Это цитата сообщения mevara Оригинальное сообщение


О ПРОИСХОЖДЕНИИ СЛОВА «ХОХОЛ».
Историческое название «хохол» — с тюркского «сын божий», то есть степняк-христианин времен Орды, а выглядел «хохол» вот так…
Ещё один перевод с тюркского — «сын солнца».
Существует и иная версия происхождения слова «хохол». По ней такое
название получили древние русичи от монголов за свои желто-голубые
знамена. На монгольском «хо х»- голубой, а «ул, юлу»- жёлтый.
Ну и никак не от чуба, хотя чубы носили отважные воины ещё во времена Киевской Руси, а позже — казаки Запорожской Сечи.

Хохлы живут во всех странах мира и нигде не защищают свой язык, кроме как у себя в стране от представителей великого православного соседа. Хохлы легко усваивают русский, португальский, испанский или английский с немецким, и используют языки, как и мову, исключительно для общения, а не для обоснования захватнический политики собственной страны. Возможно поэтому Украина и не ведет никакой захватнический политики. Более того, хохол, даже если он говорит на суахили, остается хохлом и не пытается одеть бушменов в вышиванки и заставить их отплясывать гопак. Он попытается приручить свирепых черных африканских пчел и продать бушмену медка, так как помнит, что у него на родине улики стоят ’вiд Сяну до Дону’, так пусть и в Африке они стоят!
Украинцы вообще миролюбивы и терпимы до того момента, поки якась падлюка не покусится на их личный садок, хатынку, хозяйство, или, не дай Бог, Галю. Вот тут покусившегося, будь он хоть тридцать три раза сосед, ожидает ад и звездец. Потому что хохол не берется за шаблю, щоб заграбастати собI щось зайве, але й свого нi за що нi вiддасть!

Украинцы, как и любая политическая нация, воплотили в себе все хорошие и плохие качества народов, из которых сформировались. Мы можем быть и очень хорошими, и очень плохими, и милосердными, и жестокими, и умными, и просто ужас какими дураками, но мы, принимая у себя всех желающих, никогда не лезем в чужой дом со своими обычаями и не стараемся заселить его своими тараканами. Мы бываем агрессивными, но наша агрессия обращена вовнутрь, на собственных подлецов, воров и негодяев. Мы не признаем авторитетов и подвергаем критике каждого, кто что-то делает не по закону, мы всегда сомневаемся и далеко не всегда знаем, чего хотим.

Но есть вещи бесспорные — мы хотим чтобы по всей стране цвели вишневые садочки, гудели возле бело-розовой пены из лепестков хрущи, сновали, перепачканные пыльцой, деловитые пчёлы, чтобы в сенях пахнуло не сгоревшим порохом, а парным молоком и яблоками…
И за это мы готовы драться.

И за это — мы сегодня воюем. Каждый из нас на своем месте, на востоке ли, на юге ли, защищает свою межу, свой персональный садик, который нам дороже мирового господства. Может поэтому у нас волонтеры эффективнее Минобороны, а добровольцы отчаяннее кадровых военных — нас нельзя построить насильно, мы должны все делать по своей воле.

Мы — политическая нация индивидуалистов, готовых до последней капли крови защищать свое, чтобы сберечь общее. В этом наша геополитическая слабость. И в этом наша главная жизненная сила. Мы объединяемся, как пчелиный рой — только в случае угрозы улью. Мы — люди, которым не нужен лидер, чтобы не быть стадом. Может быть, для кого-то это повод для насмешек. Для нас — это повод гордиться.

Виктор Степанов