Скоро, скоро войду я в тот дом безоконный,
Где кончаются все испытанья на свете
И где светит в углу мне святая икона —
Это мать мне глазами умершими светит.

Ты, меня зашитить не сумевшая в мире,
Где сама ты брела под конвоем страданья,
Защити меня в этой обители сирой,
Защити от последнего воспоминанья:

Я врагов своих вижу, о чем-то кричащих,
И я вижу, как ружья готовят убийцы,
И лежу я оленем подстреленным чаще,
Где хотел я испить родниковой водицы...

1 марта 1983

***

Мне приснилось, что в рубище рваном
 Я бреду - и скитаться устал, -
И прислала мне с ангелом мама
Из загробья - икону Христа...

Мать не зря мне прислала икону,
Показался и ангел мне вдруг
До щемящей истомы знакомым
И лицом, и смятением рук...

Это добрый отец мой с усмешкой
Преподнес мне икону в пути,
Чтобы я на распутьи не мешкал,
Чтобы смог до спасенья дойти...

Он сказал мне: - Сынок мой, немного
Потерпи - есть такой уговор,
И прими деревянного Бога,
Я в пути его тер рукавом...

Почему-то я стал почтальоном
Со служебным наличием крыл, -
А Господь - Он к тебе благосклонен -
И об этом мне сам говорил...

18 ноября 1981

БЛАЖЕННЫЙ
Я могу быть доставлен в музей
 Где я буду свой облик донашивать, -
Человек при корявой слезе,
Как Суворов при шпаге фельдмаршала.

Или, вызвав знакомый конвой,
Можно сбыть меня в Дом Сумасшествия, -
Хоть ты плачь в этом доме, хоть вой -
Доживешь до второго пришествия.

Но хотел бы я все же уйти
В бесприютную даль непогожую, -
Ночевать под ометом в пути,
Накрываться в овине рогожею...

...Жил да был на земле человек
С христорадной душою бесстыжею, -
Он слезами свой маялся век,
Как с мужицким горбом или грыжею.

11 августа 1981

***

Пора, пора и нам туда, где постояльцы
Сидят лицом к лицу, как птицы на лугу,
И на сухих губах сухие держат пальцы —
Ни звука, мой дружок, ни звука, ни гугу...

Ни звука, ни гугу - сейчас Господь свои нам
Покажет чудеса, пошлет благую весть,
И мы ее почтем полетом воробьиным,
Полет наш невысок и нас рассеет смерть.

Она нас разошлет по всем земным пределам
И возвестит о нас на стогнах и в глуши:
То, что звалось душой и прежде было телом,
Вернулось в высоту свершившейся души.

15 марта 1990

***

Мама, расскажи мне по порядку,
Как в раю встречал тебя Христос,
И на лбу твоем поправил прядку
Старческих неряшливых волос.

Был ли он таким, каким и прежде,
Когда звал нас в вечность за собой,
И в какой он ждал тебя одежде,
В белой или в светло-голубой?..

Мама, я и сам все это вижу -
Он стоит, Господь, как белый храм,
Он, кто всех нам душ родимых ближе,
Кто однажды повинился нам:

- Я забыл в раю о вас когда-то,
Вы уж не сердитесь на меня,
Вспомил - и опять душа крылата:
Есть и у Спасителя родня...

Вот они бредут по мирозданью,
Мира беспредельного жильцы,
Маленькие, с кроткими глазами,
Словно беззащитные птенцы...

Вот они - в отрепье и величье
По земной ступают колее,
Но ведь в каждом нищем что-то птичье,
 Каждый нищий - небо на земле.

3 апреля 1990

***

Опять я нарушил какую-то заповедь Божью,
Иначе бы я не молился вечерней звезде,
Иначе бы мне не пришлось с неприкаянной дрожью
Бродить по безлюдью, скитаться неведомо где.

Опять я в душе не услышал Господнее слово,
Господнее слово меня обошло стороной,
И я в глухоту и в безмолвие слепо закован,
Всевышняя милость сегодня побрезгала мной.

Господь, Твое имя наполнило воздухом детство
И крест Твой вселенский — моих утоление плеч,
И мне никуда от Твоих откровений не деться,
И даже в молчаньи слышна Твоя вещая речь.

16 марта 1990

***

Не осталось собак в этом сумрачном городе
И бродячие кошки взирают с опаской:
Не пора ль в неприступные крепости гор уйти -
От угрозы уйти и недоброй огласки?..

Не пора ли уйти за цыганской кибиткою
По следам осторожной всезнающей кошки?..
А в кибитке котята, еще не убитые,
Безмятежно почесываются в лукошке.

И откуда им знать, что громами всевластными
Над земною судьбою нахмурились грозы,
Что висят эти грозы над снами и сказками, -
Даже малых котят не минуют угрозы...

Ведь и слезы защита совсем некудышняя,
Не убавиться в сердце тоски и тревоги, -
Сколько пролил я слез, ожидая Всевышнего,
А Господь по сухой обошел их дороге...

14 апреля 1990

***

Пора, пора и мне зажечь свечу во мраке
Из давней немоты полузабытых лет.
Воскреснут, оробев, и кошки, и собаки,
И лишь моя душа соблазну скажет: "Нет".

Зачем мне воскресать для горя и обиды,
Для новой суеты, для новых похорон?
Мне хорошо в своей безвестности забытой,
Не знает сам Господь, какой мне снится сон.

Мне хорошо дышать в соломинку забвенья.
Соломинка плывет: то здесь она, то там.
И сколько я живу - столетья ли, мгновенья,
И жив я или нет - Господь не знает сам.

17 марта 1990

***

Вот я сижу на ступеньках крыльца,
Мальчик встревоженный и бледнолицый,
Я ожидаю прихода отца,
Должен откуда-то он появиться.

Должен отец появитья в свой срок,
Мне на ладони ладонь его ляжет...
Если в пути задержал его Бог,
Мне и об этом отец мой расскажет.

С Богом беседуют он неспроста...
Я замечаю: отец мой все чаще
Шепчет сладчайшее имя Христа...
Люди кивают тревожно: - Пропащий...

Это они говорят об отце...
Что они скажут, когда без опаски
Он подойдет к ним в терновом венце?..
Это ведь быль, а не глупые сказки.

Это ведь Бога завещанный дар,
Это ведь вечности дар несравненный, -
Все потому, что он "Михеле-нар", 
Все потому, что отец мой блаженный.

5 мая 1990

***

Оставьте мне слезу. Я обряжу дикарку
В тоску свою и смерть, а может быть, ее
Приклею я к свечи случайному огарку,
Чтобы облечься ей в иное бытие.

Оставьте мне слезу сиротскую мою же,
Не прячьте от меня алмаз моих обид,
Я, как пучок звезды, ее поймаю в луже, -
Слезу мою, мой бред, мой потаенный стыд...

Оставьте мне слезу. Она всего лишь капля
Земного бытия, где над водою тишь
И, ногу подогнув, стоит в раздумье цапля,
И ловит ветерка дыхание камыш...

2 августа 1990

***

Отец признался мне, что был когда-то
Господним псом - лохматым добрым псом,
Но минуло то время без возврата -
Он стал моим безропотным отцом.

Но минуло то время и, однако,
Обласканный господнею рукой,
По-прежнему он добрая собака -
Его не спутаешь ни с чьей другой.

Не спутаешь его с ордой двуногой,
И если это так, то и меня
Приручит он к тропинкам и дорогам,
К мерцанью ночи и восходу дня.

Ведь мы не просто по дорогам рыщем
И терпим столько несусветных бед...
Мы Господа и днем и ночью ищем, -
Куда Его девался светлый след?

Куда Его девался добрый запах,
В какую даль бредет Он не спеша?..
- Но сколько, сколько боли в наших лапах
И как болит от радости душа!..

28 мая 1990

***

И собака, и кошка, и старый еврей —
Знали все, что их скоро убьют,
И хотелось им в землю уйти поскорей
От последних предсмертных минут.

И хотелось им в землю уйтина века,
Схорониться навеки в земле,
Где не слышно зловещего щелка курка,
Где и выстрел не слышен во мгле.

А еще им хотелось уйти в камыши,
На поляны уйти и в луга,
Где колеблется в полдне дыханье души
И не слышно дыханья врага.

Где лишь зайцы выстраиваются в ряды
И спешат на какой-то парад,
Но они никому не желают беды,
Никому не желают утрат.

И проходят они без кровавых знамен,
И не слышно ненужной пальбы,
Потому что зайчишка и добр, и умен,
И ничьей не неволит судьбы...

10 июля 1990

***

Нет, я не много знал о мире и о Боге,
Я даже из церквей порою был гоним,
И лишь худых собак встречал я на дороге,
Они большой толпой паломничали в Рим.

Тот Рим был за холмом, за полем и за далью,
Какой-то зыбкий свет мерещился вдали,
И тосковал и я звериною печалью
О берегах иной, неведомой земли.

Порою нас в пути сопровождали птицы,
Они летели в даль, как легкие умы,
Казалось, что летят сквозные вереницы
Туда, куда бредем без устали и мы.

И был я приобщен к одной звериной тайне:
Повсюду твой приют и твой родимый дом,
И вечен только путь, и вечно лишь скитанье,
И сирые хвалы на поле под кустом...

18 апреля 1990