Как только дверь за Драко закрылась, а на месте прохода появилась стена, комната словно уменьшилась в размерах и потеряла всю свою притягательность. Стоило Гарри остаться одному, как он в полной мере ощутил всю степень навалившейся на него усталости. Напряжение, сковывавшее его весь день, понемногу начало отпускать, но вместе с ним Гарри оставили и последние силы. Поттер даже не дошел до кровати, уснув прямо на диване.
При всем желании Гарри не смог бы с уверенностью сказать, сколько времени он спал и спал ли вообще. То странное, наполненное неясными тенями, истошными криками десятков птиц состояние сложно было назвать сном. Скорее, это напоминало глубокий обморок. Закончилось всё так же неожиданно, как и началось. Просто Гарри внезапно очнулся и почувствовал, что уже не сможет сомкнуть глаз.
В комнате был кто-то еще: Гарри слышал глубокое размеренное дыхание, чувствовал давление чужого магического поля, но ничего не видел. Башня утопала во тьме, которую не нарушал даже свет луны. Можно было подумать, что все ставни наглухо закрыты, но гриффиндорцу уже приходилось сталкиваться с подобным, и он не сомневался в причине этой аномалии. Гарри пошарил по карманам чужой теплой мантии в поисках своей палочки, пока пальцы не сжали теплое дерево. Вытянув руку перед собой, гриффиндорец произнёс «Lumos».
Яркая вспышка голубоватого сияния озарила комнату, на несколько мгновений ослепив Гарри. Он зажмурился, а потом приоткрыл глаза, пытаясь привыкнуть к свету. Но то, что он увидел, породило у Гарри желание зажмуриться или же ущипнуть себя, или, что еще лучше, оказаться где-нибудь в другом месте.
Прямо напротив дивана в мягком глубоком кресле сидело некое существо. Да, про себя Гарри назвал его именно «существом», а не человеком. Разумом Поттер понимал, что перед ним находится Драко. Вот только сердце кричало, что у этой застывшей в обманчиво расслабленной позе фигуры нет ничего общего с Малфоем. Конечно, это было его лицо, но странным образом изменившееся. Глаза снова стали абсолютно черными, это Гарри уже видел раньше. Однако теперь изменились и сами черты лица. Заострившийся подбородок, едва заметно удлинившийся нос, впалые щеки – всё это делало Драко похожим на хищного зверя. Нет, скорее даже на птицу. Малфой сидел, немного склонив голову набок, и смотрел вниз. Гарри с трудом отвел взгляд от его лица, заметив, что юноша держит в руках смятый листок. Черные глаза были словно прикованы к пергаменту. Гарри почувствовал, как по спине пробежали мурашки – а ведь Драко еще даже не пошевелился. Что же получается, он рассматривал его в полной темноте? От этой мысли Поттер почувствовал себя еще более неуютно:
-Драко, - Гарри почти прошептал это, хотя здесь никто не мог их услышать, - Драко, ты меня слышишь?
Безмолвная фигура даже не дрогнула, только тонкие, неестественно белые пальцы крепче сжали пергамент. Гарри испугался, но страх ему внушало не существо, сидящее в кресле. Юноша начал всерьез беспокоиться о слизеринце.
-Драко… - снова никакой реакции.
Гарри постарался сосредоточиться. Убеждая себя, что это Малфой, и бояться ему нечего, он поднялся с дивана и подошел к креслу. Яркий свет палочки ударил прямо в лицо Драко, но тому, казалось, было всё равно, и тогда Гарри решил дотронуться до Малфоя. Его рука заметно дрожала, когда кончики пальцев коснулись ледяной кожи щеки – в тот же момент скулы Драко слегка порозовели.
Малфой резко тряхнул головой и посмотрел на Гарри растерянными серыми глазами. Это снова было его лицо, а в окно хлынул поток лунного света. Царившее в комнате напряжение словно растаяло в воздухе.
Это всего лишь одна из башен Хогвартса, пусть и чуть более волшебная, чем все остальные. А перед ним сидел тот самый Малфой, которого он знал с одиннадцати лет, и не важно, что в слизеринце дремлет сила, способная убивать свет. Все равно, это именно он!
Задумавшись, Гарри так и остался стоять напротив Драко, слегка касаясь кончиками пальцев его лица, а тот не сводил с него глаз. Но стоило только Поттеру опустить взгляд на пергамент, зажатый между тонкими пальцами, как Малфой напрягся и спрятал его листок в карман, а следующие слова прозвучали неожиданно резко:
- Если я правильно помню, то ты хотел поговорить, - Драко чуть приподнял подбородок, словно бросая вызов.
- Сейчас уже поздно, и ты, наверное, очень устал, - Гарри нехотя убрал руку от лица блондина и продолжил: - Это подождет до завтра.
Поттер уже собирался сделать шаг назад, когда Драко схватил его за руку, удерживая на месте.
- Нет, мы поговорим прямо сейчас!
Пальцы Малфоя железной хваткой сжали запястье Гарри, и по комнате прокатилась ощутимая волна магии. Гриффиндорец не пытался освободиться. Напротив, он накрыл ладонь Драко своей и потянул их сцепленные вместе руки на себя, вынуждая блондина подняться на ноги. Оказавшись лицом к лицу, они, не сговариваясь, опустили руки и направились к креслам, стоявшим около камина. Стоило Драко сесть, как перед ним сразу же возникла бутылка вина и высокий хрустальный бокал на длинной ножке. Поймав вопросительный взгляд Гарри, Малфой только пожал плечами:
- Разговор будет длинным и не самым приятным, - он откупорил бутылку и, наполнив бокал, спросил:
- Вина? – Гарри покачал головой, а Малфой усмехнулся, - Конечно, как я мог забыть о твоих предпочтениях! Может, стаканчик рыбьего жира?
Брюнет не смог сдержать улыбки:
- В другой раз. Пожалуй, я все же выпью вина, - из воздуха появился второй бокал, а в камине вспыхнул огонь, украсив стены причудливыми тенями и осветив лицо Драко.
Несколько минут прошло в молчании. Они сидели, глядя на огонь и потягивая вино из хрустальных бокалов. И вновь Драко первым нарушил повисшее молчание:
- Я не сомневаюсь, что у тебя много вопросов, - он посмотрел на Гарри; тот уверенно кивнул, - И я помню, что обещал на них ответить…
Гриффиндорец понял, что будет какое-то «но» еще до того, как Драко продолжил:
- Но я не соглашался на допрос, так что и тебе придется ответить на несколько моих вопросов.
В первый момент Гарри растерялся:
- Драко, я понимаю тебя, но не могу на это согласиться. Есть тайны, от которых зависят жизни других людей, и…
- Довольно! Если ты о войне, то меня это не интересует. Неужели того, что ты видел, недостаточно, чтобы это понять?!
Гарри осекся на полуслове и почувствовал себя полным идиотом. Как он только мог сказать такое человеку, не побоявшемуся пройти через чудовищный ритуал, лишь бы не становиться Пожирателем Смерти?!
- Драко, извини. Я не хотел тебя обидеть, - Малфой повернулся к нему и смерил взглядом, полным отвращения, но Гарри продолжил:
- Давай попробуем еще раз. Ты ответишь на мои вопросы, а я расскажу все, что заинтересует тебя.
- Все? – Драко немного наклонил голову, любуясь игрой света на поверхности своего бокала.
- Да, никаких ограничений. Я тебе полностью доверяю, - произнеся это на одном дыхании, Гарри замер в ожидании ответа блондина.
Драко же, выдержав паузу, достойную театральных подмостков, махнул рукой:
- Спрашивай первым, я еще не решил, что хочу у тебя узнать.
- Если так…- Гарри сделал глубокий вдох, словно перед прыжком в воду. – Я хочу знать об «Imagio».
Драко не выглядел удивленным. Напротив, стало ясно, что он ждал именно этого вопроса:
- А что ты сам знаешь об этом проклятии?
- Практически ничего. В сентябре я случайно подслушал твой разговор с Ферье.
- Случайно? – Гарри собрался ответить, но Драко дал ему знак молчать. - Это уже не важно.
Малфой одним глотком допил вино, затем заново наполнил бокал и начал рассказ:
- Думаю, начать стоит с того, что два года назад во время Тремудрого Турнира неожиданно возродился Темный Лорд. Уверен, детали этого знаменательного события ты знаешь лучше меня, поэтому перейду сразу к последствиям.
Вернув силу и некоторое подобие тела, он начал собирать верных себе людей. Знаешь, «Пожиратели смерти» - это не просто общество магов, объединенных идеей чистоты крови, как думали многие, поддержавшие когда-то Волдеморта. Это небольшая армия, всегда находящаяся в состоянии войны со всем остальным магическим миром. Вступив в нее однажды, передумать и покинуть ее уже нельзя, во всяком случае, живым. А метка не позволит избежать кары ни одному из предателей.
К сожалению, мой отец понял это слишком поздно. Еще во время первой войны он осознал, что его интересы, как и нужды большинства чистокровных семей больше не имеют для Темного Лорда определяющего значения. Элита магического мира Англии превратилась для Волдеморта в разменную монету на пути к завоеванию власти. Это осознали очень многие Пожиратели но, как я уже сказал, было слишком поздно.
Поняв, что иного пути нет, Люциус постарался приспособиться к сложившейся ситуации и даже сумел добиться положения правой руки Тёмного Лорда. Но, несмотря на кажущуюся преданность делу, отец никогда не был по-настоящему верен Волдеморту. И в тот день, когда проклятие Темного Лорда не убило тебя, а вместо этого обратилось на него самого, Люциус отправился в Министерство Магии и со спокойной душой соврал, что находился под заклятием Подвластия. Небольшие материальные вложения, и все ему поверили. А вот большинство Пожирателей оказались не так расторопны: кто-то попал в Азкабан, кто-то ударился в бега. Слушания продолжались около года, и во многих делах фигурировал свидетель, чье имя тщательно скрывалось в целях безопасности последнего. Думаю, ты догадался, кто это был.
Тем временем все встало на свои места, а Малфои остались на вершине магического общества. Люциус с радостью похоронил нежелательные воспоминания, убрав белую маску Пожирателя в сейф и скрыв побледневшую, но не исчезнувшую метку длинными рукавами парадных мантий.
Но случилось непредвиденное. Волдеморт возродился, готовый возвеличивать преданных и наказывать неверных. И поведение Люциуса больше не считалось приемлемым. До сих пор не могу понять, что спасло отца тем вечером на кладбище, но факт остается фактом, он выжил. А таким подарком судьбы не разбрасываются, и вот уже во второй раз он сделал все, чтобы заслужить доверие Темного Лорда. Но тот оказался не так наивен, как хотелось бы Люциусу. Денег, связей и бесконечной лести теперь было мало, и угроза быть обвинёнными в предательстве нависла над нашей семьей. Стоит ли говорить, что отец был готов пойти на любые жертвы, чтобы это исправить, а очень скоро представился и случай.
Еще до своего падения Волдеморт был одержим идеей о сильном наследнике, способном продолжить его дело и встать по правую руку. Он патологически недоверчив и хотел, чтобы наследником стал его сын. Скорее всего, так и случилось бы, но тут вмешалась твоя непробиваемая голова, и его планам не суждено было осуществиться. Он потерял все и, даже возродившись, не смог вернуть себе возможность зачать ребенка. Казалось бы, о грандиозных планах можно забыть, но Волдеморт нашел выход. Если не кровные узы, то сильнейшая темная магия должны были связать его и предполагаемого наследника.
Для первых попыток он выбрал себе несколько человек из новобранцев, но никто из них не смог пережить ритуала. Был необходим сильный чистокровный маг. И Люциус, решив, что нельзя упускать такую возможность вернуть доверие Темного Лорда, отдал ему меня.
И не смей его осуждать, слышишь?! Он не только мой отец, но и глава рода, это налагает определенные обязательства: никогда не поздно зачать еще одного наследника, но семья должна выжить любой ценой. Северус тогда попытался помешать Волдеморту провести церемонию, но добился только десятка «Crucio». А что касается меня, то в тот момент я не до конца понимал, с чем столкнулся, но все же согласился.
Церемонию провели еще до летних каникул. Все происходило так быстро, что у меня даже не было времени, чтобы заранее узнать о действии этого проклятия, подробности стали известны мне намного позже. Ритуал длился около шести часов, и я мало что могу о нем вспомнить. Я до сих пор вижу тот день словно в тумане, в голове мелькают отрывочные картинки и фразы. Так или иначе, но мне удалось выжить и даже вернуться в Хогвартс.
Первые дни я чувствовал слабость, иногда кружилась голова, и это все. В какой-то момент мне даже начало казаться, что обряд не подействовал, и только спустя неделю проклятие напомнило о себе. Это случилось на тренировке по квиддичу. Забини выпустил снитч, а я кинулся за ним. Он поднимался все выше и выше, но мне удалось его поймать. Однако стоило сжать крылатый мячик в руке, как он вспыхнул черным пламенем и осыпался пеплом. Тренировка шла своим ходом, а я все оставался на том же месте и смотрел на свою руку.
Только час спустя я вернулся к команде, сказав, что так и не поймал снитч, а из раздевалки отправился прямиком к Северусу и все ему рассказал. Мы проговорили до рассвета. Он объяснил мне, во что я вляпался, и дал книги, одно прикосновение к которым потянет на несколько месяцев заключения в Азкабане.
На следующий день я попросил Блейза передать профессорам, что болен и не могу присутствовать на занятиях, а Северус подтвердил мои слова, хотя в той суматохе, что творилась после смерти Диггори, на это никто не обратил внимания. Я провел почти неделю, разбираясь в особенностях «Imagio». Не буду вдаваться в детали, но это комплекс из шести проклятий, призванных дать человеку огромную силу. На каждом этапе оно меняет тело и душу того, кто ему подвергается.
Первая часть – «Impassive». Это проклятие лишает человека способности переживать сильные положительные эмоции, оно поглощает их, подпитывая его новую силу. Очень похоже на воздействие дементора, только от него не защитишься, ведь он внутри тебя. Действие именно этой части заклятия заметил тогда Ферье. У меня нет счастливых воспоминаний потому, что все они уничтожены «Impassive».
Это сложно описать: я помню некоторые радостные моменты полностью, но они словно покрыты пеленой или дымкой, и от меня ускользает именно то, что делает их счастливыми. К примеру, я знаю, что Северус поправился, но просто не понимаю, с какой стати это должно меня радовать. А некоторые воспоминания ускользают от меня целиком, оставляя лишь смутное ощущение потери. Я не помню практически ничего о своем детстве: первый полет на метле, выбор палочки, письмо из Хогвартса – для меня этого просто не существует. Но я почти уверен, что детство у меня было замечательное.
Мне чужды страсти, мечты и, конечно, любовь - им просто не удается задержаться в моей памяти. Я могу судить о том, что люди мне дороги только по количеству белых пятен в воспоминаниях о них. Лишь так можно понять, что какой-то человек когда-то был мне небезразличен. Больше всего искалеченных воспоминаний связано с Северусом, Джинни и, по неведомой мне причине, с тобой. Я не знаю почему, но, спустя два года, уже не пытаюсь искать причины. Мне даже удалось к этому привыкнуть.
Гарри почувствовал, что весь дрожит, и сложил руки на груди, пытаясь скрыть своё волнение и хоть как-то защититься от слов Малфоя. А Драко тем временем продолжил:
- Вторым проклятием было «Maximus». Именно оно заключало в себе Силу. Это та стадия, на которой умирали мои предшественники, только чистая кровь может принять подобную магию, впитать ее.
За ним последовало «Animalis». Ты замечал, что новый облик Воландеморта напоминает змею? Так вот, это не случайно. Когда-то он наложил на себя Imagio, и именно его третья составляющая дает такой эффект. Проклятие будит в человеке сущность наиболее близкого ему животного или птицы. Это помогает обуздать силу, не позволяя ей разрушить тело носителя, а древняя магия проявляется в чуждых человеку способностях. Тебя не удивляет, почему в последнее время я стал так быстро летать на метле? Да что там, уж крылья то ты не мог не заметить! Именно так проявляется во мне сущность Ворона.
Хоть что-то хорошее во всем этом есть – я наконец-то начал обыгрывать тебя в квиддич, хотя сомневаюсь, что Волдеморт преследовал именно эту цель.
Драко усмехнулся краем рта, но глаза оставались непроницаемыми:
- Четвертая часть – «Ghost». Оно дает мне возможность повелевать мертвыми. Я даже могу создавать зомби, но эта идея не кажется мне привлекательной. Именно благодаря нему Вуаль тьмы для меня не опасна, а Волдеморт выбрал для воскрешения именно кладбище. Забавно, но среди мертвых я чувствую себя гораздо лучше, чем среди живых.
Гарри не видел в этом ничего смешного, но не посмел прервать Драко, и тот продолжил:
- Пятая часть - «Immortal». Оно должно постепенно уничтожить мою душу, но сделать тело бессмертным. В этом направлении Темный Лорд прошел до конца, я же не хочу делать и шага. Пока что, развивая другие части, мне удается его сдерживать, но, рано или поздно, оно меня поглотит. А после отречения я потерял связь с семьей, и это стало лишь вопросом времени. К счастью, есть человек, поклявшийся убить меня до того, как это произойдет, иначе мир получит второго Темного Лорда.
Гарри почувствовал, как комната вокруг него начинает вращаться от понимания того, что он только что услышал, а голос Драко оставался единственной ниточкой, связывающей его с реальностью:
- И, наконец, «Obsession» – та часть, которую не удалось довести до конца, и именно это сохранило мне рассудок. Заключительная стадия, которая должна была навсегда подчинить меня воле Темного Лорда. Ему не хватило сил, и вместо идеального оружия он получил мальчишку, наделенного огромной силой, но не имеющего ни малейшего желания участвовать в войне. Ошибки отца я повторять не намерен!
Если бы Темный Лорд потратил на предшествующие проклятия чуть меньше силы, то убил бы меня на месте. Но его магия была на исходе, а отец убедил Воландеморта в моем благоразумии. Еще одна ошибка Люциуса, но отречение и мое весьма своевременное исчезновение должны исправить ситуацию.
Драко замолчал, глядя на огонь, а Гарри почувствовал, что задыхается. Юноша смотрел на Малфоя и не мог найти слов, чтобы как-то отреагировать, описать свои чувства. Высказать всю силу охватившего его отчаяния, смешанного с восхищением и болью.
Тем временем Драко откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Такой умиротворенный, словно поделившись этим, он скинул со своих плеч немалый груз. Гарри понял, что любое проявление жалости или даже восхищения сделает только хуже - Малфой ждет от него молчания. И юноша ничего не сказал, только поставил на столик бокал, к которому даже не прикоснулся за все время рассказа.
- Если я удовлетворил твое любопытство, то теперь моя очередь.
- Да, конечно, что ты хочешь узнать?
Драко открыл глаза и, опустив голову, посмотрел на Гарри:
- Твое желание.
- Я не совсем понимаю…
- Все очень просто, я почти уверен, что в тот День ты загадал что-то, связанное со мной. Слишком уж много совпадений!
Гарри сглотнул. После всего того, что он сейчас услышал, его ответ прозвучит просто чудовищно. Но Поттер дал слово и, не зная, куда деваться от стыда, ответил:
- «Знать все твои слабости», - Драко приподнял бровь:
- И как? Узнал?
- Больше, чем хотелось бы.
Гарри ожидал взрыва негодования или, по крайней мере, упреков, а Драко только кивнул и спросил:
- Еще вопросы?
Но Гарри почти закричал:
- Нет, сегодня я больше ничего не хочу знать, - Поттер поднялся, - Думаю, мне лучше уйти. До завтра, Драко.
И Гарри почти бегом покинул комнату. Когда дверь исчезла, сменившись стеной, Драко прошептал:
- Прощай, - и достал из кармана смятый листок пергамента.
Комната снова погрузилась во тьму.

***

Гарри бежал, не разбирая дороги, лишь бы не думать об услышанном несколько минут назад. То, что Драко так поспешно и опрометчиво принял за отвращение, было ничем иным, как отчаянием. Гарри словно сгорал изнутри. Он несколько раз спотыкался и, не в силах подняться, сидел, прислонившись к стене. Стараясь не думать, не думать, не думать…. Но голос Драко все ещё звучал у него в голове, и, чтобы хоть немного заглушить его, Поттер вставал и бежал дальше.
К тому моменту, когда Гарри, наконец, достиг Гриффиндорской башни, он совершенно выбился из сил.
Стоило портрету отъехать в сторону, как в глаза ему ударил яркий свет. В центре комнаты, расположившись в кресле и с книгой в руках, его ждала Гермиона. Гарри едва не застонал в голос – этого он точно не выдержит. Единственное, что ему сейчас требовалось от друзей, так это молчание или…. Не дав подруге сказать и слова, Гарри прямо с порога спросил:
- Герми, ты знаешь что-нибудь об «Imagio»?
Растерявшись, Гермиона не нашла ничего лучше, чем ответить, как на уроке:
- Это темное заклятие, запрещенное Министерством Магии в 1319 году. Оно превращает человека в бездушного монстра, обладающего чудовищной силой, - девушка запнулась на полуслове, увидев реакцию друга.
Гарри начал медленно оседать на пол, а его глаза наполнились слезами. Не на шутку испугавшись, Гермиона подбежала к нему и срывающимся от волнения голосом прошептала:
- Гарри, ты ведь не...? – юноша покачал головой, и она, внезапно почувствовав слабость, опустилась рядом с ним на пол.
Они сидели плечом к плечу, когда Гарри повернулся к ней и с мольбой в глазах спросил:
- Ты знаешь, как его можно снять?
Гермиона сомневалась всего мгновение, но одного взгляда на лицо друга хватило, чтобы принять решение. Они перебрались на диван, и еще до рассвета Гарри узнал все, что было известно его подруге. А в это время в одной из башен замка монстр рассматривал рисунок своего бывшего школьного врага и впервые за последние два года что-то чувствовал.