия сообщений "АРТПРОСВЕТ":
Часть 1 - АРТПРОСВЕТ: Лучизм по-русски, или Все мы немного лучисты
Часть 2 - АРТПРОСВЕТ: Альберт Гийом (1873-1942), французский художник
...
Часть 10 - АРТПРОСВЕТ: Укиё-э - японская ксилография
Часть 11 - Так что же на самом деле обозначают известные картины?
Часть 12 - АРТПРОСВЕТ: «Бубновый валет», или Откуда родом русский авангардизм
Часть 13 - АРТПРОСВЕТ: Пуантилизм - точка в деле неоимпрессионизма