Странный он все-таки человек. Сидит в темном прокуренном кафе и выстукивает тонкими пальцами вальс по грязной барной стойке. Вальс, понимаешь? Среди пропитых уголовных рож - вальс. Причем, по-моему, собственного сочинения. И улыбается. Он всегда находит силы улыбаться и смеяться, пусть над собой, даже если ему больно и бесконечная зима душит, давит, гнет к земле. А еще он находит силы любить людей. Любых: умных, дураков, красивых и не очень, добрых и злых, всех. Не издали, с нравственным постулатным равнодушием, а глаза в глаза, целуя или отводя рукой занесенный нож. Он ходит по городской слякоти, собирает камни, ветки, лишаестых дворняг и тащит их в дом. Я ругаю его, говорю: грязно, а он улыбается и отвечает: нет, красиво. И объясняет, объясняет так, что я начинаю ему верить. Он вообще говорит очень странно, он может долго, с возвышенно-серьезным лицом рассуждать о какой-нибудь невозможной ерунде, вроде ловли кур силками, а потом со смехом, мимолетно, сказать то, что переворачивает всю жизнь. Я покупаю ему мороженое и книжки. Когда-то я пытался делать ему другие подарки, серьезные, дорогие, все как принято. Но к ним он оставался равнодушен, вежливо благодарил, а через минуту забывал. Мороженое радует его больше. Мороженое и облака. Сидит в траве, напевает что-то под нос, смотрит на облака, лопает мороженое и улыбается. И пахнет от него в такие моменты яблоками и детством. И душе как-будто чуть-чуть становится легче. Странный он все-таки человек. А ещё он рыжий. 

(с) Аль Квотион в соавторстве с Импульс_Разума