

Я уезжаю в утренний туман,
к голодным птицам,
в город одиночеств,
где лучший друг - наполненный стакан
текилы, водки и пустых пророчеств.
Я уезжаю.
Молится вокзал в который раз,
чтоб я не возвращалась...
Кидает листья, как обрывки фраз,
подруга рыжая, со мною здесь прощаясь,
и открывает сказочный сезам,
проткнув иголкой насквозь свод небесный,
и катится по воздуху слеза...
Я уезжаю,
затыкая песней,
остатки шепота тоскливого в ушах.
Я уезжаю в гордую столицу...
А за окном последний легкий взмах
руки того, кто долго будет сниться...
© Copyright: Майка Андреева, 2011
От тебя до тебя
Я не помню, не помню, не помню, как ты улыбаешься.
Столько солнца сожглось за время этой разлуки,
столько листьев упало от холода.. и от скуки...
Я не помню.. и ты оттого мне сильней скучаешься...
Выметаюсь во двор ветром в спину я от ненужности
этой осенью быть кем-то важным внутри тебя...
А планета свой ход продолжает по мятой окружности,
тихо-тихо, чуть слышно, осью своей скрипя.
Облака растворяются в смелых желаньях встретиться
с полусонной землей, уходящей поглубже в спячку...
Я реву по тебе плаксой-Таней, утратившей мячик;
и не верится, что ты потерян мной. Вовсе не верится...
Диалоги с окном пахнут долей моих безумств
(а на самом то деле - монологи ведь... монологи...)
Я копаюсь в себе... на обломкам угасших чувств
дождь промокшей рукой пишет нам с тобой некрологи.
Время корчится так..
Может просто ты снился летом?
я спешила домой, август грустно меня провожал.
Здравствуй, город-тоска.
Здравствуй, мальчик-пустой вокзал,
От тебя до тебя жизнь проходит, как эстафета...
© Copyright: Майка Андреева, 2011
Дождь ребром бьется в две груди...
Ты сегодня устала, и платье небрежно на пол. Словно кошка тиха, на носочках - на мягких лапах - ты идешь осторожно на этот дурманящий запах проливного дождя за окном. Шторы плавно летят нараспашку и лижут стены. Ритм воды по карнизу сердцу в такт, и в венах кровь вскипает, и алой пеной оседает на дне твоих ног родильным пятном.. Эта музыка льет, и в тебе просыпаются птицы, черным вороном в небо смотрят твои ресницы..
А ты бьешься в руках неприметной слепой синицей, ты в надежных сильных руках..
Он сегодня не спал, оттого он злее вдвойне. Он не любит дожди. На его горячей спине, как на чистом сухом полотне, татуажем струится ртуть. Он почти понимает о чем ты всегда молчишь, ты его тишина, его вечный мальчиш-кибальчиш. И когда ты с ним рядом спишь - ему трудно взять и уснуть.. Только днем он гранит, - и грубей, и строже. Даже холодом веет от его слишком теплой кожи...
Ты же, быстро надев галоши, выбегаешь в ночную тьму.
Дождь целует твое лицо и трется в колени, ты становишься целью, азартом, его мишенью. В каждой капле его твое личное умалишенье и попытки покинуть тюрьму.
Где предел твоим мыслям? Твоим постоянным побегам? Дома ждет тебя тот, кто и солнцем тебе, и снегом. Он тобой дорожит, как евреи когда-то ковчегом, лишь влюби, как в себя, в дожди...
Ты сегодня устала, уткнулась в родные плечи:
- Дождь, как ты. Понимаешь? Он так же бережно лечит...
И когда вновь приходит вечер
дождь ребром бьется в две груди...
© Copyright: Майка Андреева, 2011
Если ты правда есть
Если ты, правда, есть - для кого ты есть?
Для чего ты в ладонях держишь сухую горсть людских мнений о том, что никак не счесть, что не делает этим же людям честь, и внутри них, как в горле кость?
Для кого ты живешь? От кого ты уходишь прочь?
Почему ты молчишь со мной, словно ты рыба-меч? Пробиваешь мои борты и уходишь в ночь; по ногам моим вниз вытекает дочь. Нас обоих не смог сберечь...
Для кого ты отныне ставишь пустую сеть?
И в кого ты себя забиваешь, как в стену гвоздь?
Посмотри, как забавно во мне ужилась вся смерть, я могу с ней спать, и не спать, и есть, и ходить, не держась за стены, словно за трость; посмотри, во мне дышит та, кто могла бледнеть, кто от правды твоей могла бы давно блевать... А она, почему-то, еще продолжает петь, не сумев ни на йоту заледенеть; по тебе в пальцах крутит прядь. А она, почему-то, продолжает ужины греть, и постель на двоих застилать; в ее венах не кровь, а, пожалуй, медь - не иначе, поверь, не иначе, ведь она любит тебя.
Не тебе ли это не знать?
Не тебе ли о ней хоть иногда говорить? Не тебе ли ее хоть иногда вспоминать?
Если ты, правда, есть, но совсем не смел, для чего каждый день ты продолжаешь быть? Для чего ты ее, усадивши в своей горсти, не попросишь уйти? Навсегда уйти.
Ведь ладони разжать сумел..
© Copyright: Майка Андреева, 2011

Мальчик мой, на какие сутки ты сдашься? Через сколько определишься и кому отдашься? Да, кому отдашься? Кому ты потом приснишься?
Мальчик мой, я бы пересекла все пороги Ла-Манша, я всего бы перечитала Ницше, знать бы только, что ты вернешься. Что на меньшее не согласишься...
Мальчик мой, ну скажи мне, на что ты годишься? На кого просто возьмешь да и поведешься? Да, на кого поведешься? Ты неверным ведь быть не боишься?
Мальчик мой, я бы стала какой-нибудь Машей, беспардонной и даже тощей, я бы мясом тебя кормила с горячей кашей; ты доволен бы был своей тёщей... Только знать бы, что ты не общий, что ко мне ты совсем не остывший. Что согласен с такою ношей - ждать...
Я наслышана о твоей бывшей, она, в общем, была хорошей, но нисколечко не любившей. Оттого ты такой уставший? Оттого ты такой поникший?
Мальчик мой, почему ты мне не звонишься? Почему ты с другими улыбаешься и смеешься? И за что ты так злишься? Ты правда злишься? Ты поэтому так очень больно бьешься и словами в себе молчишься?
Мальчик мой, знать бы, что ты не напьешься. Не напьешься – значит, один ложишься. Значит, один проснешься. Проснувшись - собой погордишься, во мне тишиной отзовешься.
Я, бесхребетной мышью, надеюсь, что ты вернешься. Что третий в постели лишний - лишь двое, не нужно больше. И что ни воды Ла-Манша, ни книги Фридриха Ницше не нужны, чтоб стать нам старше, не нужны, чтоб стать нам ближе...
© Copyright: Майка Андреева, 2011

В воздухе пахнет дождем и зеленым мылом.
В мае родилась осень с лукавым взглядом.
Как-то случилось то, что мы были. Рядом.
Только сейчас сердце к тебе остыло.
Стекла извне в мокрых кривых дорожках,
словно изрезаны болью дождя все окна.
Ты называл меня мягкой пушистой кошкой,
но я ведь птица. Старая злая ворона.
Мятый карниз выдержал столько ножек.
Не удержал. Плакал вслед вместе с дождями.
Мы бы случились, только ты плохо хочешь.
А я совсем не готова гонятся за журавлями.
Старая злая ворона с легкостью скачет по лужам,
вымокли крылья. Выцвела в медь голова.
Как-то случилось, что чувства просто слова.
В воздухе пахнет мылом зеленым
И душем.

А мальчик мой..
А мальчик мой - смесь пластилина с глиной;
он ходит дерзко-гордо, по-павлиньи.
Он знает, что слова мои бессильны,
когда обнимет с нежностью насильно.
Он помнит, что я с легкостью ранима,
что лишь нажми - сухою сыплюсь глиной.
Поэтому целует быстро в шею
и вдаль уходит, пока я немею;
пока стою, предательски дрожа,
пока распахнута на полную душа.
Мой мальчик знает, что я промолчу,
что будет все не так, как я хочу.
Что будет Ксюша, Маша, Ира, Света...
Наивно спрашивает, почему грущу,
ведь совсем скоро к нам нагрянет лето.
Не знает только - завтра отпущу,
не пожалею ни о чем, забуду ловко,
что вытравлю, как жалкую наколку;
а шрамы - это в жизни неизбежно..
Я вспоминаю некоторых с нежно-
стью матери, обнявшей мягко сына.
Мой мальчик утверждает - ты любима,
и пальцы запускает в тонкий волос;
так сложно не вникать мне в этот голос
и не идти, как мышь на звуки дудки...
Он мне в кармашек совал незабудки, -
(я ненавижу сорванных цветов)
чтоб вспоминала мальчика из снов;
его смешного, на футболке - стразы)
Но помнить не хочу его.
Ни разу.
М.И.Б. Майка

